— Всё, я сдаюсь, — устало говорит Василиса Юнги. — Колдуй остальных и заканчиваем этот кавардак. Криво-косо, с кроликами, но заклинание вырулит на свои вехи само. Я теперь уже тоже только домой хочу. Эксперимент сорван, всё равно теперь ждать до следующего года…

— А ты где Новый год праздновать будешь? — Юнги с интересом смотрит на девушку. У них-то в общаге после поздравления Арми хоть ненадолго, но будет весело — Джин с Тэхёном даже с простенькими фокусами делают ночь незабываемой: то иллюзию Хогвартса им наколдуют, то Один дома, то Гринча. Какая красота творится в семье потомственных магов, Юнги себе даже представить не может, но очень хотел бы хоть одним глазком посмотреть.

— Я не праздную, — сухо отвечает баба-яга, насупив брови и глядя прямо перед собой.

— Почему? — изумляется Юнги.

Девушка косит взглядом в его сторону и так же сухо отвечает:

— Напоминаю, самая насыщенная энергией ночь. Все мои родственники точно так же магичат что-то своё, чаще всего — где-то в глухих уголках планеты. Некоторые так вообще на Ту Сторону перебираются, чтобы людям не навредить. Мы Новый год не празднуем, мы работаем. — Девушка за локоть выцепляет Намджуна из общей кучи спорщиков, подтаскивает его Юнги и кивает на лидера:

— Давай уже, колдуй его!

Намджун их даже не слушает, до последнего приводя свои железобетонные аргументы спорщикам и стараясь перекричать Хосока. Джин с Чонгуком-кроликом прыжками носятся вокруг них, потому что вокруг костра небезопасно — обоих заносит на скользком снегу и очень даже можно влететь в горящие поленья.

Юнги очень внимательно смотрит на Василису. Вот уж кому-кому, а айдолу объяснять не надо, что такое работать в праздники. Их расписание точно так же не учитывает ничего, кроме, пожалуй, Чусока и Соллаля. Но одно дело — всё равно отпраздновать с огромной толпой фанатов на сцене, чувствуя любовь и поддержку, и совсем другое — не праздновать вообще. Он чуть качает головой, что-то про себя соображая, а затем снова возвращается к поставленной задаче. Сосредотачивается на это раз как следует и произносит всё правильно, стуча замороженными перьями на конце посоха по плечу лидера.

— Стань братцем Январём и братцем Февралём!

Круговорот-кокон из снежинок отзывается сразу, как будто заклинание тоже задолбал этот хаос на поляне, и оно только этого и ждало. А затем вдруг вихрь разрастается, накрыв всех мемберов разом, минуя только Юнги, Джина и Василису.

И опадает на землю.

— Мдэ… — очень странным голосом произносит Юнги.

— Плюсую, — ошалело отзывается архимаг. Таких выкрутасов от магии даже она не ждала.

Перед Братцем Декабрём, Братцем Апрелем и Настенькой застыли остальные десять месяцев и Чонгук.

Перед ними стоит Намджун в синем расписном пальто-халате в пол, стрижкой под горшок и бородой ниже талии. Волосы у него белые как снег и блестящие, как изморозь на стёклах. А рядом — ещё один Намджун, только халат тёмно-синий, а борода серее и до колен.

Чимина тоже два. Один Чимин вообще похож на Чимина лет эдак восемь назад, пухлощёкого и юного, с глазами-щёлочками, второй выглядит как Чимин сейчас. Оба в кафтанах почти как у Джина, только оттенки зелёного разные. И волосы — светлые совсем. У того Чимина, который постарше, с капелькой желтизны, будто солнечные зайчики посреди сибирской зимней ночи запутались в волосах.

Тэхёна и Хосока каждого по три штуки.

Всё Тэхёны в ярко-зелёном и жёлтом. У всех на голове вместо прямых чёрных волос — кучеряшки пшеничного цвета. Все три Тэхёна очень сильно похожи на одуванчики.

