Ланзо спал беспокойно: чернь внутри него вдруг особенно взбесилась. Зубы сладко сводило от желания, смутное тепло набегало на низ живота. Горело охотой, но не кровавой. Иной, горячей и волнительной. Какой-то образ так и маячил перед взором и при виде него зверь кротко замирал, урча, как волк, вгрызающийся в свежую тушу.