У Микки пиздец, а не день. Орда сраных бойскаутов с утра пораньше с визжащим улюлюканием ворвалась в кафе, и всё бы ещё норм, если бы эти пидоры не наследили по пути к столику — а выбрали они, конечно же, самый отдалённый. Убирать за ними, разумеется, нужно было ему. В помещении стоял шум и гам, голова чуть не по швам трещала, а Милкович, скрипя зубами, отшвабривал лужи с пола. Он уже был готов рявкнуть на маленьких ублюдков, чтоб заткнулись, но Дебс выразительно так посмотрела на него, и на душе стало ещё паршивее. Проглотив комом вставшую в горле ярость, Микки беспомощно вздохнул и, с психом вылив ведро грязной воды в унитаз за кухней, рванул в подсобку и присел прикурить на пару минут, но даже не зажёг сигарету — из зала ему весьма настойчиво и ясно дали понять, что начинается бизнес-ланч и присесть сегодня не получится.
Мертвецки вжратая студентота, отправляя его к стойке за очередной порцией бухлишка, вручила ему гору тарелок. Микки сыграл в жонглёра и, в общем, так себе сыграл, потому что, не успел он пройти пару шагов, как вся эта катавасия разлетелась вдребезги, усеяв пол осколками керамики вперемешку с остатками еды. Пидорасы-школьники, упарывающиеся там сзади за своим дальним столиком, переключили своё внимание на него и затолкали свои дохуя остроумные прикольчики а-ля «ну давай, расхуярь тут всё». Микки снова пришлось прикусить язык и постараться как можно более невозмутимо продефилировать мимо них за веником, а когда вернулся, лисяшка уже выпроваживала школоту за дверь, грозясь доложить классухе про их сегодняшний веселый прогул. Спасибо хоть на этом.
Смена кончилась, и Милкович наконец-то съебался из этого адища, но уебоженька на небе, видимо, решил, что мало с него говна было сегодня. Вместо того, чтобы как все нормальные люди поехать на метро, ему с каких-то хуёв приспичило пройтись на свежем воздухе, и как только он отошёл на приличное расстояние от станции, начался ливень. Микки припустил трусцой и за пятнадцать минут кое-как добежал до Алиби. На пороге бара он стоял продрогший до костей, весь сырой и дико злой, аж искры из глаз сыпались.
— Бляха, Микки, ты на мокрую крысу похож, — ржёт Кев, оглядев его с ног до головы. — Иди в туалет, просушись, а то зальёшь мне всё место.
— Налей пива, Кев, — прогаркал Микки, окинув бармена мрачным взглядом. — Говнище какое-то, а не день, — тихо добавил он, бросая промокшую куртку на один из пустых стульев и забираясь рядом на другой рядом с Томми, сидевшим тут же.
— Подожди, доживёшь до сорока, — насмешливо пробормотал Томми в свой стакан. — Скоро каждый день будет каким-то непонятным говнищем.
— Это потому что ты не трахаешься, — сказал Кев. Подав бокал с пивом на стойку, он подбадривающе подмигнул Микки. — Завёл бы себе телесастую женщину, чел. С регулярным сексом твоё ежедневное непонятное говнище станет немножко понятнее.
— Я заведу себе женщину, если наш дорогой и уважаемый друг возродит тут бордель на втором этаже, — хохотнул Томми, бросив хитрый взгляд в сторону Милковича.
Микки покачал головой и поднёс бокал к губам. Залпом осушив его, он сказал:
— Вот чего не будет, того не будет, сорян. Я щас на прямой дорожке, хватило с меня шлюх.
— Надо же, — громко фыркнул Томми. — Позавчера от рыжего не отлипал здесь, а сейчас шлюх чурается. Лицемерим, Мик.
Микки аж взбеленило.
— Иди. Нахуй. — отчеканил он, мысленно опуская башку жирного говнюка в вонючий толчок. — Приебёшься к словам.
Телефон в кармане защекотался вибрацией в сотый раз за сегодня, и Микки совершенно не удивился, достав его и посмотрев на экран. После пьяного разговора по душам на тротуаре у Алиби Иен без остановки строчил ему всякую ерунду по поводу и без.
<b>10:24:</b> я тут ем
<b>10:26:</b> реализацию неворвемя слили и мы крч сидим всем офисом цезарь наворачиваем
<b>10:27:</b> нямка норм так
<b>14:37:</b> прикинь мужик с янкифудс пришёл говорит дайте прайс лист за январь
<b>14:37:</b> а я в душе не ебу где он, там просто ревизия и у босса вся документация на проверке
<b>14:37:</b> обматерил прост с ног до головы
<b>15:05:</b> вот
<b>15:06:</b> ыгых
<b>16:11:</b> в пол7 ок?
<b>16:18:</b> помнишь да
<b>16:41:</b> Мик
У Микки нихуёво так приподнялось настроение. Нет, правда, Иен и раньше не умел выдержать лицо и хотя бы притвориться, что не волнуется перед чем-то важным, но в последнее время Галлагер превзошёл самого себя. Микки мечтательно ухмыльнулся и, отписавшись рыжему, чтоб, блядь, успокоился уже, пихнул телефон обратно в карман.
Ему просто до жопы льстит, что Иен так переживает из-за предстоящего свидания.
— Чё, подружка пишет?
Микки в очередной раз послал Томми, даже не попытавшись скрыть улыбку. Пускай этот приёбистый алкаш сколько угодно хохмит — ему сейчас охуенно. В Алиби стало очень даже уютно, пиво вполне себе ничего, да и воспоминаний с этим местом связано много. Он чувствует себя почти как дома — здесь, в том самом баре, где он поведал правду о себе половине южных уголовников, приглашённых на <s>крестины Ева</s> попойку, посвящённую освобождению его папаши. В том самом месте, где он стал собой; где он наконец-то понял, что пиздец как любит рыжего пидораса, всеми фибрами мошонки и до слёз, блядь, или как там говорят. Именно здесь ему открылась важнейшая вещь во всей его жизни: всем насрать. Людям по большому счёту просто похуй, с кем и куда ты дóлбишься. Даже в таком районе, как Саус Сайд. А ведь до этого Микки при слове «камин-аут» не мог представить себе ничего, кроме апокалипсиса.