Все Хосоки в жёлто-красных нарядах. У каждого ещё по венку до кучи на голове. А вот волосы у всех разных оттенков рыжины, от апельсиновой до рябиново-красной.

Чонгук снова Чонгук, в концертном наряде и со своим родным цветом волос. Вот только икать он продолжает как кролик, никак не успокаиваясь. Кажется, побочный эффект.

Василиса переводит взгляд на Джина, думая, что в первый раз проглядела. И раз уж магия Чимина назначила весенними месяцами и волосы ему перекрасила, то и Джину должна была тоже. Но фиг там. Волосы старшего по-прежнему чёрны, как вороново крыло.

Ну и разумеется, концертные ботинки никуда не делись и ни во что не превратились. Баба-яга начинает подозревать, что это какой-то очень волшебный артефакт.

— Это полный пиздец! — выдыхает Василиса. Архимаг архимагом, но такого хаоса она ещё в жизни не видела. И слава Мёрлину, что тут закрытая аномально-магическая зона, которая не только айдол-группу с магией выдержит, но и нашествие Теней с Той Стороны если что. Девушка даже ругань сдержать не пытается — заклинание очевидно ушло в загул, и ему на матерные словечки теперь фиолетово и со звёздочками, хуже уже всё равно некуда.

— Нормально всё, — неожиданно отзывается Джин. — Ты что, думаешь, мы с двойниками дела не имели? У нас хватает дублёров, особенно на общественных мероприятиях. Вон, гляди! — кивает парень на мемберов. Группа, увеличив себя до тринадцати поюще-танцующих единиц, ничего удивительного не находит в количестве.

Двойники и тройники радостно обнимаются друг с другом, и ни капли не парятся, что они тут не в единственном экземпляре. Тэхён сам с собой в тройном количестве уже даже планирует, как бы этот фокус провернуть в реальном мире, чтобы повеселиться как следует. Чимины тыкают друг друга пальцами в щёки, Хосоки пританцовывают, Намджуны что-то вовсю обсуждают. Чонгук-уже-не-кролик чуточку обижен, что ему двойников не досталось, и что-то запальчиво объясняет Юнги. Тот сурово отмахивается. Впрочем, в роли главной феи он хорош — даёт группе пару минут тусануть самим с собой, а потом гонит отыгрывать сказку дальше.

Снеговики раскатились на шары уже все, и теперь вместо десяти снежных фигур торчат десять посохов.

Намджун в голубом безошибочно хватает посох со снежинкой на верхушке, Намджун в тёмно-синем забирает второй, который больше похож на огромную ледяную сосульку. Чимины свои два весенних передают друг другу в руки несколько раз, пока окончательно не определяются, кто из них кто: у того, что помладше, здоровущая ветка с почками, у постарше — тоже ветка, только вся в вишнёвом цвету. Три Тэхёна-одуванчика вообще без посохов, каким-то неведомым чутьём точно определяют, кому какой предмет забрать. У них в руках оказывается хороший пук земляничника с ягодами и цветами, огурец сорта Стелла и здоровенный мухомор.

— Эй, гриб выбрось! — тут же кричит Василиса Тэхёну-августу. Тот такой мухоморовой красоты так близко ещё не видел, и принюхивается к нему с голодным немного блеском в глазах.

— Чего?

— Гриб, говорю, выброси, он ядовитый, и руки снегом оботри! — кричит архимаг. Тэхён-Август послушно швыряет гриб подальше, а затем поспешно мчится к неутоптанному сугробу и тщательно трёт руки снегом. Тэхён-Июль огурец выбрасывает тоже на всякий случай, зато Тэхён-Июнь землянку с пучка губами ловит прямо так.

— А он ему разве не нужен колдовать? — удивляется рядом с бабой-ягой Чонгук.

