— Как тебе Коноха? — спросила Темари, садясь рядом с Канкуро. Тот разводил костер, периодически ругаясь, когда ранил руки ветками. Гаара сидел неподвижно, глядя перед собой. Молчание начало раздражать песчаную куноичи, но заговорить с Гаарой она не сумела — слова застряли сверлами в горле. Канкуро был привычнее. Канкуро был не только братом, но и другом — одним из немногих.

    — Так себе, — проворчал тот. — Мне здесь не нравится. Если бы не Чуунин Шикен — в жизни бы сюда не приехал.

    — Иногда нужно покидать пределы пустыни, — заметила Темари. — Изучать мир вокруг.

    — Да нужно, нужно, но… ай, мать твою, опять занозу загнал! — взвыл Канкуро. — С чего ты взяла, что костер должен разводить я?

    — Ты мужчина и ты старший, — Темари бровью не повела на его жалобы. — Получается, ты главный в нашей семье. После отца.

    — Ага, но почему-то мной распоряжаешься ты, — обиженно проворчал кукловод. — Если все женщины такие, ни за что на свете не женюсь.

    — Если все мужчины такие, ни за что на свете не выйду замуж, — парировала Темари. — Чем ныть, лучше бы подумал, что мы на костре приготовим.

    — В смысле? — взвился Канкуро. — Я и готовить должен? Это женская обязанность!

    — Готовить — женская, а добывать еду — мужская, — Темари невозмутимо улыбнулась. — Кролика поймать, например. Птицу. Хотя мы уже, наверное, давно всю дичь распугали, — погрустнела она.

    — Я вижу кролика, — сказал Гаара. — Сойдет?

    — Да, — растерянно ответила Темари. Где-то далеко песок со свистом сомкнулся над ничего не подозревающим зверьком, ломая шейные позвонки. Освежевать тушку у старшей дочери Казекаге кое-как получилось — взрослея, она брала уроки у поваров в резиденции, чтобы однажды готовить братьям ужины. Братьям; никогда в мыслях Темари не мелькала догадка, что ужином можно кормить мужа. Если бы Канкуро не заговорил про свое нежелание жениться, она бы и не подумала… она точно не собиралась замуж. Ей нельзя: ее судьба слишком тесно и прочно связана с деревней. Неразрывно. Узы, которые сильнее нее; ее кровь тоже пропитала песок.

    Лежа у костра и греясь от огня и теплого бока Канкуро, Темари, закрыв глаза, представляла себе пустыню — родную, далекую, живущую в ней, как бы далеко она ни ушла. Гаара спал, его сонное дыхание баюкало, Канкуро всхрапнул, получил от сестры локтем по ребрам, обиженно заворчал и затих. Темари повернулась на бок, спрятав лицо на спине брата, вдохнула знакомый запах — в нем тоже была Суна. В нем, в Гааре, в Баки, в тех генинах, которые остались в Лесу Смерти…

    Шесть дней в лесу — значит шесть дней в лесу. Суна но Санкьёдай решили воспринимать это, как пикник. Свитки у них забрали, появившийся через технику призыва Ибики сообщил, что они молодцы и прошли второй этап, с интересом покосился на Гаару, и… оставшееся время они ждали у башни. Не худшее время. По крайней мере, это была передышка — Темари не питала иллюзий по поводу Чуунин Шикен. Пока что они были одними из сильнейших, и остались бы одними из сильнейших, но на чужой территории они теряли самое важное преимущество.

***

    Для прохождения третьего этапа в зале собрался двадцать один человек. Семь команд из двадцати семи. Среди них Темари увидела знакомое лицо — Нара Шикамару выглядел уставшим и скучающим. Как всегда. Его подруга просияла улыбкой, увидев кого-то — проследив ее взгляд, Темари поняла, что радость относилась к Учиха. Песчаная куноичи этой радости не разделяла; шаринган — серьезное оружие. Как и бьякуган, оба носителя которого прошли дальше, и парень, и девушка. И тот странный шиноби в зеленом трико, и шумный растрепанный блондин, и розоволосая девчонка с широким лбом… почему-то ее волосы стали короче. Резкая смена имиджа не без участия куная; если выжила — то не такая слабачка, какой кажется.

