Странная до жутких мурашек, даже глубже, чем под кожей, деревня, забытая, кажется, даже собственными жителями. Деревня, в которой живет и медленно умирает бабушка Бокуто, к которой он приезжает из Токио. Деревня, в которой черные коты показывают верную дорогу, жрицы курят и хотят спалить все к херам, а бабки-знахарки оказываются необычайно красивыми и вежливыми молодыми парнями, а не бабками.

Эта пара недель перед Обоном — дни, полные удушающей жары, и дарящие прохладу ночи — их время, и ни его Золотому, ни её дзасики-вараси не дано было это изменить. Ни один её особый гость, ни один его мононокэ не смел прервать их уединения.

Это их время — и только их.

Тело мононокэ возникает из сплетения человеческих судеб. Суть мононокэ — в природе вещей. Первопричина мононокэ — в людских сердцах.

Бродячий торговец безделушками сбивается с пути.

сказки, легенды, преданья // сборник стихов разных лет

Жизнь Моблита текла словно по цикличному кругу: занудная работа, пьянки, одноразовый секс и желание удавиться с утра... Но однажды он встретил одну странную девушку, которая оказалась не так проста.

Незадолго до предстоящей битвы с Отцом, Ято становится свидетелем похорон его возлюбленной без единого объяснения, почему и как она была трагически убита. Находясь в агонии, он освобождает Казуму и исчезает, оставив позади все обещания, данные Аматерасу. Осталось невыполненным только одно желание - еще раз увидеть Хиёри и спасти Юкине. Неужели невозможно встретить покойного? Что касается Отца, решил ли он снова дать своему сыну свободу, или это один из его коварных планов?

Если бы Ханагаки помнил все те слухи, что он слышал о заброшенной святыне Мусаши в свои подростковые годы, он бы ещё десять раз подумал, прежде чем прятаться на её территории от прицепившихся к нему гопников, хоть и не верил во все эти сказочки про жутких ёкаев.

А зря...

Дазай Осаму аж возвращает себе человеческий облик и, прижав настороженно уши к голове, вопросительно и – вот прям предчувствуя, что попал, хотя вроде как еще ничто не мешает обратиться обратно и драть когти, – с высоты своего роста таращится на ребенка, который при появлении пушистого комка шерсти сначала радостно взвизгнул, а теперь, когда шерсти стало чуть меньше, притих в восторженном изумлении, слабо подергивая своими черными крыльями.

AU: Дазай-кицунэ/Чуя-тэнгу

Раньше это прозвище принадлежало ей