— Нет, я просто обозначила таким образом своих будущих НЁХов, чтобы не попутать. Магия аномальной зоны — в вас самих, а не в этих игрушках, — объясняет Василиса.

— А как тогда Джин-хён из меня зайца сделал? — обиженно удивляется макнэ.

Василиса разводит руками.

— Без малейшего понятия! И уже думаю скататься в Сеул к вашему Баньши Хёку. Вот интересно, во сколько мне обойдётся взять на сутки в аренду вашего старшего вокалиста для магических экспериментов? — с толикой кровожадности в голосе спрашивает архимаг.

Джин, вместо того, чтобы испугаться, польщённо шаркает ногой по снегу и алеет ушами. А потом испускает тяжёлый вздох сожаления.

— Ой, дорогооооо…

— А что, уже предлагали? — живо спрашивает Василиса, и Джин радостно ловит в её тоне оттенки ревности.

— Что нам только не предлагали, — бурчит рядом Чонгук. Золотому макнэ таких «предложений» достаётся больше всего и вот магические эксперименты в них на последнем месте.

В руке одного Хосока наливное спелое яблоко, и ему явно мало быть Братцем Сентябрём — он хитрым глазом косит в сторону «Настеньки», раздумывая, а не предложить ли архимагу ещё и в Белоснежку поиграть. У Хосока-Ноября такой большой и красивый букет листьев, что хоть сейчас на гербарий и сдать в школу. Зато Хосоку-Октябрю тыкву килограммов эдак на десять аж двумя руками перехватить пришлось. Он с удивлением рассматривает спелый оранжевый шар в руках, а потом орёт Чиминам:

— Пацаны, вы гляньте, чё у меня есть!

Чимины ощутимо зеленеют не только кафтанами, но и лицами, и отодвигаются подальше.

— А что братец Апрель вообще в сказке делал и почему его все с Настенькой шипперят? — спрашивает Джин-Апрель на ухо у Василисы-Настеньки, пока все остальные с помощью Юнги разбираются, кто их них кто, и какой предмет чей.

— Он ей кольцо подарил, волшебное…

— А-ха! А говорила — никаких замуж!

— … чтобы она могла в любое время дня и ночи на помощь позвать братьев месяцев… Джин, там их братьями не просто так называют! Они ей как братья!

— Ну да, ну да, — рассеяно говорит Джин, стремительно обыскивая кафтан. — О! Видала?

На свет из одного кармана извлекается кольцо.

Архимаг круглыми глазами смотрит на драгоценное изделие. То, что оно очень даже драгоценное, никаких сомнений не возникает. Полоска золота шириной не меньше сантиметра блестит очень ярко, плюс бриллиант размером с крупную фасолину, и россыпь мелких сапфиров и рубинов вокруг него. Только чеканной надписи не хватает: «За меня можно купить пол-Дубаев». На абсолютно безвкусную вещь у Василисы гримаса складывается сама по себе.

— Вот уж точно не моя фантазия, я как-то больше по серебру, — мрачно-озадаченно говорит девушка.

— А мне нравится. Только надписи не хватает «Вернуть владельцу Ким Сокджину», — довольным тоном произносит всемирный красавчик и подсовывает кольцо под нос Василисе.

Баба-яга исподлобья смотрит на него. Джин чуточку тормознуто, но вдруг оценивает реальность.

Это они сейчас в аномальной зоне, но либо к полуночи, либо через семьдесят два часа они снова будут дома.

Популярный айдол популярной группы, личная жизнь которого охраняется почище ядерных кодов от атомных ракет Пентагона. Архимаг, завистники которого способны не только через Джина — через всю его родню достать Василису, и ладно бы всё обошлось только прыщами. Карьеры на пике, фанаты и поклонники, обязанности и работа, необъятный мир и в нём — рваные встречи, внезапные свидания, неожиданные для обоих отпуска — и тайны, тайны, тайны. Да они даже в Магической Школе едва здороваются, чтобы не спалиться.

