Такемичи любит возвращаться домой.

Тревожность тяжело дышала и хваталась за грудь, когда малейшие капли крови попадали ей на кожу. Её глаза начинали судорожно бегать, лишь бы не смотреть на это адское зрелище. Радость, замечая это, ласково гладила её по плечам и целовала в макушку. Потому что она и заварила эту кашу.

Теперь у их девочки всё будет хорошо.

Насекомые? Пустяки. Духи? Вообще параллельно.

Самое страшное - это катаклизмы.

Том 1 - Рододендрон Ржавый.

Вилльнёв — единственный город во Франции, который не подчиняется непреложным законам Королевы и где каждый проклятый человек сможет найти приют. Здесь все пытаются забыться, не думать о том, что с каждым днём проклятие медленно убивает каждого из всех живущих. Но однажды тихий уклад жизни прерывается внезапным появлением одного покалеченного егеря, желающего разобраться во всём, что касается его давнего врага, скрывающегося среди простых горожан...

Четыре года прошло с тех пор, как Луз ушла. Неожиданно, втайне: ни тебе слезных прощаний, ни даже вшивой записки. Почему? — из раза в раз спрашивала Эмити в никуда. А Хантер знал ответ, пусть и старался о нём забыть. Это не так уж трудно с той ответственностью, что лежит на плечах главы Императорского ковена. Однажды он уже оплошал, не найдя тех, кто сорвал День Единства; теперь, когда Белос вновь ищет кровь Титана, у Хантера нет права на ошибку.

Когда Лука впервые смотрит на Персею, Перси, он видит в ней растерянность Аннабет и ярость Талии. А потом образы пропадают, и он видит просто худую, напуганную девчушку.

/

Аγόρι και θάλασσα - мальчик и море (греч.).

На Земле-42 нет Человека-паука, поэтому с Черной Кошкой Бродяге приходиться справляться самому.

Судьба Люмин быть светом, но не устала ли звезда светить всем? В конце путешествия выбери свой путь.

Ане так хочется подпустить его ближе, да вот только кто построит ей новую крышу, когда все, из чего состоит ее счастье сейчас, останется жалкими воспоминаниями, за которые она будет хвататься всю жизнь?

Дэмиан чувствует и ее холод к нему, и несдерживаемое тепло — он слишком много, черт возьми, чувствует, отчего сходит с ума, злится и пытается ненавидеть.

Если б и Аня ненавидела его, было бы гораздо легче. Но для таких, как она, этот гребаный мир приготовил самое сложное.

К двадцати годам, когда все вокруг рушится, а ожидания, цели, мечты превращаются в пепел, неосторожно размазанный по щеке, — к двадцати годам наконец понимаешь: те, кто хотят, чтобы мир сохранился таким, какой он есть, на самом деле не хотят, чтобы он сохранился.

К двадцати понимаешь, в общем-то, многое. Кроме того, как дальше жить.