— Хэй-хэй, кто у нас тут, — с дружелюбной улыбкой проворковала Ви, заплывая за стойку из входа на склад. — Как дела?
— Как сажа бела, — ворчливо оскалился Микки, пожав плечами. — С семи утра говно за всеми подтирал, заёбся.
— А вот представь, если дети есть, чел, — вздохнул Кев. — Постоянно говно будешь подтирать. Бесплатно. А переходный возраст? Бля, мужик, это ж ёбаный свет, — Кев эмоционально взмахнул руками в своей манере. — Сначала ты де… дего… Аргх, блять, Ви! Что за слово, помнишь, ты мне вчера говорила? Про роды и детей.
— Демография, милый.
— Да, да, вот, точно, демография. Сначала ты эту демографию контролируешь, потом проходит одиннадцать лет, и эта демография контролирует тебя. Принеси-подай, дверь в комнату закрой, «как хочу, так и буду учиться», предки старомодные, ни хера не понимают в жизни… Блять. И это после всех сраных подгузников и ветрянок. Стрёмно ваще, чел.
Микки стало не по себе. Большинство обязанностей по уходу за Евом, когда тот был маленьким — в том числе и сраные подгузники, и ветрянки — ложилось на плечи Светланы и Иена. Микки до сих пор жалел, что принимал так мало участия в воспитании малыша, когда ему предоставился шанс быть не просто биологическим отцом, а папой. Ему с огромным трудом удавалось выдержать несколько минут в комнате с ребёнком, который поначалу представлял для него всего лишь плод насилия над ним. Когда он постепенно принял сына, начались проблемы с Иеном, потом — тюрьма, и уже в тюрьме Микки осознал, как же бесповоротно он налажал. Он пропустил всё детство Ева, его никогда не было рядом, и это, пожалуй, самая большая и самая глупая ошибка за всю его жизнь.
— Светлана привезёт мелкого скоро, — сказал Микки. — У неё там проблемка с начальством, без выходных почти работает, но если всё уладит… Короче, да, вот. — Заметив, что окружающие поражённо молчат, Микки стушевался и замолчал. Отхлебнув пива из бокала, он снова поднял глаза и увидел, что Кев, Ви, Томми и ещё несколько обывателей смотрят на него, как на инопланетянина.
— Чё вылупились-то?
— Э-эм… Ты что, только что любезно поделился с нами информацией о своей личной жизни? У тебя всё нормально? Ви, неси градусник, срочно.
— То есть это чё, блядь, получается, вам можно про своих детей говорить, а мне нельзя?
— Что ты, дорогой, нет. Мы просто чуть-чуть удивились, вот и всё, — проворковала Ви с оттенком лёгкого охуения на лице, осторожно подливая ему ещё пива в бокал. — Давно не видел-то его, наверное?
— Очень давно.
— Блядь, мужик, даже представить себе не могу, — вздохнул Кев. — Я ёбнулся, когда мои в школу пошли. Просто не понимал, как я буду по полдня их не видеть.
— Оу да, — хохотнула Ви, театрально закатив глаза. — Рыдал, как сучка, даже на фотках видно.
— Чё как сучка-то сразу, я чуть-чуть только прослезился!
— Да-да, давай рассказывай.
— Бля, хорош уже про детей, — заныл Томми. — У меня дочь сбежала с каким-то лузером, не звонит, не пишет. Пять лет с ней не разговаривал, не жалуюсь… Просто, блядь… всё. — Томми отвернулся, закашлявшись. — Надоели, ща стошнит нахуй от вас.
— Туалет там, если что, — фыркнула Ви, и Томми посмотрел на неё с саркастичной благодарностью. Через какое-то время Вероника переключила внимание на Микки:
— Что делать будешь сегодня? Приходи к нам на ужин, я пасту сделаю.
Микки нахмурился. Да чё с ними со всеми? Уже третья женщина в его окружении пытается его накормить. Ну да, схуднул, но не совсем дистрофик же. Ему хочется огрызнуться, но он сдерживает свой порыв. После всего пережитого Микки Милкович понял, что нельзя плевать в лицо людям, которые добры к тебе. Даже если это унизительная жалость.
— Э-э… Сегодня никак, — промямлил Микки. — У меня уже есть планы, — добавляет он, про себя надеясь, что они не станут докапываться.
Ха. Ха-ха. Конечно, не станут.
— Воу-во-оу, какие такие планы? — тут же встрепенулся Кев. Они с Ви переглянулись с хитрыми улыбочками.
Блять.
Микки медлит, пытаясь придумать наилучший способ увильнуть от ответа. Нужно как-то осторожно сказать про Галлагера, так, чтобы они не раздули из этого событие века.
— Я просто… Я уже договорился кое с кем сегодня поужинать, ничего такого. Правда, ничего такого…
— Аха-а, ну раз ты аж два раза сказал, что «ничего такого», значит, по-любому, что-то «такое» намечается, — Ви просто расплылась в самодовольной ухмылке, поигрывая бровями. — У тебя чё, свидание, да?
Да ёбаный же ты стос. Микки не хочется развивать эту тему. Сейчас он скажет, что да, он идёт на свидание, и на его и без того заёбанную башку свалится шквал гейских шуточек, а Ви начнёт загружать его советами, которые ему не очень-то и нужны.
Но, с другой стороны, врать ему тоже не хочется.
