Дома разморенный Сережа смоченной в растворе ваткой еще пьяно водит по чужому лицу, вытирая уже подсохшую, не льющуюся рекой, кровь из разбитого носа и умозаключает как-то философски — таков золотой период нашей с тобой молодости, Олеж — и протрезвевший еще на улице Волков закатывает глаза, сдерживая недовольные выдохи.

Уилсон в своем привычном черно-красном костюме и такой же привычной кровью на нем, катанами за спиной — и Пит не сомневается, у Уэйда где-то еще точно есть оружие — сидит на самом краю крыши, ест тако, начинка которого грозится полететь вниз с высоты птичьего полета, и снова несет какой-то бред — кажись, говорит сам с собой про отчаянных домохозяек?