После падения Серёга выжил. Но, кажется, лучше бы он умер прямо тогда, ибо лётчик-истребитель для немцев не просто ценнейший пленный. Он - узник концлагеря. Впереди либо смерть от голода и пыток, либо побег, за которым тоже может последовать смерть.

И кажется, не потерять себя в этом аду позволяют всего две вещи: вкус папирос, которыми угощал его Маэстро, и обёртка от шоколада, который Серёга так и не успел ему отдать.

Постарела мать за тридцать лет.

А вестей от сына нет и нет.

Война давно отступила, и только воспоминания ещё живут в людях. Воспоминания о сыне, который не вернулся. Воспоминания о любимом, которого потерял. И только один фильм напоминает о нем.

Плоскости разлетелись по сторонам осколками, шасси отбиты, бензобак пробит, и из него струями бьёт драгоценное топливо. Ноги свёрнуты под неестественным углом, правая рука не слушается, дышать тяжело, кажется, сломал рёбра. Неужели пришло его время умирать?

Серёга подходит неслышной поступью, долго смотрит, кажется, сейчас спросит: "Ну как же ты так, Лёш?"

Только Серёга мёртв, уже месяц как. Но когда ему это мешало помочь любимому командиру?

Серёга обещал себе, до рези в глазах вглядываясь в голубое небо, что если - когда - Маэстро вернётся, он обязательно расскажет ему. Потом обещал, что скажет, когда пересилит себя и перестанет быть трусом. Обещал, что обязательно скажет.

Жаль только, что обещания исполняются не всегда.

Война осталась позади, но и мирное время не обходится без тяжелых потерь. Александров приезжает навестить своего фронтового командира.

После боя на месте стоянки второй эскадрильи снова звучит музыка.

-- Интересно, -- Титаренко улыбается и откидывается на спинку стула, -- и потанцевать со мной никто не хочет? Вот орлы пошли! Ни летать, нистрелять ещё не умеют, а девушек у командира уже отбирают!

-- Да с такой охраной как у тебя, к тебе ни одна девушка не подойдёт, -- майор усмехается в усы.

-- Охраной? -- Титаренко удивлённо оглядывается.

-- Да вон сидит, скалится, -- кивает майор в сторону, и Алексей натыкается на смущённый взгляд Серёги, который тут же отворачивается.