— ты начинаешь ломаться, санни. это меня радует, моё же ты солнышко..

Заходящее солнце. Мелкий моросящий дождь. И только горечь мяты на губах оставляют воспоминания о том вечере, о том единственном поцелуе со вкусом мяты.

Наши герои собрались вместе: охранник с шапкой в виде какого-то существа идёт, выпятив грудь; справа от него идёт сИксуальный Винсент, потирает подбородок и пытается делать умное лицо; рядом же спокойно шествует Чика, а её брови не могут спокойно находиться на лице.

Справа от не менее сИксуального Джереми идёт качок Той Бонни, держа свои ручки сложенными на груди. Хитрожопый Марионетка воткнул кулаки в бёдра и идёт за ними, мечтая зажарить курицу. Не Чику, нет.

(Пока не придумано, извиняюсь)

Майк ненавидел, когда Бишоп брал его краски; ненавидел, когда эти самые краски становились несуразным пятном на его футболке. Винсент любил его пачкать. Любил сменять серые будни на яркие. Любил забирать книги лежащие возле кровати, и ставить их на полки. На них уже показывалась пыль, возможно, они сырели не только внешне, но и внутренне. В любом случае Винсенту нравилось.

Переделка песенки из заставки мультика«Губка Боба Квадратные Штаны».

Исповедь главного антагони́ста всего Five Nights at Freddy's.

— Так можно?

— Нет, Фокси мой шкафный монстр.

Если бы Фредди мог, он бы давно прикоснулся к своему объекту воздыхания. Сказал бы ему, как давно и сильно он любит его... Но он не может.

Чистосердечное признание аниматроников.