Он слишком долго прятался в своём шкафу от самого себя, от Иена, от всех. Слишком долго скрывал свою личную жизнь, которой можно вообще-то было и делиться — с определёнными людьми, разумеется.
— Мы с Иеном сегодня идём ужинать в кафе, ясно? Просто поужинать в кафе рядом с его домом, ничего особе…
В Алиби в тот вечер точно где-то треснули стёкла. Ви заверещала так, что у него чуть перепонки не лопнули, а Кев, с весёлым гиканьем похлопав Микки по плечу, за казённый счёт подлил добавки всем, кто стоял у стойки; вскоре бармен уже чокался с Томми за «друзей по анусу», пока Микки проклинал свой язык.
— Бля, вы все так орёте, будто я вас на свадьбу пригласил.
— Это же так клё-ёво, Микки! — пищала Ви, сияя своими белоснежными зубами. — Погоди-ка, — нахмурилась она, бросив взгляд на часы над полкой с бутылями. — Вы на сколько договорились-то?
— На полседьмого, он заканчивает позже сёдня. А чё?
— Полседьмого? — воскликнул Кев. — Тогда какого хуя ты всё ещё здесь?!
— В смысле? Ещё дохуя време…
— Ты же собираешься хотя бы в душ сходить, милый? — резко прервала Ви, окидывая его кислым взглядом.
— Мать-природа уже позаботилась об этом, нет? — ухмыльнулся Микки. — На улице как из ведра льёт. Чё думаешь, я такой мокрый-то?
— Нет, дорогуша, так не пойдёт, — промурлыкала Вероника, оперевшись на стойку локтем и погладив его по плечу. — Ты же знаешь, что от тебя горелой картошкой разит на два квартала? Были времена, и похуже вонял, но сегодня вечером ты должен быть конфеткой, — на лице Ви снова расплывается хитрая лыба. — Вы же не как друзья поесть идёте, правда? Правда?
— О боже, да. Не как друзья, — смущённо проворчал покрасневший Микки. Ему стало немного стыдно: он столько работает в последнее время, что уже привык к запахам кухни и не замечает под конец дня, что от него чем-то несёт. — Ладно, заебали. Схожу я в душ, успокойтесь.
— Реально, чел, помойся, — смеётся Кев. — Ты реально похож на крысу, которую водкой облили, без шуток.
— И эта рубашка просто стрём, милый! Ты же собираешься хотя бы переодеться, сладкий? — пропищал Томми, пародируя Ви, на что она, поджав губы, кинула ему саркастическую улыбку. — Ты и правда весь измазан хер знает чем, чё это… Кетчуп? Или кровь? Бля, надеюсь, что кетчуп.
— Ой, знаете что, ребят, идите в пизду, а, — фыркнул Микки, достав несколько купюр из кармана и положив их на стойку. Встав, он хотел направиться к выходу, но не успел отойти, как Ви схватила его за плечо своими цепкими пальцами.
— Эй, не обижайся, — с мягкой улыбкой сказала она. — Мы только хотим, чтоб вы хорошо провели время сегодня.
— Да, мы только хотим, чтоб вы сегодня потрахались, — кивает Кев. — И не только сегодня. Я ведь уже говорил про регулярный секс? — добавляет он и тут же охает из-за тычка от Ви, которая продолжала улыбаться Микки… или своим фантазиям.
— Реально, мужик, послушай их, принарядись, — вставил свою лепту Томми, деловито почёсывая висок. — Я в два раза больше тебя живу, по свиданиям побегал в своё время, так что они правы. Если сюда соберётесь, мы тя прикроем, если чё там надо будет.
«Мы тебя прикроем».
Микки приободрился от этих слов, несмотря на то, что они вышли из уст Томми, который, развалившись по всей стойке, уже почти засыпает в своём стакане. Его смущает эта странная забота, он не понимает, почему этим людям есть до него какое-то дело, но всё равно на душе становится гораздо легче. Поэтому он решил не думать об этом и просто сказал на прощание, обернувшись у входа:
— Окей, ладно, спасибо. Я даже надену чистую рубашку, если вы все щас перестанете пялиться на меня.
Кев театрально отвернулся и закрыл рукой глаза.
— Про одеколон не забудь! — бухнул Томми вслед.
— И коленку под столом ему там погладь! — весело прогоготала Ви.
Микки вышел, и дверь за ним захлопнулась со звоном колокольчика.
***
Это просто ужин.
Всего лишь ужин.
Обычный ужин в кафе.
Микки повторяет это себе снова и снова, пытаясь не впадать в нервяк. Лёгкий мандраж свербит ему нутро, когда он стоит под струями тёплой воды и смывает с себя рабочий пот. Когда он в бар шёл, даже не думал ни о чём таком. Чё переживать-то, это же Галлагер. Мальчик с вечным спермотоксикозом, который с пятнадцати лет был готов трахать его в любой кондиции, хоть две недели не мойся. Какими только они друг друга не видели — сонными, пьяными, сраными, и Микки, честно говоря, было всё равно, в чём там придёт Иен. Они через ад прошли ради сегодняшнего дня, так какая разница, рубашку надевать или футболку?
Так он думал до Алиби, а сейчас вот стоит в туалете перед зеркалом и в отчаянии пытается плевками пригладить дурацкие волосы, по-ебанатски торчащие на макушке.
Вот же ж блять. Кев и Ви были правы — он выглядит как придурок.
— Ты там сдох, что ли? — воет Игги из-за двери. — Сколько можно срать, чел? Полчаса уже сидишь.
— Отвали, — пропыхтел Микки в ответ. — На двор сходи под кустик, переживёшь раз.
— Проверка связи, не хочу я под кустик, — ворчит Игги. — Мудила.
В четвёртый раз перечесав хохолок на правую сторону, Микки покрутил головой, оценивая свою причёску. Пара непокорных прядок на той же правой стороне упорно не желала лежать как надо, но он заколёбся всё переделывать, поэтому плюнул на всё и вышел из сральника.
