Тав верит в богов – они являются день ото дня, говорят слишком много, требуют тем надменнее, чем щедрее им дают, – но не верит ни единому их слову, ни одному обещанию.

Верховный Маг приветствует его, наследника Энлада, мягкой, но сдержанной улыбкой, и Аррен склоняется перед ним, как склонился бы перед штормом.

Когда-то Коринфянин отдал бы всё, лишь бы тот снизошёл к нему. Не ради могущества – Аркана, его он вкушает сполна. Дело скорее в свободе. В той свободе, что обретается с кровью и плотью, в пьянящих тисках кожи и мяса.

Она, Хемунд, может её простить; не угодно ли будет Господу, если рабыня Его вернёт в паству заблудшую овцу? Даже будь та волчицей в обманчиво-белой шкуре, не исходила ли она тропы стаи, не защитит ли агнцев, как может лишь искуплённый зверь?

Кошмары наводняют покои Алины из ночи в ночь. Она рисует Мала, Ану Кую, свою комнату в Керамзине, пшеничное поле. Однако не угольные наброски изгоняют скалящиеся видения, но непоколебимое: «Ты гриша. Ты никогда не будешь одна» – звенящее, будто клятва.

Их знакомство начинается с удара в челюсть: грубого, беспардонного – и сокрушительного.

Вы делите его ледяные сны.

Волк всегда настороже – рыщет среди сугробов и ощерившихся елей, лютая сила, неутолимый голод. Так он выживает, так стережёт свою стаю.

Санса Старк – гордая леди Севера; Арья Безликая – лютоволчица, спущенная с цепи.

Однажды пират – всегда пират. Дело не в клейме, не в помиловании и не в выдумках дешёвых газет, но в том, что тьма соблазнительна.