Он отстранённо вглядывается в своё запястье с тёмной, бордовой тысячей, после которой обратный отсчёт обычно останавливается, затем на его запястье, у которого из этой тысячи — только единица. Это навязчивое предчувствие, что его тысяча ничем не отличается от единицы Кёнсу, даже если и содержит в себе тысячу возможностей, начинает давить изнутри, не прекращает покидать до тех пор, пока запястья не касаются холодные пальцы.

Чудовище воет в подземельях замка, а Лилит вспоминает о луне, клятвах, колыбельных и рыжих прядях.

На выходе из мастерской дверь опять заклинило и ключ едва не ломается в скважине, но всё таки удаётся его удачно оттуда достать. И Юнги резко понимает, что он и есть тот самый ключ: треснут, но пока удачно не сломан.

Вы знали, что внутри чёрных дыр время течёт по-другому?

— Помнишь, я обещал, что мы ещё увидимся во время наших странствий? — спросил парень, немного нервным движением руки убирая свои длинные чёрные волосы за ухо. — Да, — коротко отозвалась Вайолет. — Вот это и случилось. Если честно, я и сам не всегда верил в свои слова, но они всё-таки сбылись.

У ангелов огненный силуэт, будто сотканный из звёздного света. Они — правда, они — пожар. И Кастиэль понимает это лучше кого-либо.

Кто бы знал, что судьба сыграет с ним такую шутку.

Спок хочет закрыть глаза и вновь оказаться на Энтерпрайз, стереть прошедший год из памяти; хочет, чтобы он оказался просто затянувшимся дурным сном, наваждением очередной враждебной расы, да пусть даже он растворится в мультивселенной, случится с другими их версиями, главное - не здесь и не сейчас. Не с ними.

1957 год. В маленькую деревню Памуккале в Турции приезжает молодая пара, приглашённая на раскопки древнего города Иераполиса. Местные отговаривают археологов от этой затеи и клянутся, что в развалинах поселились тени.

Настанет день, и Кроули расскажет Азирафаэлю, как он пал. Но не сегодня. || Я ведь просто задавал вопросы.