Баам незаметно отделяется от товарищей на фестивале, чтобы проплакаться под действием алкоголя, когда никто не увидит. Агеро замечает его отсутствие.

"Уж если ты разлюбишь – так теперь,

Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.

Будь самой горькой из моих потерь,

Но только не последней каплей горя!" (с)

Баам протягивает Агеро руку помощи. Тот не остаётся в долгу.

– Баам… – тёплый, удивлённый, радостный, несмотря на усталость, голос наполняется тревогой, – Где… где Рахиль?

– Не знаю, – улыбается Баам. – И не хочу знать.

Агеро не знает, зачем демону его душа, если по темноте та может сравнится с ночью, но отказывать себе в чужой компании он однозначно не собирается.

У Баама много, чертовски много вопросов к бухгалтерии.

Баам не мог держать эти чувства в себе, но каждый раз их кто-то прерывал.

Агеро не раз замечал, как Баам, не осознавая, использовал какие-то пустяковые, поглощённые по случайности, способности в быту. 

Баам соскучился

Коротко, случайно, никакого контекста. Одна сцена, которая не отпустила, пока я её не написала. Можно притвориться, что её не существует.

Агеро умел быть невыносимым. Злобным, ехидным, упрямым, безжалостным, уверенным в собственной безнаказанности. А самое ужасное – даже после всего того, что он делал, Баам не мог сказать, что ему это не понравилось.

Впрочем, он всегда мог ответить ему в той же издевательски провокационной манере.