Альберих никогда и не при каких обстоятельствах не снимал своих перчаток. Кажется, даже трахался он не снимая этот причудливый и шипастый предмет одежды.

— Тебе стоило бы что-нибудь сделать с этим, — почти безучастно каждый раз говорила монахиня, перевязывая свежие раны.

— А зачем? — безразлично протягивал мужчина.

Ему это не нужно.