— Чё зализал-то всё? Как пидор выглядишь, — скептически ухмыляется Игги, разглядывая плоды его усилий. Микки невнятно пробормотал что-то в ответ и, не собираясь продолжать разговор, утопал к себе, но брат пошёл за ним. — Куда намылился, красавчик?
— Иди нахуй, не твоё дело, — буркнул Микки, стоя перед зеркалом к брату спиной и натягивая рубашку. Игги с хитрой ухмылкой понаблюдал за тем, как Микки застёгивает пуговицы, и усмехнулся:
— А, ну ясно теперь. Шпехаться пошёл.
— Ванга дохуя?
— Не слепой дохуя. Вижу, что рубаху новую нацепил, — Игги скривился в усмешке. — Бирка вон снизу торчит, отрежь.
Микки даже немного удивился. Он действительно забыл отрезать этикетку с вещи, которую надевал в первый раз, но брат обычно слишком накурен, чтобы подметить такую мелочь.
— Просто в кафе иду поужинать. С Иеном. Ничего та…
— Чего блять? Ты прикалываешься?.. — фыркнул Игги, сложив руки на груди и прислонившись к косяку. — Ты чё, опять с ним…?
— И чё? — нахмурившись, Микки повернулся к брату и с агрессивным прищуром уставился на него, продолжая возиться с плохо просовывающимися пуговицами. — Тебе-то какое, блядь, дело?
— Ну не знаю, блин… — Игги немного стушевался и пожал плечами. — Он же хуй на тебя забил. Несколько лет любовь и помидоры, а потом ноги вытер — до свиданья, блядь, завяла твоя теплица. Нахера тебе опять эта маета.
Микки удивился ещё больше. Игги никогда не пытался заговорить с ним на личные темы. Большинство их разговоров шли по бытовухе — чё пожрать купить, кто за воду заплатит в этом месяце и так далее. Единственным родственником, с которым у него когда-то заходил такой пиздёж за жизнь, была Мэнди; с Игги он даже здоровался не каждый раз, когда домой возвращался.
Микки не знает, что ответить, потому что разрывается; с одной стороны, брату удалось его задеть, потому что, по сути-то, тот прав; с другой — хочется заступиться за Иена.
— Я тоже об него ноги повытирал в своё время, Иг, — тихо произнёс он, застегнув последнюю пуговицу. — А он мне всё простил.
— И чё, ты ему чё-то должен теперь? — хмыкнул Игги. — Это вообще уже тупо, Микки, даже для тебя…
— А ты дохуя умный, я смотрю, — раздражённо выплюнул Микки. — Много знаешь, что ли? У тебя отношения были хоть раз?
— Ну, было там, с одной чикулей, — промямлил Игги. — Я даже с её детьми сидел как-то. Встречались, типа, полгода.
— Ага, а мы под одной крышей жили три, и он убирал говно и сопли за моим ребёнком, так что сходи ещё раз нахуй.
Игги закатил глаза и сдался, подняв руки.
— Не агрись, чел, я ничё… Я просто до сих пор охуеваю с него… Бля, как можно было не прийти?
— Я те десять раз говорил, Иг, он не знал.
— Да-да, окей, не знал, но не только в этом дело, — перебил его Игги. — Просто… Блядь, Микки, ты же из-за него сел. Вспомни, чё было-то.
Микки стиснул зубы, тщательно обдумывая свои следующие слова. Он прекрасно понял, о чём говорит Игги и почему сейчас стоит и втирает про Иена. Он сам тоже никогда не молчал, если видел, что очередной мужик обижает Мэнди, но та не встречалась ни с кем так долго, как они с Иеном. И у них с Иеном всё было далеко не так просто, как казалось со стороны.
— Всё сложнее, чем ты думаешь, Иг. У него были большие проблемы со здоровьем…
— У него до сих пор большие проблемы со здоровьем, — бухтит Игги, — и всегда будут! Эта хуета не проходит, Микки, она на всю жизнь. Это щас всё пока что нормально, пока у вас снова конфетно-букетная поебень, а потом чё будет? Опять в один прекрасный день мелкого возьмёт и увезёт куда-нибудь…
— А нихуя так-то, что он давным-давно на лекарствах? — Микки аж зарычал, теребя полы рубашки. Он никак не мог определиться, заправить за ремень или выпустить. — Ты хоть видел, как он живёт? Ни черта не знаешь, стоишь-пиздишь зато хорошо…
— Ну и чё он тогда не сел на эти лекарства?!
— Да потому что это не так просто, блядь! — окончательно взбесился Микки, взмахнув руками. — Ты даже поверить сначала не можешь, что у тебя не в порядке с головой тупо из-за генов от мамашки, которая тебя бросила. К таблеткам попробуй привыкни. Из огня да в полымя носишься. Не принимаешь — хуярит, принимаешь — ещё хуёвее…
Микки только сейчас заметил, как разошёлся. Он стоял перед Игги и эмоционально размахивал руками. Тяжёлые воспоминания неприятным грузом давили ему на грудь.
— Ты понятия не имеешь, через что он прошёл, так что всё. Отвали, серьёзно.
И тут произошло что-то странное. Микки ожидал какой угодно реакции в ответ, но не этой. Игги заулыбался как маньячина и зафыркал:
— Ебать… Еба-ать, ты пёс…
— Чё?
— Ты его правда так любишь, что ли?
Микки словно ногой в живот ударили; он весь сразу напружинился, взъерошился и невольно задержал дыхание, не понимая, чего хочет от него брат, задавая такие вопросы. Людей, которым доверял Микки, можно было пересчитать по пальцам одной руки, и Игги в список этих пальцев точно не входил. «Любишь». Он даже оглянулся на дверной проём по старой привычке. Вслух в этом доме о таком не говорили — чревато.
