Протирая слипшиеся глаза, Лин Вэнь наощупь ищет противный гаджет, что даже на беззвучном не даёт ей спокойно поспать хоть жалких три часа на диване, и невольно отвечает на звонок. Громкий вздох в трубку позволяет ясно понять собеседнику насколько она "рада" его слышать.

— Вернись в постель, — буквально приказывает Лю Цингэ, но в её голосе слышится искренняя просьба, словно от присутствия Шэнь Цинцю в её объятиях зависит судьба всего мира.

Новость, слетевшая в уст режиссёра, нервно сминающего в руках страницы сценария, ошарашила каждого, кто по своему несчастью находился на площадке.

— Святые наггетсы! — вскрикнул Цзинъи, едва не упав со своего стула, так резко откинувшись на его спинку, и вспыхнул неконтролируемым приступом смеха, как только изучил данные пропажи и услышал слова коллеги. — Его ищут уже третий год! И все попытки прахом. Лишь опытным кадрам зря голову морочили, чуть душу из них не вытрясли. Быть может, он и сам уже коней двинул?

— А что? Нас что-то или кто-то сдерживает? — ответив, проницательно взглянула на свою сегодняшнюю собутыльницу Цингэ, словно душу из неё с корнями вырвать хотела, хоть лицо и не выражало никаких особо ярких эмоций.

— Ну, я вообще-то поиграть с тобой хотела, — весело и без тени смятения объяснилась Цинцю, пожав плечами и игриво улыбнувшись, допивая оставшееся содержимое своего бокала залпом, и жестом попросила налить им ещё того же вина.

Ей хватило глупой встречи, этого пропитанного банальностью клише и ни слова больше из этих очаровательных украшенных светлым блеском и пастельной помадой губ слышать не хотелось. Просто смотреть. Как она ест мороженое, к примеру.

Это вошло уже в привычку. Дарить ему каждый взгляд, целовать, даже когда чертовски горько, отдавать самого себя до последнего. Ежедневно, все двадцать четыре часа в сутки. Утром сквозь сонливость и спешку или же вечером в омуте усталости, ночью в тёплых объятиях друг друга.

Ещё не использованная сигарета в изящных, длинных пальцах чуть не упала с балкона третьего этажа на тротуар. Цзян Чэн лишь крепче зажал никотиновую палочку между указательным и средним и, немного побаловавшись с серебрянной зажигалкой, подаренной когда-то отцом на очередной день рождения, ловким движением руки зажёг её, в тот же миг обхватывая губами фильтр и делая первую за сегодня затяжку.

Лив сама себе напоминала пробирку с перекисью, в которую насыпали марганец, заставляя жидкость взбурлить. Её всегда влекло ко всему новому, и одного нового условия оказалось достаточно, чтобы, как катализатором, выкрутить её любопытство на максимум.

Каждый выбор имеет последствия, и череду прописанных чужими руками событий остановить невозможно. Невыносимо трудно быть безвольной марионеткой в кровавых руках родного человека и беспрекословно подчиняться приказам. Или же... всё не так просто, как кажется на первый взгляд?