Конечно, для них ничего не может быть просто, — так что вместо рождественских объятий под огромной ёлкой в таком родном доме профессора Кирка им достаётся застрявший заснеженный поезд и какая-то мистическая ловушка, которую ещё только предстоит разгадать.

Каспиан оказался слишком сильно привязан к Эдмунду, но тот не жаловался. Это было очень мило, и Справедливый король наслаждался каждой минутой происходящего. На острове всё ещё росли те же плоды, похожие на манго, которыми Пэвенси лакомились раньше, и Эдмунду доставляло огромное удовольствие заставлять короля кормить его с рук кусочками свежих фруктов.

Радостный смех разнёсся по лесу, перекрывая звонкий цокот копыт: Короли и Королевы Нарнии мчались сквозь лес, и великолепные короны венчали их головы.

Но вот, все четверо ворвались на поляну в лесу и замерли. В её центре стоял странный тонкий столб, а то, что они приняли за пламя костра, было всего лишь тусклым жёлтым светом, исходящим из странной коробки на самом его верху.

— А в Тельмаре людей приветствуют так... — Каспиан притянул Эдмунда ближе за всё ещё сцеплённые руки и прижался губами сначала к одной его щеке, а затем и к другой.

Эдмунд резко втянул в себя воздух. |

Через год после возвращения из шкафа, Певенси снова попадают в Нарнию, но уже совсем в другую. Эдмунд оказывается занят флиртующим принцем.

Четверть часа до встречи, и сотни лет до расставания. Эдмунд заново учится дышать Нарнией, но на этот раз вся его Нарния заживо сжата в одном-единственном образе.

Эти воспоминания были так схожи, и в то же время бесконечно далеки;

ей казалось, что за закрытыми глазами прячутся шорохи совсем другой комнаты, и тихие слова колыбельной поёт совсем другой голос.

Все знают, что чародей щедр — солги ему достаточно убедительно, и он пойдёт тебе на уступки... но только до тех пор, пока ты не оступишься. Потому что тогда ты станешь не нужен.

Потому что просителей много, а искусных лжецов — мало.

И Каспиан точно не один из них.