    Третий Хокаге выступил вперед, и, слушая его, Темари испытала острую тоску по отцу, по его речам, по его облику, по чувству, окутывающему ее теплым одеялом всякий раз при виде Четвертого Казекаге — чувству защищенности. Отец не всегда поступал правильно, но всегда — на благо деревни. И всегда — ради детей. Он любил их, заботился о них… во всяком случае, о старших. Он выделял Темари — отцы чаще балуют дочерей. Где он? Неужели ничего не скажет? Раса, еще молодой мужчина, смотрелся бы гораздо красивее, чем старик-Хирузен, произносящий очевидные вещи. Для Темари то, что экзамен заменяет войну, и то, что здесь они конкурируют за заказы, было так же понятно, как и то, что на одной руке у нее пять пальцев, но генины Листа, слыша это, шокированно округляли глаза.

    Избалованные мирной жизнью неженки. Неужели это так сложно — самим понять, чем они рискуют? Услышав про отборочный тур, многие и вовсе позеленели.

    Темари глянула на Нара, ожидая увидеть похожей реакции — удивление, шок, неверие, внутренний протест. Тот стоял, сунув руки в карманы, скучающе-расслабленный, будто находился в самой обычной обстановке, где не предстоит драться насмерть.

    Табло, на которое указал Гекко Хаяте, высветило первые два имени: Учиха Саске против Акадо Ёрой. Учиха. Шаринган. Темари довольно усмехнулась — будет полезно увидеть его в действии, запомнить, как он сражается, если повезет, выявить слабые места. Оружие ниндзя — не только сила и дзюцу. Многое решает разум, память и расчет. Иногда они решают все.

    На балконе, куда все удалились, очищая зал для битвы, Темари оказалась рядом с Нара — на этот раз не специально. Встретившись с ним взглядом, отвернулась, высокомерно вздернув подбородок. Шикамару тихо хмыкнул, возвращая внимание начавшемуся спаррингу.

    — Он высасывает его чакру, — шепнула Темари Канкуро.

    — Но почему он не использует шаринган?

    — Бережет силы?

    — Может…

    — Нет, другое, — Темари шептала на грани слышимости. Они с Канкуро изучили друг друга так хорошо, что иногда она думала — умеют читать по губам. — Он ранен. Хм… в шею. Но его ранил не Ёрои. Может, змея в лесу укусила?

    — Смотри! — охнул Канкуро, но не было нужды — Темари и так не сводила глаз. Саске атаковал противника ударом ноги снизу в подбородок, комбинированными точными выпадами, но весь бой, закончившийся победой Учиха, вызвал у песчаной куноичи лишь разочарование. Она ждала шарингана, а это… простое тайдзюцу. Неужели человек из клана Учиха так жалок, чтобы пользоваться обычным тайдзюцу?

    Абураме Шино впечатлил Темари больше — жуки, значит. Жуки-разрушители, живущие в его теле. Когда рой насекомых вырвался из-под плаща, и обе руки Заку упали, отделенные от тела, она поймала на себе взгляд Нара — вопросительный: не боишься? не противно? Темари закатила глаза. Пусть будет противно изнеженным барышням Конохи. Она всегда любила играть со скарабеями, вместе с Канкуро споря, чей жук быстрее добежит до импровизированного финиша. Она не боялась скорпионов и каракуртов. Что ей жуки? Что ей оторванные конечности?

    Но внутри Темари что-то дрогнуло, когда на табло высветилось имя Канкуро. Инстинктивно она вцепилась в руку брата, сжала ладонь, он ответил пожатием и отпустил, спрыгивая вниз. Темари шагнула в сторону от Гаары, на миллиметр, оказавшись ближе к Нара.

    Вот чего она боится, подумал Шикамару. Есть и у нее слабости — все время, что он наблюдал за Темари, искал в ней что-то, что присуще обычным девчонкам, даже если те — куноичи. Искал в ней что-то человеческое, чего до сих пор не заметил в других членах Суна но Санкьёдай, и понял — вот оно, то самое. Темари не дрогнет, увидев сотни смертей, моря крови, толпы чудовищ, но ее выбьет из колеи что угодно, что может причинить вред ее братьям.