Им ещё до этапа, где кольцо, фата белая и торжественное «Да» как-то далековато, хотя уже у обоих, отдельно друг от друга, в смутных планах.

Но пока рано.

— Ага, — выдавливает из себя девушка и откашливается, отводя глаза в сторону. Джин смущённо засовывает кольцо обратно в карман, а Василиса меняет тон на чуточку шутливый, чтобы развеять напряжение. — Я, если мне понадобится, вас всех и без кольца не только в любой точке планеты достану, но и на Той Стороне…

— Чё, отказала? — высовывается из-за плеча старшего один из Хосоков, и Джин с Василисой синхронно закатывают глаза.

— Поэтому я вам говорить и не хотел, — с тяжёлым вздохом отпихивает мембера Джин. — Братцы-месяцы, вы там разобрались, кто из вас когда? До полуночи двадцать шесть минут!

— Ты как время определил? — изумляется Василиса, потому что часы в аномальной зоне не работают и на всех телефонах сейчас 89:75.

— Никак, я соврал. Но если их не поторопить, этот дурдом все семьдесят два часа и продлится, — отвечает Джин и тут же снова привлекает внимание остальных: — НАРОООД! Съёмка!

Василиса внутренне подбирается. Она ждёт чего угодно: нашествия кроликов, коней, тыкв или карет. Но бантаны шумной толпой выстраиваются в шеренгу, ругаются немного из-за количества, но перед ней вскоре стоят все двенадцать месяцев с Юнги во главе и Чонгуком, недовольно поджимающим губы за его спиной.

— Дальше что? — спрашивает рэпер.

— По сказке — ты должен передать очередь на колдовство следующему месяцу, и так до Джина-Апреля. А он должен приказать подснежникам вырасти и расцвести.

— А передать как? Слова какие-то специальные, или мне опять по нему стукнуть? — Юнги вроде как примеривается посохом к плечу Намджуна-Января и тот потихоньку отползает в сторону.

— Да нет, просто словами достаточно будет. Я же не планировала ничего сложного… — Василиса уже даже рассказывать не хочет, что по её сценарию здесь всё само должно было происходить, а она просто в сторонке постоять, наблюдая за магическим экспериментом.

Юнги, особо не мудря, так Намджуну и говорит, повернув голову и копируя Бон Вояж:

— Передай другому.

Тот отзывается немедленно. «Передай другому» звучит ещё пару раз, пока не рассыпается о широкие плечи Джина. Тот улыбается, глядя на Василису-Настеньку и всё-таки не может чуточку не выпендриться.

— Подснежники для моей девушки! — выразительно декламирует он, стуча посохом о землю.

Василиса смущённо отводит глаза. Её смущения никто не видит: кролики, кареты, кони — это всё круто, но тут вот прямо настоящее волшебство, и все тринадцать бантан отвлекаются только на него. Снег вокруг посоха Джина стремительно исчезает, появляется первая чёрная земля, мгновенно зарастает робкой вязью мха, в котором тут же распускаются изящные и хрупкие голубые цветки.

— Собирай, чё стоишь, — бурчит совсем по-сказочному седобородый Юнги. Василиса, не сдержавшись, хихикает с него, такого аутентичного. Она рвёт несколько штук, присев на корточки. Едва в руках оказывается маленький букетик, как снег снова наползает, скрыв под собой весенний пятачок зелени.

— Дальше?

— То же самое, нужно дойти сначала до Тэхёна с земляникой, а потом до Хосока с яблоками, — объясняет баба-яга и Юнги немедленно приступает к выполнению поставленной задачи. Тэхён-Июнь снег пучком земляники просто метёт. Джин помогает Василисе собрать крупные красные ягоды в ладошку (корзинку или вообще хоть какую-нибудь ёмкость наколдовать заранее никто не догадался). Хосок своё яблоко просто роняет на снег. С деревом, даже всего лишь с метром ростом, на котором может созреть яблоко, маленький затык. Оно как-то подозрительно медленно растёт. Увеличенный состав бантан тем временем дружно снимает всё, что попадает в поле зрения. Джин с Чонгуком по очереди таскают из ладоней архимага земляничины по одной. Джин, справедливости ради, иногда по ягодке угощает бабу-ягу тоже.

