Этим днём Игорь всего лишь схватил за хвост птицу справедливости и оставил её перо под ковриком иннокентьевской двери.

Боль укусов крапивы и яда борщевика ушла: кто-то поджёг всё поле, снёс все изгороди и заброшки. Кто-то с горящими огнём глазами.

Но торнадо не было, был лишь Игорь Катамаранов — вечно растрёпанный, помятый, кричащий и едва способный удержать себя на месте. За годы их общения Кеша уже перестал задаваться вопросом, почему вообще заинтересовал Игоря — свою роль в этом, наверняка, сыграли злополучные очки, точнее — та конструкция, что соорудили родители ей взамен. Но вот почему Игорь остался, почему продолжал возвращаться и тянуть за собой, Кеша не знал. школьное Ау по инжемарановым

Иногда Игорь заявляется на порог мокрый до нитки, и как его не суши, какими полотенцами не кутай и как его не обогревай, — как не обнимай, как не засовывай в задубевшие пальцы пивной бокал, — он так и останется заливать тонкими каплями дорогой узбекский ковер, с влажными волосами, ниспадающими на лоб, и дрожащими синими губами. Их бы целовать, эти губы, но пока Жилин греет их одним лишь чаем.

Чуть позже, когда ванна окончательно становится чёрной, а вода — мутной, болотной, Жилину приходится взять Игоря на руки — избавляясь от темноты, тонкими ручейками въевшейся в бледную кожу, он слабеет и окончательно теряет связь с другим миром.

сборник разных небольших зарисовок, аушек и прочего; будет пополняться, так что пейринги и метки могут добавляться. 1. цыганско-хулиганский эксцесс, где лошало удивлён, но не долго 2. мистическая зарисовка, где тончик попадает к настоящему колдуну, но спасается

Серега в домашнем. Белая футболка с надписью на английском, растянутые серые треники. Серега что-то ворчит и копошится, доставая бокалы из серванта и принося из кухни бутерброды Игорю: «чтобы не ел счетчики больше, ты меня понял?» Серега выглядит уютно. Уютнее, чем спать с лисами в норе и даже чем в подвале в обнимку с котом. Маленькая зарисовка о том, как Игорь дарит Жилину карандаш для глаз.

Митя вздыхает, снова понимая, конечно, все не так, но и не нужно, чтобы все понимал, даже лучше, что не понимает.

Иногда ему хочется, чтобы его жизнь была проще. Чтобы он сам относился ко всему проще, ироничнее. Чтоб когда его спрашивали: «Что, мать с отцом опять разборки устроили?», он с усмешкой отвечал: «ага, каждый вторник одно и то же».

Грудь стягивает, а потом она вдруг немеет, так что кажется, опусти он голову, то увидит зияющую дыру размером с кратер и ощутит свистящий в ней ветер. Пистолет пропадает из ладони, когда та опускается – слишком легко, точнее тяжело, будто к запястью прицепили гирю. Прижимается к вороту пиджака, вдыхая глубоко – почему-то это даётся тяжело, с хрипом, застрявшим в горле. Воздух вырывается наружу лишь когда он видит тёмно-алые пятна на стремительно леденеющих пальцах. Чёрт. Чёрт. Чёрт.