Впрочем, Игги прав насчёт Галлагера; Микки не разлюбил его. Как вставило в тот день — Микки чётко помнит: рыжий додик припёрся к нему в колонию, когда он ещё десять месяцев по малолетке сидел в первый раз, и, сканируя своими щенячьими глазами разделяющее их стекло, прижал к нему пальцы — так уже и не отпускало никогда. Только сердце при встрече после долгих разлук с каждым разом колотилось всё сильнее.
— Лан-на, молчи, — наконец выдал Игги, хитро ухмыльнувшись. — Ясно всё с тобой.
— Иен нормальный мужик, Иг. И у нас всё не так, как ты думаешь…
— Ладно, ладно, я понял. Тебе лучше знать, — кивнул Игги, выпрямившись и подойдя к брату, и заговорил уже гораздо спокойнее:
— Но если опять начнётся эта хуйня, я его нахуй выкину. Тони с Джейми позову и на бинты его порву, так и знай. Мэнди не уберегли, так хоть тебя… — Игги тыкает его в плечо и лыбится краем губ.
Микки прыснул и легонько оттолкнул его. Этот разговор и так уже перешёл все границы, а Микки к такому не привык, чтобы с кем-то из братьев вот так.
— Делай чё хочешь, только аккуратнее, если с батей не хочешь затусить лет на десять.
Игги аж вздрогнул.
— О боже, нет, спасибо.
— Ага, — фыркнул Микки. — Всё, я повзъебáл, — с этими словами он надел куртку и направился к выходу, по пути похлопывая себя по карманам, чтоб проверить ключи и кошелёк. — Опаздываю уже из-за тебя, дятел.
— Дятел ты, — брякнул Иг, следуя за ним попятам. — Слух, а у него ж хата есть, да? На Северной стороне?
— Ну, и чё?
— Ну и то! Я кантую место сёдня, идите нахуй, — заныл Иг. — Чтоб, блядь, слушать за стёнкой твой скулёж? — он вскинул брови и скривился. — Ты орёшь как кошка драная, Мик.
— Ой, пшёл в пизду, — буркнул Микки и вылетел за дверь, прежде чем брат успел бы заметить, что он покраснел.
***
Кафе, которое выбрал Иен, похоже на Пэтси, только ещё стрёмнее. Витиеватая неоновая вывеска мерцала над входом, как в триллерах, время от времени погасая на мгновение и вновь загораясь ярким неоновым свечением. Микки потянул за ручку и, снимая мокрый от весеннего ливня капюшон куртки, зашёл в помещение. Тут же ему в глаза бросились диваны цвета дорожных конусов — по-дурацки оранжевые; над каждым столом — люминесцентные продолговатые лампы, свет которых после уличных сумерек неприятно порезывает глаза. Чуть осмотревшись, Микки про себя оценил местечко — «норм такое»; ему уже нравится эта дизайнерская безвкусица, словно он на заправку зашёл, а не в общепит. Саус Сайд больно попсовый стал, весь зарос в хипстерских кофейнях и йога-центрах, таких дерьмовеньких забегаловок там сейчас днём с огнём не сыщешь.
— Мик!
Микки развернулся на голос и увидел, как рыжий машет ему своей клешнёй с дальнего столика. Кивнув в приветственном жесте Галлагеру, он нарочито неторопливо направился к нему, стараясь не выдать себя. Дыхание у него стопорилось, и в животе что-то бу́хало с каждым шагом.
Милкович действительно счастлив сейчас.
— Здарова, — чуть улыбнулся он Иену, неуклюже влезая в узенькое пространство между широченным столом и диванчиком. У Иена волосы оттеняются зелёным из-за освещения, а веснушки теперь видны даже у глаз, и он ещё больше сейчас смахивает на какого-то марсианина; Микки позволяет себе несколько секунд полюбоваться и, смутившись, отводит взгляд. На столе уже стоят две чашки кофе; у Иена — пустая.
— Оу… Я опоздал?
— Нет, ты как раз вовремя, — сказал Иен. — Это я рано пришёл. От меня, по-моему, жареными чебуреками шмонит, да? — Иен опустил глаза, неловко улыбнувшись. — Ревизия была, на кухне стоял весь день. Даже помыться не успел…
— Да я тоже, — соврал Микки, махнув рукой. — Тут тоже чебуреками шмонит, так что не парься.
— Окей, хорошо, — тихо засмеялся Иен. — Я тут… Я заказал тебе с подливой, — говорит он, указывая на полную чашку с кофе, которая стояла ближе к Микки. — Будешь?
— Ещё бы нет, — довольно проурчал Микки. Взяв чашку, он отхлебнул из неё глоток-другой, как следует смакуя чуть обжигающий вкус спирта в глотке. — Тоже не день, а хуетень.
— Оу, хреново.
Микки ждал, что Галлагер спросит, чё случилось, начнёт разговор, как всегда, первый, но тот молчит. На полминуты между ними повисает неловкая тишина, чего прежде у них никогда не бывало. Время от времени бросая на него взгляд, Иен краем губ держит фальшивую полуулыбку и не в ритм постукивает пальцами по столу. Это всё, конечно, смущает Микки, но он словил момент и, сделав вид, что занят поглощением наводяренного кофе, смог беспалевно поразглядывать Галлагера. Скорее всего, тот переоделся на работе, потому что вместо строгой белой рубашки на нём футболка и светло-коричневая рубашка в клетку. Волосы Иен давно не стриг, они у него сырые — от дождя, видимо, и Микки хочется дотянуться рукой, провести пальцами по слипшимся прядкам и немножко взъерошить.
— Как ревизия-то? — спросил Микки, отставив в сторону опорожнённую чашку.
— Да… Без происшествий, — протянул Галлагер. — Как всегда, ничего особенного.