    Цуруги Мисуми обхватил Канкуро сзади, обвился змеей в смертоносном захвате. Шикамару смотрел не столько на спарринг, сколько на Темари, ожидал ужаса на ее лице, но — нет, ни капли.

    Она улыбалась.

    Она смотрела, как ее брата душат — и улыбалась.

    Когда его позвонки хрустнули, улыбка Темари стала шире, и Шикамару осознал, что ничего не понимает в этой жизни — только что она жалась к Канкуро, как к самому близкому и дорогому, а теперь, видя его смерть, будто… рада?

    Что не так с этими песчаными?

    — Он же твой брат! — не выдержав, шепнул Шикамару. — Тебе все равно?

    Темари посмотрела на него, как на идиота. Эта ее снисходительность раздражала с момента первой встречи — она не воспринимала всерьез почти никого в этом зале. Возможно, делала скидку для Хокаге и джоунинов, но генинов, как он, воспринимала досадной помехой, не более.

    — Ты все еще не понял? — саркастически спросила Темари, и в тот же миг голова на сломанной шее рывком поднялась вверх. Живой и невредимый Канкуро управлял марионеткой, поменявшись с куклой местами. Он не сломал Мисуми шею, но переломов было… много. До конца экзамена не оправится.

    Но Мисуми поступил еще хуже, убив противника. Он не знал, что ломает шею кукле. Шиноби Конохи осознанно пошел на убийство.

    Потрясающе наладили отношения.

***

    Когда на табло вспыхнуло имя Яманака Ино, которой предстояло сражаться против Харуно Сакуры, Шикамару дернулся так же, как до этого Темари. Песчаная куноичи вначале с интересом наблюдала за боем, но уже на пятой минуте ей стало скучно — обе девчонки были равны по силам, обе страстно хотели победить, обе за что-то терпеть не могли друг друга, и все это было банально до зевоты. Сцена с обрезанием волос и переносом разума, вызвавшая шок у Нара и его товарища, Темари заставила только головой покачать — лично она волосами ни за что на свете бы не пожертвовала. Но и длинные отращивать бы не стала — мешают в бою, в жару причиняют массу неудобств, враг легко может поймать за хвост или косу… К парням это тоже относилось.

    Кто же станет противником Темари? Не Учиха, не Абураме… лишь бы не Гаара, в таком случае она просто сдастся. С остальными — сразится, это было бы интересно. Может, с тем носителем бьякугана? Или с шумным не замолкающим Наруто, от воплей которого у нее резало в ушах?

    Табло продемонстрировало имена Темари и Тен-Тен. Тен-Тен… девчонка с прической не менее дурацкой, чем у ее товарища в зеленом трико.

    Канкуро поймал сестру за руку, сжал — она улыбнулась, и ее лицо снова стало обычным, человеческим. Шикамару выдохнул — никогда ему не понять женщин. Только что Ино устроила из своего спарринга целый спектакль, где она была героиней драмы, хотя могла победить иначе, но нет, ей обязательно было нужно, чтобы было красиво… даже волосы свои драгоценные обрезала, хотя вечно вопила, чтобы они с Чоуджи не смели трогать ее хвостик. И все ради того, чтобы поединок свели в ничью. Интересно, Темари тоже будет драться картинно?

    Интересно, как она дерется?

    …не картинно. Шикамару наблюдал, завороженный, забыв, что Темари сражается против куноичи из его деревни. Забыв, что удары получает одна из тех, кто был его товарищем. Стиль боя Темари не имел ничего общего с красотой, но тем не менее это было пугающе, жутко, завораживающе красиво. Огромный тессен с легкостью отражал все пущенные Тен-Тен кунаи, сюрикены, стрелы — любое оружие, которое она призывала. Стихия ветра, стихия песчаной бури, опасная, смертоносная, жестокая.

    Потерявшую сознание Тен-Тен Темари отбросила в сторону, туда, где на полу лежало больше всего оружия. Так, чтобы упав, побежденная противница была ранена еще сильнее — но та упала не на острия кунаев, а на руки парня в зеленом трико. Он подхватил подругу легко, бережно, прижал к себе, взорвался гневом:

    — Что ты делаешь? Разве так можно?

