— Что это?

— Лекарство, — вздыхает Леон, порядком устав от ее болтовни.

Азалия молчит, впервые задумываясь о том, насколько же странно, что после каждой такой «заботливой» таблетки, утром ее неизбежно встречали новые синяки. Глупо, конечно, даже подозревать такое, ведь Леон хороший парень, но…

— Спасибо, — в ту ночь она лишь притворяется, что пьет все.

|||

Программа по защите свидетелей должна была обеспечить ее безопасностью, а не полнейшей изоляцией в квартире угрюмого и мрачного агента.

— Ищу подходящее место.

— О-о-о, а для чего? Душевного разговора? Групповой терапии? Или горячего, жаркого…

— Чтобы отшлепать тебя.

— Ха-ха, очень смешно! Я почти повери… Стоп, — она посмотрела на его лицо и едва не замерла от шока. — О боже мой. Ты не шутишь! Ты реально не шутишь!

— Нет.

— Но... но ты не можешь! Я же дочь президента!

|||

Когда мятежная дочь президента отказывается признавать его авторитет, Леону приходится идти... на определенные меры наказания.

— Это, что, мое нижнее белье? Серьезно, Кеннеди?

— Они упали из твоей сумки в раздевалке.

— И ты, конечно же, как истинный джентльмен, решил их… украсть? — она не знала смеяться ей или плакать. — Господи, мой напарник оказался каким-то грязным извращенцем.

Леон имел наглость выглядеть оскорбленным.

|||

Или немного о древних ритуалах ухаживания сибирского волка за ядовитой змеей.

— Знаешь, может нам стоит написать какой-нибудь сценарий для фильма. Просто представь заголовки: «Как я встретил вашу маму: зомби апокалипсис эдишн». Звучит намного лучше, чем — «Как я пытался арестовать вашу маму, но начался апокалипсис».

|||

По пути в Раккун-сити офицер-новичок арестовывает мошенницу, обрекая свое выживание в состоянии постоянного ужаса на взрывное нечто романтичной комедии и экшна.

Тсунаеши шепчет надломленным голосом, что это не жизнь. Что он не имеет права руководить тем, с кем она должна водить дружбу, а с кем нет. Что она не разделяет его интересы и хочет, жаждет иметь свои. Реборн говорит, что он ее соулмейт. И это все меняет.

|||

Соулмейт AU, где Тсуна вдали от мафии, несмотря на окружающий ее покой, ненавидит его всеми фибрами души.

Когда ее одержимость Сайлусом становится слишком выматывающей, а душащая изнутри ревность слишком грязной, Кикс думает о побеге. Это оказывается ее ошибкой.

|||

Как протеже главы мафиозной группировки, Кикс прекрасно знает свое место: у ног своего хозяина. Роль его личной собачки на побегушках ее более чем устраивает. Жаль, что заданные им правила нет.

— Знаешь… — задумчиво протянула Уэджи, лениво потягивая сок из трубочки. — С такой запоминающейся внешностью было бы неудивительно, если бы тебя в конце концов продали в бордель, Ойкава.

Ойкава изумленно разлепил глаза, отмечая не присущее ей смущение, прежде чем сорваться на несдержанный смешливый смех, который возникал всякий раз, как она открывала рот:

— П-приму это за комплимент, Уэджи-тян.

||| Или немного о выживании холодной наемницы с системой симулятора свиданий.

— Скалл-сама нуждается во внимании публики! Овациях зрителей, страсти их сердец и, конечно же, щедрых подарках! — заупрямился будущий хранитель Облака. — А что могут дать эти ваши Аркобалено? Я ни за какие деньги не соглашусь расстаться со своими преданными поклонниками!

И в этот момент в сознании уставшего Шахматноголового появилась идея.

— У тебя два выбора: либо смерть от шальной пули, либо сравнительно мирное сосуществование под крылом надёжного покровителя.

— Ч-что ты имеешь в виду?

— Если не хочешь сгинуть в канаве как подзаборная шваль, — выдохнув ядовитое облачко дыма прямо в лицо закашлившегося каскадёра. — Подставляй зад.

|||

Или темное AU, где Скалл так и не узнал о своем бессмертии и как и подобает любому гражданскому пытается не умереть, а выжить

Мальчика зовут Савада Рио. Он главная головная боль Емицу, собравший в себе все презираемые в приличных мафиозных кругах штампы (известная модель нижнего белья, жеманный гей, малолетний идиот, сбежавший из дома) и каким-то образом стал еще одной ношей на нелегкую долю Реборна. Он почему-то уверен, что сможет перевоспитать мальчика. И плевать, что мальчику давно перевалило за двадцать.