— Работа в ФБР явно пагубно на вас действует. 

И сеансы с тобой, Ганнибал Лектер. Я чувствую себя маленькой девочкой, которую поставили в угол за плохое поведение, а она плачет, плачет и трясется. Мне почти сорок. Я ненавижу это сковывающее ощущение.

Вместо психиаторки рисуется какой-то неприглядный кровавый портрет. Мне плохо. Я сжимаю кресло ногтями, будто хочу выпустить из него всю набивку. 

Если в вашем кругу есть двое вечно ссорящихся друзей, то, выиграв в карты, что вы им загадаете?

— Что, если я поцелую тебя прямо сейчас? 

— Ты больной?

Фэн Синь сказал, что у него фетиш такой. Сказал, что впервые нашёл свои «идеальные ноги», сказал, что заплатит любые деньги, потерпит любые унижения, если Му Цин… Если…

«Если только ты позволишь».

Или зарисовка на тему кинка. Му Цину нужны деньги, Фэн Синь их предлагает. Никакого порно, просто глупые мальчики.

Капли дождя минуту назад изредка попадающие по оконной раме теперь остервенело бьют по ней из-за чего та тонко подрагивает. Му Цин прислоняется лбом к окну, кожу обдаёт холодком и он супит брови, прислушиваясь к трели разбушевавшейся стихии. Наблюдает за быстро стекающим по окну ручейкам воды. Раздаётся гром, и небо окрашивается вспышками молний.

Широкие лепестки роз измяты, но выглядят символично — Чуя чувствовал себя таким вот цветком, измученным, истерзанным, покрытым своей и чужой кровью, тонущим в литрах алкоголя, и даже не верилось, что вот эти вот совершенно не элегантные вроде бы растения любимы _им_.

(hanahaki byou!AU)