И опять между ними повисла тупая, раздражающая тишина. Микки привык к тому, что Галлагер всегда находит тему, даже когда её, ну, просто нет — он с потолка достанет. Сейчас Иен сидит зажато и постоянно отводит взгляд; Милкович не понимает, что происходит.
— Как ты вообще в Норд Сайде работу нашёл?
— Э-э, через знакомых, — сказал Иен, взглянув Микки в глаза и тут же отведя взгляд. — Сначала Лип один жил, потом я к нему переехал, а он как раз встречался с официанткой оттуда. Она договорилась о собеседовании, я пришёл… Вот и всё. Универ через дорогу, типа, студенток много ходит и всё такое…
— О, дак ты типа смазливый маскот для завлекалова был? — пошутил Микки.
— Видимо, да, — грустно вздохнул Иен. Очевидно, ему было не так уж и весело от этого факта. — На постоянку не хотели брать сначала, но я вкалывал как проклятый, и оставили. Я тогда… Я просто ушёл в работу с головой. Говорил себе каждый день, если уж бариста, то, значит, лучший бариста во всём сраном Чикаго. На самом деле, рутина помогает не забывать про таблетки, — подытожил он с несмелой улыбкой.
Иен не особенно в восторге от этой истории, но Микки всё равно улыбается. Это так похоже на Иена, того Иена, в которого он влюбился в семнадцать лет. Тот Иен ночами зубрил тригонометрию, во сне болтал о синусах и косинусах, а затем вскакивал с петухами, бежал пятикилометровку при любой погоде и отжимался хер знает сколько десятков раз за утро. Тот Иен был амбициозным парнем, который со страстью относился ко всему, чем бы ни занимался, и ненавидел в чём-то быть вторым.
— И как вообще, нравится там?
— Да. Сначала как-то ни рыба ни мясо, а потом втянулся. Никогда бы не подумал, что стану заниматься менеджментом. Но увлекло, к тому же, офисной работы мало в последнее время. Строят новые точки, в том числе и в других штатах, и некоторые сразу же отходят под мою ответственность. В командировки отправляют — считай, катаюсь на халяву по стране. Чем не жизнь, — Иен хмыкнул, пожав плечами. — А ты… Как там в Пэтси?
— Говнище твоё Пэтси, мужик. Я, бля, официантов теперь реально уважать начну, ибо в таком пиздеце с утра до вечера вариться… Хуйня, короче. — Микки, наконец, надоело, что Иен сидит и мнётся и глаза отводит, поэтому он замял тему. Как девка на выданье, блять, перед будущей свекровью сидит, вот так же и Галлагер перед ним.
— Иен, всё нормально? Я что-то не то говорю, или…
Иен быстро поднял глаза, словно его застали врасплох. Через пару секунд его губы растянулись в робкой, слегка застенчивой улыбке, и он произнёс:
— Нет, нет, ты что… Всё хорошо. — Он вздохнул и на выдохе торопливо продолжил, — Всё просто охеренно, на самом деле. — Улыбка у Галлагера стала немного шире, и он уже подольше задержал взгляд на лице Микки. Прогресс.
— Извини, я… Я, наверное, странно себя веду, да? Я… Бля, я просто нервничаю, — неловко смеётся он, снова отводя взгляд.
— И из-за чего ты нервничаешь, рыжий лобок?
— Блин, не знаю, Мик, я просто годами представлял себе это, вот то, что сейчас просходит наяву…
— Га-а-аллаге-ер…
— …и сейчас я сижу и думаю о том, что сто процентов опять налажаю, вот из-за чего. — Иен тараторил без продыху, жестикулируя длинными веснушчатыми пальцами.
— Иен! Иен, прекрати. Ты пришёл без цветов и заказал мне кофе с водкой, так что всё на ура идёт. Не паникуй и выдохни.
Иен аж расцвёл; робкая улыбка на его красивой рыжей физиономии переросла в ту, что называется «до ушей». Микки не смог сдержаться и улыбнулся тоже, и неловкость между ними почти рассеялась.
— Не загоняйся и не думай ни о чём сегодня, хорошо? Всё идёт как идёт, — спокойным, мягким голосом произнёс Микки, стараясь глядеть рыжему в глаза. — Мы сюда расслабиться пришли или чё, так давай расслабимся.
Иен не успел ничего ответить, потому что к их столу подошла официантка.
— Здравствуйте, чего-нибудь желаете? — спросила она, щёлкнув жвачкой.
— Чизбургер, — в унисон изрекли они. — С картошкой фри, и чтоб побольше, — добавляет Микки, ухмыляясь Иену.
— Ещё что-нибудь? Попить?
— Давайте колу большую.
— Большой стакан, хорошо, — проворковала девушка, записав заказ в блокнот и забрав со стола меню. — Скоро будет готово.
— Ну так, — начал Иен, когда официантка отошла от их стола, — в Пэтси тяжело, да… Бля, я там дел в своё время понатворил. Шон меня не выносил. Я в ночную смену как-то раз вырубился, потом открываю глаза — на столах горы посуды, пиздец. Фиона меня чуть в раковине не утопила тогда.
— Я надеюсь, твоя младшая сестра не успеет утопить меня в раковине или ещё где, — улыбнулся Милкович. — Надолго не останусь, ща вот аттестат получил на днях*…
— Стой, что? Когда? — воскликнул Иен, выпучив глаза.
— Я разве не говорил?
— Нет! — счастливо засмеялся Иен. — Это охеренно, Мик!
На лице рыжего играет искренняя, радостная улыбка, и Микки зарделся от удовольствия. Новое чувство, доселе непознанное, мягко закралось ему в душу и заполнило всё его нутро. Кто-то гордится им. Иен гордится им.
— Да бумажка обычная, чё там, — с показной пренебрежительностью пробормотал Микки, мотнув головой. Иен продолжает улыбаться, как идиот, и долго смотрит ему в глаза, на что Микки не выдержал и зафыркал:
— Да всё, бля, чё вылупился-то.