    Еще и не так можно, хотела сказать Темари. Прикусила язык: они налаживают отношения. Они. Налаживают. Отношения. Канкуро не сломал Мисуми шею, а она, как никто другой, знала, как у брата чесались руки это сделать.

    В них, как и в Гааре, жили демоны, но другие демоны, подвластные контролю. Принадлежащие им одним.

    — Просто забирай ее и проваливай, — фыркнула Темари.

    — Ах ты!..

    Выставив тессен вперед, она с легкостью отразила удар. Кто-то сверху предупреждающе вскрикнул: Ли, нет! Ли… дурацкое имя. И этот парень — дурацкий. Трико, стрижка, брови… Такой, как он, не должен быть шиноби.

    — Те, кто не пускал тебя на экзамен, были правы, — презрительно сказала песчаная куноичи. Глаза Ли сверкнули, она заметила движение — не саму атаку, начало, приготовилась парировать, уверенная, что ее тессен дает защиту не хуже, чем песок Гаары.

    — Темари! — вздрогнув, она подняла глаза. Гаара, сложив руки на груди, с высоты балкона казался взрослее, чем был. — Ты уже победила. Не трать время на это ничтожество.

    Да уж, подумала Темари, потрясающе наладили отношения.

    Поднявшись на балкон, она встала рядом с Канкуро и Шикамару, почувствовала кожей, что Нара хочет что-то ей сказать, но не сказал — табло продемонстрировало его имя. Его и Кин Цучи, девчонки из Звука. Звук Темари изначально списала со счетов — мелкая деревушка, ни в какое сравнение не идет с одной из Пяти. Шикамару же… наверное, забавно будет посмотреть.

    …и правда, забавно. Театр теней. Ловушка, которой легко можно избежать — на первый взгляд. Тени-обманки, повторение движений… Темари смотрела и не могла поверить — неужели этот ленивый мальчишка действительно…

    — …гений? — шепнула она вслух.

    — Не ты одна такая, да, сестра? — уколол смешком Канкуро. Темари стиснула зубы — она в эту ловушку бы не попалась. Она бы поняла, что нить не может отбрасывать тени.

    Скучающее выражение лица Нара не менялось на протяжении всего боя.

***

    Спарринг Узумаки Наруто и Инузука Кибы. Спарринг Хьюга Неджи и Хьюга Хинаты. Незнакомые, чужие Темари люди, чьи судьбы и стремления были ей безразличны — но она запоминала техники и способности. Наруто ставил на грубую силу, хотя умел творчески мыслить, используя теневое клонирование. Киба делал большую ставку на обоняние и помощь своего пса. Из трех генинов-носителей улучшенного генома в расчет стоило принимать только Саске и Хьюга Неджи; Хината ни на что не годилась, как боец. Темари получила удовольствие, наблюдая за сражением кузенов, хотя сердце царапнул коготок сомнения: смогла бы она в полную силу драться с Канкуро, если бы их так же поставили в пару? Смог бы он драться с ней? Они часто были противниками в спаррингах дома, в детстве могли вцепиться друг в друга и кататься клубком диких котов, пока не разнимет Баки, другой наставник или отец… но это другое. Не настолько серьезное.

    — Он жуткий, — шепнул Канкуро, и у Темари потеплело внутри — брат не смог бы ударить ее так, как только что Неджи ударил Хинату.

    Но кровь… кровь — это было плохо. Гаара изменился, увидев, как пол заливает алая жидкость. Демон внутри него чуял кровь, жаждал крови, неважно, чьей — лишь бы убивать.

    На табло высветились новые имена.

    Гаара и Рок Ли.

    Тот самый толстобровый парень в трико.

    — Лишь бы Гаара его не убил, — шепнула Темари. Канкуро сдвинул брови, кивнул — переживал о том же. Им не были нужны лишние трупы. У них на руках и так три убийства в Лесу Смерти, но там разрешение убивать дали с самого начала. Здесь — наоборот. После инцидента в Кири деревни отказались от боев насмерть… и если Хьюга Неджи остановили джоунины, одновременно, не сговариваясь, рванувшись к нему, пусть хватило бы и одного, то с Гаарой справиться сложно будет даже джоунину.

