Она вся такая – нежная, носит юбку в оранжевый цвет, пахнет талым снегом, кудрю крутит на длинном пальце. И я смотрю на нее, кажется, вечность. Передо мной на блюдце стынет пирог, обтекая соком брусники, в воздухе висит чай ромашковый, и за окном в гуще города и тонких веток селятся вороны – обязательно стаями, обязательно черные.

на теплой кухне, с линолеумом как в столичном дк, совершается что-то.. 

да вроде, вполне обычное.

эола ему улыбалась так, как не улыбалась никому, а альбедо говорил с ней так и столько, сколько не говорил ни с кем, кроме своей давней учительницы, что была также как эола холодна и непоколебима.

что могло их разлучить? лишь божеская месть. или человеческая глупость.

— может, и нам стоит куда-нибудь сходить?— он вычурно тянет слова, и все думает, а что было бы, если бы не было чертовых обстоятельств. думает, несколько приятно пропустить ее волосы через пальцы, и обвести шрам на лице поцелуями, игнорируя красные от смущения щеки (прям как сейчас).