Ксено изменился. Стэн слишком хорошо его знал, чтобы не заметить. Крестообразный шрам во весь лоб выцвел, превратившись в несколько тонких глубоких полос. Словно стёршееся клеймо. Теперь тёмный пигмент не скрывает залёгшие между бровей глубокие морщины. Глаза словно стали темнее и глубже. Под ними виднелись чёрные мешки, отныне сопровождаемые тонкими морщинками в уголках. Бледное лицо словно стало ещё на пару тонов бледнее, чем было пять лет назад. По светло-русым вискам поползла уже ярко заметная ранняя седина, свойственная чете Уингфилдов.

Ксено думал. Много думал. Если так и продолжится, то от мыслительного процесса мозг горячей струйкой вытечет из ушей, пачкая рубашку. Бегущая строка с очень конкретным именем мчалась тараном через все отделы головного мозга, перекликиваясь с каждой попавшейся ей на пути мыслью. Быть может это знак, что пора перейти от теоретических методов познания к эмпирическим?

Стэнли проебался. Где-то месяц назад, и с таким треском, что до сих пор в ушах звенит. Но иногда даже самые плохие шутки приводят к удивительным последствиям, поэтому когда верёвка плотно стягивает запястья, нужно всего лишь мило признать свою оплошность и наслаждаться процессом.

Бесконечые одинокие вечера в их общей квартире стремительно подходили к концу, что не могло не радовать. Нет ничего романтичнее, чем встретить собственного мужа с работы так, чтобы сгладить все эти одинокие вечера в одночасье. Ксено, например, был уверен, что план отменный...

Стэн никогда не видел проблемы в своей внешности, хоть хорошо помнил, как часто в школе и армии шутники обращали особое внимание на его женственные черты лица. С годами он даже искренне полюбил эту свою особенность, заимев в арсенале не только коллекцию оружия, но и небольшую косметичку. Кто бы мог подумать, что один из разговоров об этом может закончиться шикарным вечерним платьем до щиколоток с разрезом на бедре, но грех жаловаться, когда чёрные глаза гладят складки атласного платья с таким упоением...