    Снова лицо Темари отразило человеческие эмоции. Шикамару усмехнулся — как он и думал. Если речь о ее братьях… нет. Нет — осознание пронзило электрическим током. Судя по направлению взгляда… неужели Темари боится не за Гаару? Неужели… за Ли? За того, кого откровенно презирала, не пытаясь скрыть?

    Что с этими тремя не так?

    — Ему следовало сдаться, — сказала песчаная куноичи, наблюдая за боем. — Сразу сдаться!

    — С чего бы? — проворчал Шикамару.

    — Песок Гаары защищает его от всех атак. Даже помимо его воли, — Темари побледнела. — Почему Ли не использует ниндзюцу? Гендзюцу?

    — Ты на чьей стороне? — прошипел Канкуро.

    — На нашей! — злым шепотом ответила Темари. — Мы приехали не для того, чтобы нарываться на конфликт!

    Движения Ли ускорились — он сбросил с ног утяжелители. Гаара уже не нападал — уворачивался, и в какой-то момент… когда песок развеялся, на щеке у него остался след удара.

    Невозможно. Гаару ранили? Если так, то… о нет.

    — Этот бой нужно остановить! — выдохнула Темари.

    — Но твоего брата просто поцарапали! Ничего страшного! — брякнул Шикамару.

    — Его абсолютная защита нарушена, — будто не слышала песчаная куноичи. — Он пробуждается…

    — Он уже пробудился, — упавшим голосом сказал Канкуро. Темари вскинулась, огляделась:

   — Я немедленно скажу джоунинам…

    — Нет! — Канкуро схватил ее за руку. — С ума сошла? Гаару сейчас лучше не пытаться остановить! Даже джоунинам!

    — В чем дело? — Шикамару передалось их напряжение. Прямо сейчас на поле боя происходило что-то страшное — то, чего он не понимал, и непонимание заставляло его чувствовать себя еще хуже.

    — Неважно! — отрезала Темари, и песчаные замолчали, держась за руки. Когда Гаара атаковал Ли, ломая ему кости, Темари закрывала глаза. Когда бой остановил учитель Ли — выдохнула с облегчением, чуть ли не опираясь на брата.

    Последний спарринг Акимичи Чоджи и Досу Кинута она почти не смотрела, думая только о Гааре — о том, кто жил внутри него, и мог вырваться наружу в самый неподходящий момент.

***

    Ночью в Конохе было вполне сносно — в отличие от холодных дней, к холодным ночам Темари привыкла. Наблюдать, как деревья, свободные от парников, озаряет луна, было не менее приятно, чем любоваться серебряным блеском песка: при свете дня пустыня полна золота, а ночью — тает серебром после зноя.

    Гаара не появился в гостинице. Где он был, Темари понятия не имела, но они с Канкуро решили, что раз пока Коноха стоит, дома не рушатся, а жители не бегут с воплями, то все можно считать под относительным контролем. Кроме них, здесь был Баки. Здесь был отец. Они присматривали за Гаарой в Суне, в моменты, когда тот был еще более нестабилен.

    И все равно Темари не спалось.

    Она встала с кровати, заплела волосы, набросила хаори — алый с золотым узором, привычным отработанным движением взяла тессен. По пути подошла к двери комнаты Канкуро, прислушалась — брат громко храпел. Пусть выспится, им предстоит копить силы, месяц готовиться к битве, где их будут оценивать даймё и каге других деревень. Если Канкуро выпадет в противники Абураме… сложный противник, но у Канкуро есть преимущество в виде марионеток. Насекомые Шино вредят человеческой живой плоти, руки и ноги кукол можно сращивать, а сколько дзюцу в запасе у брата, точно не знала даже Темари. Как и он не знал, сколько дзюцу в запасе у нее; доверяя только друг другу, доверяя безгранично, они все равно не открывались полностью — так их учили. Полагаться можно было только на себя. Напарники, друзья, даже родные — каждый из них мог подвести.