Василиса торжественно обрывает с дерева два мелких жёлто-красных яблока. Яблонька сразу после утягивается в землю, как в кино с обратной съёмкой.

— А теперь что? — спрашивает с интересом Джин, забирая одно из яблок себе. Он, вообще-то, уже немножко голодный, а трёх земляничин было очевидно мало.

— Всё, — негромко произносит Василиса. За её спиной костёр вдруг начинает трещать слишком громко и слишком ярко искрить. — Держитесь.

Эксперимент закончился. Заклинание, в которое впихнули аж две сказки вместо одной, и семь лишних, очень активных персонажей вместо одного наблюдателя, прощается с треском и грохотом. Предметы в руках бантан словно бы оживают, начиная вертеться и подпрыгивать, и те поспешно от них избавляются. Тыквы, земляника, подснежники, посохи — всё оказывается в воздухе, растягиваясь и сминаясь, словно резиновое, и исчезает с тихими хлопками, рассыпаясь звёздочками. Снеговичные шары взрываются, обдавая всех снежной канителью, и все на поляне поспешно присаживаются и загораживают головы руками. Двойники и тройники мерцают, а затем кидаются друг к другу, накрепко обнимаясь и словно бы сливаясь в единственный неповторимый оригинал. Магический незримый купол словно мыльный пузырь, становится видимым, идёт радужными пятнами и взмывает вверх. Джин, подглядывающий сквозь пальцы, видит, как тот расползается по небу, размываясь и переливаясь, а затем органично вплетается в северное сияние, сливаясь с ним единым целым.

С них волшебную одежду словно бы срывает порывом ветра, но на самом деле она тоже меняется, превращаясь в белые концертные наряды.

Архимаг стоит у костра, чуть сузив глаза и не обращая внимание на меняющийся вокруг антураж. Брёвна-поленья трещат очень сильно, обдавая всех искрами, но, кажется, Василисе эти искры нипочём. А затем вдруг огромный костёр в секунду складывается вовнутрь, как карточный домик, взметнув язык пламени вверх, до самого неба. Девушка на это только чуть приподнимает ладонь, загораживая глаза. А брёвна прогорают — очень быстро, мгновенно рассыпаясь чёрными углями. Буквально минута — и от костра остаётся только выжженное дымящееся пепелище.

И их тут же накрывает настоящим зимним холодом.

— Твою ж… — фырчит Джин, поспешно выстраивая заклинание, и делая упор на защиту от температурных перепадов. Оно простое, совсем простое, и тут же окутывает каждого мембера плёнкой, не пропускающей мороз. На Чимина с его открытыми руками посреди сибирской зимы всё равно смотреть холодно. Тэхён рядом довольно щёлкает пальцами, выбивая при каждом щелчке свои любимые жёлтенькие искры.

Магия вернулась.

А затем разом звонят все смартфоны.

— Ети… — начинает Юнги, но тут же затыкается сам: в присутствии трёх магов и уже работающей магии ругаться, как всегда, чревато. — Без пятнадцати! Джин, портал!

На смартфонах у всех одновременно высвечиваются звонки от стаффа и родных. Лидер поспешно отзывается Баньши Хёку, остальные отвечают менеджерам и родителям, бросая в трубки «Скоро будем, всё норм».

Василиса тем временем добирается до центра пепелища и вытаскивает из углей круглую светящуюся штуку. И идёт обратно к Джину, поспешно отряхивая пальцы от пепла.

— Это что?

— Запись эксперимента, — отвечает девушка, подбрасывая в руке крупный лиловый шар и тут же его ловя. Тот загадочно мерцает фиолетовыми оттенками и переливается внутри. — Чую, веселья мне с этим разбираться хватит до следующей новогодней ночи.

