Геральт не мог заставить себя отвести взгляда, он медленно опускал руки, смотря за грацией дымчатой субстанции перед собой: Регис развел плечи и пододвинул одну ногу к другой, развернулся, сделал шаг так, словно любое движение — благость для него. Все ближе и ближе, Геральт ощущал себя птицей в его руках, чувствовал, как хлещет кровь по рукам-крыльям от обрезаемых перьев, знал, что не сможет улететь и выпорхнуть. Все ближе и ближе, мокрое дыхание и блямканье языка по губам. По Геральта губам.

Некогда особо рассказывать, в чём тут дело. В Колдовстворце вообще лучше особо не зевать, а то на орехи за щеку раздадут. Короче, Йеннифэр считает идиотами всех, кроме Трисс, и она права. Ламберт и Эскель попытались придумать заклинание для увеличения члена (а лучше бы мозга) на третьем году обучения, и после этого с ними всё стало понятно. Геральт строит из себя недотрогу, а Лютик пытается его потрогать. Скучать не приходится.

— Послушай, Лютик, я не стал бы просить тебя об этом, но мои зелья кончились. Можно тебя поцеловать?

— Что? Геральт, это вообще не романтично. Сейчас неподходящий момент.

Геральт нахмурился, и его взгляд скользнул на губы Лютика, быстро, но достаточно, чтобы вызвать у барда румянец.

— Если в тебе есть Хаос, я могу им воспользоваться. Дай мне хотя бы вернуть Знаки.

Слишком много поцелуев на квадратный километр в этом фанфике!

Лютик замечает за Геральтом некоторые склонности, которые тот упорно отрицает. Но стоит ему встретить эксперта по волчьим поведению и динамике, как выясняется несколько занятных вещей.

Иногда то, что должно было стать проклятьем на всю оставшуюся жизнь, становится главным подарком в следующей. Обещание отомстить обидчику исполняется, но как-то странно. Возможно, потому что это обещание дал Геральту Лютик, а у того всё наперекосяк. Наша парочка существует в современном мире, жизнь их наполнена странностями; впрочем, ничего нового.

Ее вечный Содден не закончится никогда. Огненное безумие будет преследовать Трисс до скончания ее дней, она будет видеть тот кошмар в пламени каждого новиградского костра, на фитиле каждой свечки и в ее же руках.

Геральт из Ривии не любит этот проклятый праздник по многим причинам. Одна из них пахнет сиренью и крыжовником, другая — кровью и сталью. Третья? Третья, о которой ведьмак говорить не любит, поет о забытых богах голосом несносного поэта, из-за которого эта занятная история, собственно, и началась.

Среди ночи, не сдержав обещания, он явится призраком прошлого.

Когда, казалось, все обиды забыты, все долги выплачены, и больше ничто не мешает проявиться тому, что могло быть скрыто в самой глубине.

И лунный свет явит взору фигуру того, кого больше не ждал увидеть ведьмак.

Медальон почти не дрожит.

Геральт не боится, но чувствует.

Не видит, но знает.

На него смотрят, но не дают взглянуть в ответ.

Молю тебя, друг мой... Не дай мне упасть в это безумие окончательно.