То, что бывшие ученики школы Намимори того же года выпуска, что и Савада, решат собраться на встречу выпускников через десять лет — не представлял никто. Особенно не представляли увидеть то, что увидели.

Аль-Хайтам никогда не скажет этого вслух и не признается даже самому себе, но он интересовался жизнью Кавеха больше, чем того требовалось после разрыва. Ненароком подслушивал разговоры, задавал ненавязчивые вопросы — чтобы в конечном итоге узнать, что тот вот уже который день напивается до полусмерти в таверне Ламбада.

Тигнари — самец валука шуна, и звериная сущность внутри не забывает напоминать об этом на протяжении месяца раз в год, вспыхивает в груди острым желанием обладать и подчинять. И с Сайно, конечно же, всё идёт совсем не по плану.

Сны Набу Маликаты всегда о страшном и неизбежном: смертях, гибели мира и расставании, и когда Руккхадевата уходит — тихо, без упрёков, обид и оскорблений, — она давно к этому готова. Вкладывает ей на прощание в руки кристалл — ядро её силы, её плоть, кровь и душу, её дочь.

Как нет и цветущего дворца джиннов с водными цветниками и подвесными садами, нет улыбок у народа на устах, потому что вместо смеха и песен в их головах лишь стоны боли умирающей цивилизации; богиня Цветов уходит и забирает вместе с собой счастье.  

Гокудера поёт Ламбо на ночь колыбельную, которую ему когда-то пела Лавина.

Чайльд Тарталья, одиннадцатый предвестник фатуи, ощущается неконтролируемым хаосом, смертью и гнилостным разложением; солнечное же тепло и нежность в малейших прикосновениях Аякса притягивают Люмин так, как яркость свечи манит заблудшего мотылька. Кому-то из них в этом пламени скоро сгореть.

За его общество и сопровождение в пути Люмин платит историями; Венти не рассказывает свои, но в каждой издаваемой лирой ноте и дуновении ветра она слышит: тоска у них одна на двоих.

Если родственные души делят все ушибы и раны, то Маринетт, должно быть, сама себе идеал — шрамов на её теле великое множество, хватит на двоих и даже больше, вот только все они — её, и ни одного чужого.

Блан боится воды, забирается от неё всё выше, прячется и сбегает. Потому что под поверхностью кроются последствия того, что он натворил — тысячи затопленных домов, миллионы невинных парижан, отец и... она.