— Нам обратно надо, — с грустью напоминает Джин. Он не ждал с ней сегодня встречи, и, несмотря на то, что вроде бы правильнее ему сейчас оказаться будет в Сеуле, он этого совсем не хочет.

Сейчас бы завалиться с ней в избушку и провести остаток ночи за терпким и крепким травяным чаем, и разговорами о магии, и посмотреть, как работает Лиловый шар. Выпить по бокалу наколдованного шампанского через пятнадцать минут, и поорать «С новым годом!», непременно бряцнув хрустальными намагиченными бокалами. И утро встретить, баюкая в руках спящую обнажённую девушку и глядеть, как за окном спальни разгорается морозный розовый рассвет, лучиками слепя глаза сквозь могучие кедры.

Джин морщит мимолётно нос — поорёт, выпьет, побалакает с Тэхёном о магии, посмотрят фотки этой сумасшедшей ночки, поздравят поклонников и разойдутся спать. Тоже весело, но …

Стареет, что ли?

Василиса оглядывается на его слова. Избушка, неведомо каким местом учуяв окончание магического беспредела, снова показывается на вершине холма. Баба-яга подбрасывает лиловый шарик в воздух и тот медленно плывёт по направлению к бредущему домику. А архимаг ведёт ладонью в воздухе, раскрывая портал. Группа, уловив свист и узрев крутящийся фиолетовый водоворот, поспешно отключает и запихивает смартфоны в вакуумные пакеты. Потерять данные после такой ночки было бы обидно, фоток и видео у всех накопилось достаточно, чтобы потом всю жизнь эдакое веселье вспоминать.

Джин, не колеблясь, притягивает девушку за талию к себе, утыкаясь носом в макушку. Светлые волосы снова светлые, растрёпанной косой вьются ниже талии. Веснушки золотой россыпью звёздочками снова на носу. И яркие васильковые глаза тщательно пытаются скрыть нотку грусти.

Она ведь тоже не ожидала такого подарка.

— Что делать будешь? — глухо спрашивает Джин в волосы.

Василиса в его объятиях чуть пожимает плечами.

— Чаю выпью, вина себе на полночь налью, Васю с домовым с Новым годом поздравлю. Может, разберу немного записи по сегодняшней ночи и спать пойду. А ты?

— А он рядом сидеть будет и мешаться, как обычно, — вместо Джина отвечает Юнги, отпихивая их обоих подальше от портала. — Тэхён! — орёт тут же рэпер чутка тормозящему запасному недоведьме.

Лидер качает головой, сообразив, что Юнги уже придумал, и первым скрывается в фиолетовом мареве.

— Мм? — отзывается младший, окидывая взглядом обнимающегося с девушкой хёна.

— Двойника для Арми наколдуешь? Поставим за спинами, пусть поздравит, а потом отмажемся, что спать пошёл. Новый год всё-таки, ви-лайв дольше минут пятнадцати всё равно не планируется.

— Сделаем, — подмигивает парочке Тэхён и скрывается тоже в телепорт сразу за Чимином и Чонгуком.

— Утром мне его целым в Сеул верни, — всё ещё бурча кидает Юнги через плечо и тоже уходит.

— С Новым годом! — успевает выкрикнуть на прощание Хосок, задрав вверх большие пальцы.

— С новым счастьем, — негромко желает вслед Василиса ровно за секунду до того, как схлопывается воронка.

На поляне наконец-то наступает идеальная морозная тишина, нарушаемая только скрипом снега бредущей к ним избушки. Над головами обнявшейся парочки праздничной иллюминацией цветёт и переливается северное сияние.

— Бокалы, — Джин приподнимает пальцами её подбородок и успевает шепнуть перед поцелуем: — Нам непременно нужны хрустальные бокалы.

Вот и сказочке конец :)