Жан открыл глаза. Над ним простиралось голубое небо, в котором безмятежно парили птицы. В нос ударил какой-то резкий, незнакомый запах, чем-то отдалённо напоминающий смрад, стоящий внутри летающих дирижаблей марлийцев. Он сделал усилие, поднимаясь с земли. Голова ужасно болела. Жан огляделся и увидел мир, но... Без стен.

На этой убогой, умирающей планете он не нашёл другого смысла жизни.

«Вдруг все твои раны — это от происшествий, что случаются с твоим соулмейтом?»

AU в котором Ривай военный, уверенный, что у него нет родственной души, а Эрен всего лишь ребёнок, что с рождения наблюдает за своим соулмейтом по ранам на собственной коже.

Солнце восставало из глади облаков, как хрупкий подснежник из-под талого снега.

Двадцатое августа ощущалось как неумолимо приближающаяся неизбежность, рождая внутри неприятное чувство какой-то глубокой потери. Лето близилось к концу, а он, нет, они с Эрвином все также планировали отпуск. И все также это был процесс без определенной даты завершения.

... Так что, для меня внешность никогда не была важна. Мне либо нравится человек, либо нет. Но, тебя я всегда считал красивой.

краткий курс от "она моя подруга" до "она моя девушка". и обе они счастливы.

В такой близости нетрудно было заметить, как потемнели ясные глаза Зика, как изменилось выражение его лица, стоило ему наклониться ближе. Трудно отрицать его привлекательность, особенно когда низ живота сводит от возбуждения. Было в нём что-то такое, что буквально требовало покорить, завоевать, подчинить. И Леви не будет собой, если хотя бы не попытается сделать это.

Депрессия Микасы прогрессировала. С каждым днём она была всё ближе к краю. 

До последнего шага оставалось немного, но в аудиторию вошёл он, профессор физики Леви Аккерман, решивший сыграть с ней в игру, правила которой устанавливает сам.

— Не боишься? — томным голосом поинтересовался незнакомец.

Страх? Нет! От него уже ничего не осталось. Он заткнулся вместе с другими оберегающими чувствами и эмоциями. И несмотря на то, что Эрен был где-то недалеко, Микаса была готова отдаться черноволосому незнакомцу прямо здесь и сейчас, поэтому ответить она могла лишь одно: помотать головой в разные стороны, как бы отвечая «нет, не боюсь».

И теперь её жизнь уже никогда не будет такой, как прежде...