Аллен засыпает, в надежде, что ему больше не придется вырывать знания о себе самом из чужих разочарований. Он думает: я хочу вспомнить того, чьи теплые объятия грели меня до рук отца.

Когда Аллен просыпается, он кричит—

Лави — немного наивно и слишком самоуверенно — думал, что его, молодого и талантливого психиатра, не обмануть обычными фокусами.

Что же. Этот фокус обычным и не был.

Что бы ему тогда не помогало, сейчас оно не имело смысла. Его новый статус был слишком высок для работы музыканта, и лишь по всеобщим просьбам он мог сыграть пару вальсов на балах Камелотов.

К своему удивлению, может Уолкер и не мог больше после выступления бегать на кухню, а вынужден был выслушивать лестные возгласы глухих и танцевать дальше, но он любил эти редкие моменты даже больше, чем в своём прошлом приглашённого музыканта.

Аллен любил своего дядю и ещё больше любил играть вместе с ним.