Стид разговаривал во сне. Громко. Эд и раньше об этом знал, они делили каюту, когда были со-капитанами, он уже слышал всевозможные бормотания, шепот, споры и один несуразный и очень громкий разговор с, как он в итоге догадался, чайником для заварки. Поэтому то, что Стид издавал во сне странные звуки, не было ему в новинку. На самом деле он даже скучал по этому.

Стид вздохнул и повалился на кровать. Возможно ли и вправду умереть от желания? Согласно Шекспиру, очень даже возможно, но не стоило забывать о склонности поэтов к некоторой художественной вольности.

Стид спрыгнул в покачивающуюся на волнах лодку, отчего та закачалась еще сильней, и желудок Эда сделал кульбит. Вот уж ни хрена, его не укачает. Черная Борода не страдал гребаной морской болезнью.

— Они не возражают, если ты поднимешься на борт, но у них есть некоторые… условия…

Или Эд и Стид возвращаются на корабль после ужина у Энн и Мэри.

Эдвард все еще на испытательном сроке, но вот команда «Мести», посовещавшись, разрешает ему возглавить новый набег.

— Дайте-ка я подытожу, — Люциус потрясенно смотрит на Стида. — То есть, вы хотите сказать, что вы с капитаном Черной Бородой обмениваетесь милыми маленькими поцелуйчиками по пятьдесят раз за день буквально на каждый чих и при этом свято верите, что это вовсе не милые маленькие поцелуйчики, а некие «пиратские штучки»?

Она врывается в их жизнь громко и требовательно, перепачканная от мордочки до кончика хвоста и решительно настроенная выжить.

Эд влюбляется в нее в первую же секунду.

Его называли “Гордость Барбадоса”, и он рос вдоль рек кустарниками — такими высокими, что Стид не мог дотянуться до цветов. Когда он станет старше, он сможет сорвать сколько захочет — или посадить их у себя в саду и любоваться ими на рассвете, наблюдая, как солнечный свет играет на лепестках. Тогда ему не пришлось бы их убивать, чтобы в полной мере оценить их красоту; они бы жили в безопасности у него в саду, а он бы хорошо о них заботился и как следует поливал, глядя, как они дышат, и чувствуя под пальцами шелковистую мягкость соцветий.

Люциус подвинул стул ногой, и тихий скрежет ножек о деревянный пол стал единственным в комнате звуком, заглушающим учащенное дыхание Стида. Казалось бы, не мог же он дожить до своих – сколько ему там, сорок? сорок пять? – и не осознать, что мужчины иногда бывают горячими, и иногда эти горячие мужчины бывают обнаженными.

Продолжение сцены в ванной после панической атаки Эда в первом сезоне, Стид остается и рассказывает ему сказку. Сказку о любви, разумеется.

Бета: прекрасная Марлюшка

— Не проси, — мотает головой Эд и колокольчик на его шее звенит в такт движению. — Приказывай. Своим капитанским голосом. Давай, — подбадривает он. — Я сделаю что угодно.