— Когда ты успел?
— Когда сидел. Один раз просто всех согнали, так и так, типа, можете подать заявку на эту хуйню. Я подумал: а хули нет, заняться всё равно нечем, ну и записался…
— Тебя теперь много куда могут взять, Мик, — с энтузиазмом сказал Иен. — В смысле, если есть аттестат после отсидки, это смягчает…
— Да, нам про это тоже говорили в самом начале, — ухмыльнулся Милкович. — Пока что так, потом… А потом, может, ваша мелкая в колледж поступит, и Шон мне её работу даст. Короче, посмотрим там дальше, чё загадывать.
— Блин, — вдруг фыркнул Иен, — мы с тобой щас как пенсионеры, блядь. В следующий раз будем обсуждать больничную страховку и планы на пенсию.
— Не-а, у меня ни того, ни другого нет, — хохочет Микки.
Они немного помолчали, со смущёнными улыбками опуская и поднимая друг на друга взгляд, и Микки опять заговорил:
— Пора уже и созреть для такой бытовухи и зарабатывать как-то легально. Не всю же жизнь от полиции ныкаться.
— Да, Мик, — после непродолжительной паузы Иен, сложив руки замком у рта, посмотрел Милковичу в глаза. — Под вонючее отребье за пятьдесят баксов ложиться тоже надоедает, я тебе скажу.
Микки неприятно кольнуло. Он посмотрел на Галлагера — тот уже не улыбался и опять опустил глаза. Милкович хотел уже было закатить глаза и сказать что-нибудь ободряющее и что он реально нытик и вообще заебал, на исповедь пришёл или чё, но Иен, словно почувствовав сгущающиеся над ними тучи, поднял взгляд, быстро улыбнулся и заговорил:
— Знаешь, мне реально нравится эта рутина, когда есть стабильный ритм и из него сложно выбиться. Работа — дом, работа — дом… Сначала скука одолевает временами, но потом привыкаешь. Ведь это реально круто, когда ты знаешь, что будет завтра, и не надо всё время сводить концы с концами. Ты в состоянии делать реальные деньги, которых хватает не только на еду, покупаешь себе вещи, пресыщаешься ими, и… Начинаешь думать о том, чего нельзя просто купить. О том, чего ты на самом деле хочешь.
Микки хочется спросить, входит ли он в список этих штук, которых «на самом деле» хочется Иену, но, пораскинув с несколько секунд мозгами, он решил, что это совершенно ненужный вопрос, и успокоился. Рыжий сейчас здесь, так что всё довольно очевидно. С его внешними данными Иен легко мог найти себе кого-нибудь посмазливее или побогаче. Соблазнил бы какого-нибудь магната, сидел бы сейчас в дорогом ресторане, заказывал креветки, валялся бы в джакузи на крыше небоскрёба с утра до вечера и вообще как сыр в масле б катался; но он здесь.
Иен сейчас здесь. С ним.
— Я понимаю, Иен.
Иен кивнул и поджал губы, снова опуская глаза с кривоватой полуулыбкой.
— У меня такой вопрос, ты, эм-м… Ты встречаешься с кем-то?
Микки поперхнулся кофе.
— И чё это, блядь, за вопросы? — фыркнул он, прокашлявшись. — Ну, встречаюсь, с тобой как бы тут сижу. Я думал, у нас типа свидание, нет?
— Не-не, разумеется… Я просто… Я хотел и хочу, чтобы так оно всё и было… и оставалось… Только мы вдвоём. — Иен мнётся и запинается в словах, бегая глазами туда-сюда. — Я имею в виду, с кем-то ещё встречаешься? Потому что… Я просто хочу сказать, что это нормально, если ты…
Пиздец.
Об этом его предупреждала Фиона?
— Нахера? — Микки повысил тон, моментально привлекая внимание остальных посетителей. Молодые девушки и парни, сидящие поодаль, скривив ёбла, оглянулись на них. Микки сверкнул глазами в их сторону, и те моментально отвернулись.
— Зачем мне кто-то ещё? — говорит он уже тише. — Хорошо, ты встречаешься с кем-то ещё?
— Нет. Конечно, нет.
— Тогда с каких хуёв мне нужно?
— Я не знаю. Просто ты много времени провёл в изоляции, и… Я думал, может, тебе хочется, ну… погулять, прежде чем возвращаться к старым отношениям. — Иен замолкает, пристально уставившись в свою чашку и без конца теребя её за ручку своими дурацкими изящными пальцами. — Я бы не стал винить тебя за то, что ты хочешь узнать мир, узнать… других людей.
Микки закатил глаза так, что они у него чуть не провернулись сальтухой в глазницах.
— Каких людей, Иен?
— Не знаю, — повторил Иен, беспомощно пожимая плечами и бросая на него быстрый взгляд. — Кого-нибудь получше для себя.
У Микки что-то надорвалось в тот момент в сердце; он никак не ожидал, что Галлагер опять начнёт прибедняться. Сейчас они даже не напились как следует, а рыжий уже ноет.
Блядь, это уже ни в какие ворота.
Милкович, может, не так уж много людей видел на своём веку, но он знает жизнь, и знает, чего он хочет в этой жизни. Кого он хочет.
— Пробовал уже, не получилось. Никак не выкину из головы твою сочную жопку. — пошутил Микки в надежде на то, что Иен расслабится и перестанет загоняться. Последнее, чего ему сейчас хотелось — вспоминать пьяные галлагерские бредни на пороге Алиби.
— Просто у меня было достаточно времени подумать, и я теперь знаю, чего хочу, а ты…
— Я тоже знаю, чего я хочу.
