вспомни —

за этим окном

впервые

руки твои, исступленный, гладил.

те, кто сидел с павликовским в каком-нибудь дешевеньком баре, выпивали за его счет, и жаловались на жизнь своему собеседнику. а мужчина кивал им, типичный ответ "да-да", залпом выпить остатки виски, положить крупненькую купюру на бар, "сдачи не надо", развернуться, и уйти.

Куда бы я ни направлялся – я непременно встречусь с ним. Вся моя жизнь – шумный круговорот калейдоскопа, через линзу которого я, сам того не замечая, смотрю только на одну стекляшку.

Наверное, в жизни нужно было хлебнуть дерьма, даже чуть не утонуть в нем, чтобы понять: нужно что-то менять. Нужно заняться своим характером. Нужно выправить калеченное воспитание. Нужно... Стать кем-то другим. Кем-то лучшим. Достойным. И вытащить Декера оттуда, куда сам же его и столкнул.

Если бы с неба вдруг разом упали все звезды, на каждую из них я бы загадал тебя.

Сегодня Борис пообещал: ты обязательно поправишься, мы уезжаем из Амстердама в Антверпен. Тео поверил ему: сегодня они переночуют в номере, а завтра... что будет завтра?

Фрейзер не впирал Борисовские приколы про хлеб и сахар, не понимал почему нужно derjat' hvost pistoletom и нахрена Борису хранить деньги под матрасом, если можно кинуть на карту, ну, или, там, в кошелек.

Тео по крупицам собирает воспоминания, и пытается выстроить хоть что-то, что может помочь ему сейчас.

считая фосфорные звёзды на потолке, Борис запивает медовые ракеты водкой, пока Фрейзер нервно теребит его спутанные кудри.