    Шикамару стоял возле Ичираку, подпирая спиной забор, и вертел в пальцах зажигалку, недавно купленную — так делал Асума-сенсей, и ему казалось, что он тоже приводит в порядок мысли, когда вызывает огонек и тушит его. Попробовать курить тоже хотелось, но отец оторвал бы уши… или мать. Нет, мать оторвала бы сразу голову.

    Она и так наверняка злилась, что сын до сих пор не дома. Оставалось только гадать, какие слова находит отец, чтобы ее успокоить; Шикамару удивлялся, как отношения его родителей могут быть теплыми, как Шикаку терпит характер Ёшино, почему Ёшино, если так часто злится на мужа, не уходит от него — в детстве все было очевидно: потому что они мама и папа. Взрослея, Шикамару стал задумываться, понимал многое, но не это.

    В начале улицы появилась Темари — в хаори она выглядела бы почти домашней, если бы не наличие тессена. Шикамару сделал мысленную пометку: раз она взяла веер, надев длинный халат, значит, способна его использовать в сковывающей движения одежде.

    Выйдя из тени, он махнул рукой, сам не зная, зачем показывается ей на глаза.

    — Йо. Не спится?

    — Нет, — отрезала Темари, будто ставя точку под разговором. Шикамару зашагал рядом с ней, закинув руки за голову.

    — Я слышал, в пустыне холодно по ночам. У нас теплее?

    Налаживать отношения, напомнила себе Темари. Это превратилось в мантру: когда хотелось разозлиться, нагрубить, проигнорировать, сразу же в сознании загорались огненные буквы: «нужно. налаживать. отношения».

    — По ночам теплее. Днем у вас ужасно холодно.

    Шикамару кивнул, принимая к сведению.

    — Ты был хорош на экзамене, — через силу проговорила песчаная куноичи. — Прекрасное дзюцу.

    — Единственное, — бросил Нара. — Больше я ни на что не способен. Ты тоже была хороша, — он покосился на тессен. Темари улыбнулась — даже если он кривил душой, она сама знала, что производила впечатление, и что ее сила превышала силу многих шиноби из Конохи. Не всех, но многих.

    — Спасибо.

    — И твои братья, — добавил Шикамару. Вспомнил обескровленное лицо Ли на носилках — не хотел бы он встретиться в бою с Гаарой. С Канкуро проще, а с ним… но с кем угодно из Суна но Санкъёдай — не просто. Ни в битве, ни в беседе. Шикамару никогда раньше не задумывался, как живут шиноби в других Скрытых деревнях — знал их названия наперечет, историю, имена каге, но все это оставалось безликой информацией. После знакомства с Темари Суна обрела осязаемые очертания, стала живой, как будто раскрасили черно-белую картинку.

    — И мои… братья, — Темари сжала губы. То, что творилось с Гаарой, не закончилось — только начиналось. Песок впитает еще много крови… вдруг она вздрогнула. Шикамару тоже — от неожиданности; сам он не ощутил ничего.

    — Что случилось?

    Темари напряглась, всматриваясь куда-то вдаль, в темноту, где ничего не видела, но очень ярко чувствовала — это было знакомое ощущение.

    — Что? — Шикамару коснулся ее руки и тут же получил ощутимый удар по ладони. — Эй, Темари, да что такое? — возмутился он. — Что-то не так?

    — Нет, — мгновенно взяв себя в руки, дочь Казекаге натянула улыбку. — Показалось. Это нервное. Все хорошо. М-м-м… Может, зайдем в Ичираку? Я угощаю, — быстро предложила она. Нара пожал плечами — он понял только то, что Темари по какой-то причине хочет убраться с улицы. Возможно, увести еще и его. И не скажет ему, почему, даже если он приставит ей к горлу кунай — особенно если приставит. В непринужденной беседе за тарелкой рамена можно было узнать больше подробностей — Шикамару пожалел, что не умеет докапываться до сути так, как Ино.

    — Нет, — он потер переносицу и спрятал зажигалку в карман. — Я угощаю. Идем.

    Не став спорить, Темари нырнула вслед за ним в теплую раменъя, продолжая улыбаться. Заказала порцию лапши с морепродуктами, непринужденно защебетала о какой-то ерунде…

    Может, Нара подумает, что она с ним кокетничает. Темари было неважно. Сама она думала только об одном.

    Ночь пахла кровью.