Мирный договор был расторгнут. Империя на последнем издыхании нанесла решающий удар, затмив чистое небо. Мать закрыла собой детей, а отец так и не успел добраться до них – был сломлен солдатами. Всё теми же беспощадными.

Робин не слышала мольбы старшего брата, бежала за девочкой в форме. Она тоже ребёнок, поневоле оказавшийся на войне, в руках у радикальных родителей, что принесли горе в очередной дом.

Какова абсурдность. В кармане смята записка, исписанная впопыхах кривыми буквами, руки еë автора чертовски тряслись при написании:

«Имя мне – Воскресенье, одиннадцать лет отроду. И я храню надежду, что моя драгоценная сестра жива.

Два года назад я потерял близкого друга, о котором не было ни весточки. Я отправлял письма, плакал перед родителями, но они молчали. А сейчас плачу о них, они всë также молчат. Отныне не по своей воле. Мы потеряли и их. Я храню надежду на дыхание собственной сестры. Не уверен, но за спиной пятнадцать часов поисков и все безуспешны.

Я не сумел защитить их. Боже, прими мою исповедь. Оставь грехи на моей ноше, но сохрани Робин. Повинуюсь нести службу перед тобой, но дай шанс моей сестре, она ни в чем не виновата. Я молю тебя. Молю. Молю. Молю. Молю... ».

Воскресенье бежит по обломкам, не слушая крики спасателей позади. Адреналин в крови отдаёт жаром в мозг, он поднимает плиту и несётся в подвал. Спотыкается и падает рядом с Робин:

— Воскресенье, я так рада видеть тебя. Мистер Древ привёл меня сюда, чтобы не пострадать от обломков, – хрупкая девочка поднимает старшего брата и отряхивает, осторожно осматривает возможные повреждения.

Даже сейчас мужчина надменный и мерзкий, как ни в чем не бывало умудряется сказать: «И где же твой дорогой друг, Воскресенье? Он слинял прежде, чем беда поразила нас», – дети застывают от ужаса, не в силах полноценно осознать кошмар, в которых поневоле были заточены.

— Я всегда тебя ненавидел, слышишь? – кричит, надрывая голос, Воскресенье, — Это ты сбежал, оставив наших родителей в опасности! Ты трус... Мерзкий, противный трус!

Гофер лишь молча подходит и присаживается на корточки, кладя руки на плечи детей:

— Воскресенье, дорогой, не переживай. Скоро вы будете в сохранности. Наша церковь благословит и вас. Не грешите и будьте любимыми, мои поневоле падшие ангелочки.

Что-то внутри ломается, кажется, это было слышно. Робин с тревогой и без прежней улыбки поворачивается на брата, который покорно опустил голову и тихо соглашается.

Звон в ушах. Только в морге они осознали, что родители точно мертвы, смотря на их тела перед отъездом в спокойный мир. Воскресенье и Робин не посмотрели друг на друга, лишь старший брат крепко сжимал руку младшей сестры. Иногда ослаблял хватку, боясь сломать кости.

Воскресенье украдкой касается руки матери, не давая прохода сестре, ощущает холод. Его тошнит и горлу подкатывает ком, но он смиренно целует ладонь и прощается с матушкой; перед отцом склоняет голову и целует в лоб.

***

Гофер вытирает скупую слезу, на рассвете развивая над океаном прах, в первую очередь, родителей своих приёмных детей. Здесь лишь они трое и пепел, улетающий вдаль. Робин и Воскресенье молча обнимаются, принимают своенравную судьбу. Матушка всегда учила идти дальше и воспевать о счастье: даже после самой тёмный ночи настанет рассвет.

Двумя днями позднее на столе лежит ровный лист бумаги, изумительно ровным почерком было написано:

«Я нашёл свою сестру. Она в порядке.

Я, Воскресенье Древ, повинуюсь нести дань покровителю нашему, очищая от бренности святой мир по наставлению нашего приëмного отца, Гофера Древа. Моё место в церкви, на службе покорно опускать голову перед Высшими и молить о прощении падших.

Никакие мы не ангелы, Какавача. Должно быть, нам суждено встретиться на иной стороне».

Со следующего месяца они отправляются в школу. Более не сбегая с занятий, покорно слушаясь приёмного отца и, кажется, могут быть спокойны. Господин Древ предстал милым благодетелем, несущий молитвы о мире и Господе, отпевал погибших и грешников. Ни в чем не отказывал детям и наставлял любить ближнего своего.

Но было что-то, от чего бежал Воскресенье. От полуночных ли разговоров о церкви в наследство. От пробуждений из-за шепчащих молитв и воска на кровати в личных покоях. От запаха церковных масел со лба.

Мы все встретимся на иной стороне мира.

Наши грехи не будут искуплены, но Эна прощает всех, потому молитесь.

Молитесь за друзей и недругов. Отпевайте падших.

Молитесь за себя в последнюю очередь.

Несите в мир славу дома нашего.

Как настанет час решающий, мы будем отмыты от грехов наших.

Мы поём о Порядке.