— Боже мой, какие люди, — говорит Киана, выглядывая из кухни, когда Экко с Джинкс, безрезультатно обшарив половину улиц, с зудящими ногами заваливаются в общагу.
«Общагой» Экко в шутку называет квартиру, которую их группа занимает во время концертных туров или подготовке к ним — двухэтажное эксклюзивное пространство с премиальной мебелью и личным скалолазом, следящим за чистотой оконных стёкол. Именно поэтому здесь всегда светло и просторно: справа окно во всю стену будто прозрачное, без штор или тюли, но с зеркальным эффектом снаружи; раскладывающийся диван кремового цвета стоит спинкой к окну на махровом ковре чуть темнее цветом; тёмно-зелёный столик. Дальше вперёд — лестница на второй этаж. Налево кухня, спальная комната и санузел. И стены, и пол сплошь светлых оттенков.
На первом этаже спят парни, на втором — девушки, поскольку на втором две спальни с кроватями королевских размеров, а на первом раскладывающийся диван в общей комнате и тахта в соседней. Киана была той, кто эту квартиру выбрала и созвала их маленький хип-хоп совет в первый раз, по большей части на новоселье, а потом уже предложила это пространство для совместного проживания в дальнейшем. Экко, конечно, повозмущался некоторое время, но согласился, что отсюда до концертных залов добираться быстрее, чем из его двухкомнатнойквартирки на третьем этаже, в которой он обитал в перерывах.
— Что за косплеерша? — с хитринкой спрашивает Киана, намеренно делая сучий акцент. Она по какой-то причине не любит создавать приятное первое впечатление, оставляя всё на дальнейшие встречи и решение о том, кто достоин её узнать, а кто нет. Экко хмыкает.
— Моя девушка, — немного паясничая, он объявляет новость с благоговейным придыханием и обводит Джинкс рукой. Та фыркает и улыбается сквозь подбирающийся сон.
— Ага, конечно. И когда вы познакомились?
— Сегодня, — отвечает Джинкс, пародируя недавнюю интонацию Экко.
Киана издаёт сдавленный смешок и изо всех сил старается не рассмеяться в полный голос.
— Тебе повезло, что я слишком устала, — заявляет Джинкс, косясь в её сторону. Затем достаёт из капюшона Экко Куро и, демонстративно отвернувшись, решительно идёт к дивану, плюхается на него лицом вниз и не двигается. Киана кивком приглашает Экко на кухню.
— Где ты её нашёл? — как только дверь за ними закрывается, Киане возвращается её нормальный голос. Может, чуть более обеспокоенный, чем обычно. Волосы у неё, как всегда, в пучке, много более небрежном, чем при выступлении, вся бижутерия сто процентов лежит в тумбочках комнаты, а из одежды только спортивные футболка и штаны розового цвета.
— Она мне дарована звёздами, — высокопарно отвечает Экко, сбрасывая кофту и оставляя её на спинке задвинутого барного стула. — А я не прочь позавтракать тостами.
— Только встретились, а ты ей уже песню сочиняешь? Почти завидую.
Здесь чёрно-белая столешница уставлена коробочками и посудой, но пахнет химикатами и совсем чуть-чуть бурдой, которую Сенна гордо именует «натуральным коктейлем для сбалансированного питания». Холодильник, спрятавшийся среди всего этого безобразия, недовольно гудит. Посреди комнаты стоит широкая барная стойка вместо стола. Экко начинает рыться в шкафах. Крупы, приправы, макароны и прочие сухие продукты. От хлеба ни следа.
— Про звёзды я серьёзно, — говорит он. — Подсобишь?
Киана находит тостовый хлеб сразу и передаёт через стол. Экко кивает в знак благодарности и, предварительно расчистив пространство для тарелки, засовывает вилку от тостера в розетку.
— Как знаешь, — говорит Киана, пожимая плечом. Экко уверен, что из всей четвёрки именно она дольше всех будет скептично настроенной. — На десятый раз желание всё-таки сработало.
Экко невнятно мычит в ответ, закрывает глаза до сигнала о готовности тостов и открывает их снова. Подумав, тянется за стаканом, потом — к фильтру над раковиной.
— Не так часто я об этом прошу.
— Всего лишь каждый Новый год и на день рождения.
Киана удостаивается выразительного взгляда и цокает языком.
— Ладно тебе, я же радуюсь.
— Знаю, — отвечает Экко, выуживая из ящика малиновый джем. — Остальные здесь?
— Даже Акали.
— О как. Слышал, к ним новенькая присоединится?
— На один клип.
Так слово за слово Киана рассказывает ему о последних новостях муз индустрии (целых семь часов сёрфинга по интернету пропустил, непорядок), предотвращая впадение в глубокий сон, и делится некоторыми наработками для нового альбома. На высказывание, что они только-только закончат тур с нынешним, Киана строит невинную моську и говорит, мол, нельзя надолго откладывать своё возвращение. K/DA ещё предстоит отнять у них Акали на ближайшее время, однако всё должно быть готово, когда она снова присоединится к True Damage. Экко находит это справедливым и в ответ подробнейшим образом рассказывает, как именно звёзды подарили ему Джинкс, ибо Киана подробнейшим образом его расспрашивает.
— И тебе не подозрительно ни капли? — интересуется она.
— Совсем немного. Вдруг я во сне.
— Серьёзно?
— М-м-м, не уверен, — признаётся Экко, отпивая воду из стакана. — Ну, знаешь, по законам «Начала».
