«Благими намерениями вымощена дорога в ад» — так говорил его ото-сан, ошибочно полагая, что значение поговорки в том, что, сколько бы добра ты не совершил, всё равно окажешься в аду. Аниджа же, взрослея с такой интерпретацией, имел свое мнение по этому поводу: если дорога настолько приятна, то не так уж и страшно сгореть в огне, Тобирама об этом не думал, выполняя лишь то, что прикажут.

Лео никогда до сих пор не был в такой ситуации. Связанный и беспомощный, удерживаемый двумя могучими тварями, которые разбросали его семью как мух, а прямо сейчас обсуждают его убийство так, как люди обсуждают планы на обед. Ему страшно. Он хотел бы сейчас не быть один.

Когда он пытается найти в себе храбрость, то находит воспоминание о том, как Рафаэль прыгнул за ним с крыши. Без единого сомнения. Без плана. Просто смелость, убеждение и любовь к Лео, гремящая громче всего остального.

«Я так могу, — думает он, сжимая кулаки и распрямляя плечи. — Я тоже могу быть бесстрашным».

Он продолжает разглядывать тонкие (слишком тонкие) предплечья, когда замечает черноту на внутреннем сгибе локтя. Осознание обрушивается на Костю, абсолютно забывшего, с кем именно он имеет дело. В груди рождается давящее чувство, и Костя принимается тереть место над солнечным сплетением. Свитер ощущается весом в пару тонн, а его ворот сдавливает горло. Мужчина судорожно глотает воздух, пытаясь унять замельтешившие перед глазами образы. По его собственным разливается что-то горячее, заставляющее действовать, убалтывающее сладкими речами о том, что проблему можно решить раз и навсегда.

“Разобраться? Так ведь, Лара?”

"Показала, оказывается, что в нашей семье есть враги. Предатели."

Антон смотрит на Диму неотрывно, даже не моргает. Это он-то предатель? После всего? Он сидит прямо напротив брата, чувствуя, как зубы начинают скрипеть. А Полина слишком далеко от него, чтобы успокоить. В последнее время у них хоть немного наладились отношения. А вот с Димой… с Димой все так же. Если не хуже.

Как унизительно…

Он смотрит на Диму и медленно съеживается. В голубых глазах плещутся знакомые огни, а на губах расплывается сытая улыбка. Дима ловит кайф от его унижений. Всегда ловил.

Венти моргнул.

Он должен быть мёртв.

Смутно он осознает, что кто-то зовёт его по имени. Снаружи разразилась буря, обычно тихие ветры взволновались в ответ на его смятение.

Он должен быть мёртв.

Но вместо этого он в давно разрушенном соборе, рядом с ним Барбара, суетящаяся и беспокоящаяся, Джин, с лицом искаженным тревогой и беспокойством нависающая над ним и протягивающая руку, и Путешественник….

Путешественник.

Венти вздрагивает, отшатывается, чуть не спотыкаясь в в своём порыве убежать, и Святая Лира выскальзывает из его дрожащих рук, с грохотом падая на землю.

Святая Лира?...

Ах.

Так это….

Рин помогает Аноцу в последний раз.

Некоторых людей просто невозможно удержать.

В детстве нам всем говорили, что при рождении у каждого младенца появляется Ангел-хранитель, который помогает защитить нашу душу и тело, спасти от искушения ко всему плохому, избавив от кары Божьей.

Мы не видим его, а он в свою очередь точно не может знать все наперед, как бы этого не хотел. Наверняка у ангелов есть свой кодекс чести, который он должен соблюдать, иначе… Что? В этом кодексе чести точно есть пункт что-то вроде: «будь невидим человеку, да службу Богу сохранишь свою».

“Я не тот герой, которого ты ищешь.”

“Ты единственный герой, который мне нужен.”

--

После тренировки с Бачирой, Исаги и Кунигами, Чигири наконец решается на разговор с человеком, который не покидал его мыслей с момента игры против команды белых.