В эпоху, когда даже мысль о лучшей жизни вселяла в душу надежду, а мирные дни, не омраченные битвами, вызывали беспокойство, а не набожную благодарность, вся жизнь, проносившаяся коротким мигом, превращалась в игру на выживание. Где же в этом зарождающемся обществе, где каждого можно было назвать мучеником, обделенные находили силы, чтобы продолжать стоять?

Лицо, покрытое шрамами, оставшись без надежной защиты, изображало испуг вперемешку с напряженным ожиданием. Но Джонсон, завороженный другом, который был сейчас максимально честным с миром, не мог отвести глаз. Ему показалось, что только сейчас Салли был настоящим.