авантюрин наслаждается линиями мраморных рук, лёгкими волнами холодных волос, что вышли из-под его же долота, рассматривает невероятной глубины каменные глаза, в коих жизни больше, чем в самом живом человеке. он добровольно становится отшельником, паломником к собственному мраморному кресту на голгофе его мастерской, служителем своей маленькой домашней церкви, увенчанной тяжёлыми плитами камня и гипсовыми отливами.