Она знала только, что вцепится в него, если он вздумает снова смотреть на нее… вот так. Как никто, нигде, никогда. С неприкрытой жадностью.

он перебирает быстренько пару вариантов, рассчитывает вероятности, куда же прилетит первый удар, но прежде чем мозг генерирует ответ, выпаливает, надеясь на бафф от харизмы:

«потанцуем, харрингтон?»

Таверна на краю Мультивселенной — лучшее место для того, чтобы умереть. [спойлеры к финалу]

Стив спит лицом в бандану Эдди, думает о его веснушках и узких ладонях, беспокоится, не обстригли ли его в больнице, но всё равно ничего не понимает.

Пришло время решать, Фрэджайл. Побудешь ли ты героем вновь и поступишь правильно. Или станешь злодеем. Ради себя и своих чувств. 
Верно говорил ей Хиггс. Секрет счастливой жизни — в блаженном неведении.

Хантер нервно дергает плечами, крепче сжимает подушку в холодных руках и краснеет так ярко, что Уиллоу не может сдержать мягкого смеха. Приглушенная дрожь пробегает по телу, и Хантер вздыхает, не в силах воспротивиться девушке.

Дома у Луз не так много спальных мест, а спать на полу, по какой-то неведомой причине, Хантеру не разрешают. Странно. Непривычно. Но весьма заманчиво...

— Так вы убили мужа, пани Эва? — спустя некоторое время спросил мальчишка-полицейский, трогательно хмурясь. — И вы в этом признаетесь?

— О, я треснула его двуручником по затылку, — счастливо, немного пьяно улыбнулась Ева. — Неужели вы думаете, что уважающая себя женщина станет терпеть невежественного мужлана, утверждающего, что он первый человек на земле?

— А что же было потом?

— А потом я встретила пани Войцек, она помогла закопать труп. И мы переспали.

Нехитрая сказка о том, как важно быть искренним с самим собой и окружающими и быть тем, кто ты есть на самом деле, на примерах из бытия высокоинтеллектуальной науки.

Серое небо свинцовым слоем тяжело нависло над Петербургом, грозясь обрушиться в любой момент и сокрушить нас своей громадой. Я держал в руках разрывающийся от звонков телефон и думал: «Как я в это ввязался?» Сожалеть, впрочем, было слишком поздно.

— Ян? Мы идём убивать Бога, где тебя черти носят?