пальцы неприятно потрясывает, но чанбин натягивает на губы дежурную улыбку, бегло оглядывает его с ног до головы, подмечая, что тот стал еще живее, чем был раньше (разве люди могут светиться счастьем так ярко?), тихо откашливается, чтобы прочистить горло, и первым говорит то, что сильнее всего зацепило его:

— у тебя красивые веснушки, — и этого достаточно, чтобы стоящий рядом чан сжал руку на талии енбока немного сильнее.