— Чёрт, — выдыхает Киана, потягивая через трубочку газировку прямо из жестяной банки. — «Звёздная защитница». Либо у неё не всё в порядке, либо сейчас я сомневаться начну, не в твоём ли мы сне.
Экко пожимает плечами.
— У меня не осталось сил как-то на это реагировать, если честно.
— В шесть утра ни у кого их нет, — вздыхает Киана. Ей стопроцентное принятие Экко не нравится и не понятно, однако их чудо-мальчик умеет за себя постоять. Киана только не уверена, что в делах сердечных.
— Ты чего так рано встала, кстати?
— Слышала, — она наклоняется ближе и заговорщицки понижает голос. Смена темы так смена темы. — Что компания K/DA хочет свою мальчишескую группу дебютнуть.
— Ну и флаг им в руки, — недоумевает Экко, уже приготовившийся к разбору падений какой-то поющей легенды. — Что такого-то?
— Я исследую, кто мог бы туда попасть, учитывая, как их хотят позиционировать.
— В шесть утра?
— Да. Есть ещё предложения, чем заняться?
— Сном?
— Ты, в отличие от своей подружки, не спешишь, — Киана бросает взгляд в сторону двери, ведущей в гостиную, опирается о столешницу и почти поёт. — Кто бы мог подумать, что у нашего вундеркинда появится девушка?
— Рано или поздно это бы случилось, — Экко дожёвывает тост и опирается скулой о кулак.
— Да, но теперь я должна деньги Ясуо, — Киана морщит нос и отпивает ещё. Экко вопросительно поднимает бровь. — Мы ставили, найдёшь ты кого-то до окончания музыкалки или после.
Экко издаёт многозначительное «а».
— Я туда чисто за дипломом и на экзамены хожу. Считай, окончил уже.
Киана щурится и покачивает головой.
— Так ему и скажу.
Они оккупируют кухню ещё с час перед тем, как заспанный, но немного удивлённый Ясуо показывается в дверях и жестом указывает в гостиную. На ответ Экко про девушку он шумно выдыхает, хмурится и идёт к кофеварке. Киана делает вид, что об их споре забыла. Экко на секунду выглядывает из кухни, чтобы посмотреть, как там его новоиспечённая судьба. Джинкс всё так же лежит, на этот раз на боку, лицом к большому пространству гостиной. Она выглядит напряжённой: колени прижаты к животу, между бровей складка, челюсть плотно сомкнута. Куро выполняет роль мягкой игрушки. Экко опирается виском о дверной косяк и вздыхает.
На кухне пока начинается обсуждение альбома. Экко, несмотря на мнимую бодрость, всё-таки притормаживает в обработке информации. Слушает, как Киана умудряется разговорить их продюсера — что, впрочем, неудивительно, учитывая, что знают они друг друга ещё с тех времён, как Ясуо работал над крайним альбомом её родителей. Да и есть у них что-то общее. Избирательность. Привередливость. Перфекционизм. Страсть к музыке, в конце концов. У остальной троицы из команды, включая Экко, такой страсти нет — им это нравится, однако песни являются скорее ступенькой к их славе или частью пазла их жизни, но никак не главной её составляющей. У этих двоих по-другому. Они мечтают о революции в музыкальном мире и каждую свободную минуту проводят на своей волне. Они не то, что ловят её — они её создают. Люди искусства, в общем.
Из своей медитации Экко выныривает под счастливый скрип верхней ступеньки лестницы. Должно быть, Сенна.
Вопреки ожиданиям, сверху, потягиваясь, выползает Акали. Экко улыбается, приветственно машет рукой, указывает на Джинкс и прислоняет к губам палец.
Акали доходит до подножья лестницы, осматривает Джинкс и поднимает оба больших пальца вверх, после чего, как ни в чём ни бывало, присоединяется к бодрствующей компашке.
— Утречка, — говорит она вполголоса и тепло обнимает Экко. — А я-то думала, куда ты запропастился.
Минус спать у всех на виду: каждый знает, в квартире сейчас ты или нет.
— Спрашивал совета у звёзд, — отвечает за него Киана. Ясуо грозится снова впасть в сон на ходу, совершенно забыв про кофе. Киана его тормошит и советует попрыгать, чтобы взбодриться снова, а то «чего ты постоянно сидишь и не двигаешься».
— Даже так, — одобрительно кивает Акали, бодрая, словно не она без продыху наматывает круги по миру. — Я так понимаю, ответили?
— Со всем блеском, — говорит Экко. — А где Сенна?
— Не знаю, вчера сюда не приходила.
Разговоры снова закручиваются в рутинную спираль: новости не только музыкальные, но и мировые, приколы с концертов комиков, обсуждение дальнейших планов. Джинкс рутинным обсуждением не была, но друзья по большей части относятся как-то слишком спокойно к истории её появления — Акали просто присвистывает, Ясуо так вообще непроницаемо молчит. Экко решает, что, видимо, они не верят. Он бы и сам не поверил.
— Меня одну это смущает, да? — после рассказа спрашивает Киана, смотря поочерёдно на каждого. Она сидит на свободном месте на столешнице.
— Как только не знакомятся нынче, — отвечает Акали, щедро намазывая хлеб сливочным сыром. — Главное, что без красных флагов.
— Пока что.
— Не волнуйтесь, как только замечу — сразу… — Экко кивает. Затем замирает на полуслове и чуть не хлопает себя по лбу. Недосып — враг человеческий. — Эй, Ясуо, — говорит он. — Я могу у тебя плед одолжить?