Раскладываясь на полянке, Серёжа всё гадал, когда будут остальные. Паша писал в чат, что он в пробке, и будет минут через двадцать, ему надо только съехать на этот чёртов поворот. Петя с Кондратием отписались, что будут быстрее, и Серёжа успокоился. Главное, что он довёз Ипполита и выпустил его в лоно природы.

Николай сделал себе привычку в перерывах между приёмом люда наблюдать за юнцом и старался вмешиваться в его работу по минимуму, и уже практически через месяц Павел запомнил и научился всему простому, чему учатся молодые врачи, посланные на глухой участок набираться опыту для практики.

Миша был счастьем, незавёрнутым в подарочную упаковку, острым и вяжущим, подаренным небом ни за что и за всё одновременно. Миша был самими дорогими конфетами Крупской, горького шоколада, с коньяком. Миша был тёмными водами Невы, с молчаливой грациозной силой ударяющими о гранит, затапливающими лёгкие, проникающими в артерии, бьющимися под кожей взамен пульса. Миша был чёртовым Янусом, двуликим, но не лгущим.

[об осени, Петербурге, страхах и надуманных идеалах]

/перепубликация того, что когда то было в твиттере

когда то написано для никестелября

Когда он вернулся в комнату, Миша смотрел на него, приподнявшись на локте.

– Я так плохо спал сегодня.

– Ещё бы ты хорошо спал, после такой-то ночки, – Серёжа поиграл бровями и передал ему кружку.

Миша дёрнул Серёжу за руку, впечатывая в себя и откатываясь вместе с ним в сторону – там, где они стояли секунды назад, в полу зияла дыра.

– Я знаю, от кого это.

Какие тайны реставратор прячет в своей мастерской?

Миша слушал всё и всех, дрожал от ужаса и восторга одновременно – это была его первая серьёзная игра, и не где-нибудь, а в МХЛ. И, главное, он был заявлен! Заявлен в составе, а не тринадцатым нападающим!

Передо мной стояла моя юность, мой первый незабвенный эксперимент.