— Ты уверен? Я не хочу принуждать тебя к чему-либо…
— Сука, Галлагер, ты заебал, серьёзно, — прорычал Микки, потерев рукой лоб. — Охуенный вечер, охуенно проводим время, и ты вдруг берёшь и любезно посылаешь меня трахаться с другими! Те чё, нетерпится меня спровадить, или я чего-то не догоняю и это модно сейчас стало — на свиданиях такую хуйню загонять?
Иен краснеет и глупо смеётся в ответ, и у Микки словно гора с плеч упала.
— Нет, Мик, я просто долбоящер сегодня, извини.
— Ещё какой долбоящер.
Девушка-официантка возвращается с их заказом и ставит перед ними поднос с чизбургерами и колой. Соблазнительный запах заставляет Микки сглотнуть слюну, и в то же время он не принимается за еду, залипая на то, как Иен благодарит официантку с широкой улыбкой. Милкович никогда не мог спокойно глядеть на то, как Галлагер улыбается. Ему самому хочется смотреть безотрывно, не пропуская ни единой радостной искорки на моське рыжего придурка.
— Ещё раз хуйню такую от тебя услышу про других — взъёбки дам, усёк?
Иен застенчиво фыркнул.
— Усёк.
И вдруг потрясающая идея посетила его голову.
Немного рисково, конечно, но Галлагер точно оценит.
— Хотя… Знаешь, тебе это так просто с рук не сойдёт, Галлагер. Придётся отрабатывать, — специально понизив тон, Микки заигрывающе придвинулся вперёд, положив руки на стол.
— Оу, правда? И как же? — с такой же пошленькой ухмылкой спрашивает Иен, вскинув брови.
— Будешь сосать мой член, когда я захочу.
Иен несколько секунд просто таращился на него, разинув рот. Наконец, когда Милкович, наблюдая за реакцией, не выдержал и начал тихонько похохатывать, рыжий громко фыркнул раз, другой и разразился смехом.
— Бля, я зна-ал! — орёт он, шутливо хватаясь за волосы и откидываясь на диван. — Я знал, сука, что когда-нибудь ты мне это припомнишь, говнюк, — повторил Иен, заходясь в приступе смеха.
— Ну ещё бы, — тоже смеётся Микки. — Чё думал, в сказку попал?
— То есть вот так, значит, мы будем решать проблемы? Провинившийся сосёт хуй?
— Будто ты не в восторге от этого, — крякнул Милкович. — Всегда работало, насколько я помню. Я гений, правда? — заискивающе добавляет он, поигрывая бровями.
Иен медленно кивает, переставая смеяться. Лицо его посерьезнело, и он долго и весьма недвусмысленно смотрит Милковичу в глаза и кривит свои потрясающие губы в хитрой ухмылке. Микки чувствует, как спина покрывается потом под этим взглядом; он знает, что означают этот взгляд и эта ухмылка. Наконец, Галлагер привстал и нагнулся к Микки. Мягко обхватив рукой его ладонь, лежащую на столе, рыжий прошептал ему на ухо:
— Я в туалет.
Видимо, Галлагер решил свои отработки в долгий ящик не откладывать. Микки решил подождать, чтоб персонал кафе не понял, зачем два мужика одновременно пошли в туалет, оставив на столах свой нетронутый хавчик. Откинувшись на спинку дивана, Микки отслеживает взглядом аппетитную рыжую жопёнку в облегающих тёмных джинсах. Невольно ему представляется, как он хватает и мнёт эту задницу, прижимая к себе Иена, и… да, кажется, у него стояк. Ждать больше некуда, да и смысла нет.
Микки заруливает в туалет и закрывает за собой дверь на шпингалет. Галлагер стоит, прислонившись к раковине и скрестив руки на груди, и ухмыляется. Туалет маленький, тесный; всего две кабинки и две раковины с продольным зеркалом над ними.
— По-любому специально место выбирал, — фыркнул Микки, оглядевшись.
— Ага, смотри, как миленько. Приват, все дела. Лучше любого отеля.
— Не говори, люкс прям.
— Эй, мы с тобой и похуже места находили, — сказал Иен, отойдя от раковины. Неторопливо приблизившись к Микки, Галлагер взял его за воротник и зашептал:
— Я так долго об этом...
Микки не дал ему закончить мысль, прихватывая за затылок и наклоняя к себе.
Достаточно разговоров.
Иен не теряется, тут же с готовностью подаваясь ему навстречу. Они горячо целуют друг друга. Обняв Милковича за плечи и талию, Иен глухо застонал тому в губы. Член Микки моментально отозвался на стоны рыжего, болезненно упираясь в ширинку. В крохотной уборной становится слишком жарко, но Милкович не в состоянии отлипнуть от Галлагера даже на сантиметр; Милкович опьянён жаром его рук, тут и там блуждавших по его телу; ему хочется больше.
Поцелуи становятся всё глубже и нетерпеливее, и Микки, наконец, делает то, о чём грезил с тех пор, как увидел Галлагера в обтягивающих штанах. Не отрываясь от губ Иена, он хватает его за зад и ещё теснее прижимает к себе. Иен трётся о него и тихо стонет.
— Блядь, — прошептал Микки, на секунду разрывая контакт и заглядывая рыжему в глаза.
Иен, прижавшись к нему лбом, начинает мягко поглаживать его шею. Расстегнув две пуговицы на рубашке Микки, он снова целует его в губы, затем дорожкой жарких поцелуев лезет под воротник, спускается к шее, опять вверх, за ухо — мягко кусает, снова в шею, снова в губы…
— Бля, охуеть, — выдохнул Микки, почувствовав, как ладонь рыжего обхватила его промежность.
— Тебе будет хорошо, Мик, — хрипло выдыхает Иен ему в губы. Расстёгивая пряжку ремня Милковича, другой рукой он водит по его бедру. — Я сделаю тебе очень хорошо…
Справившись с ремнём и ширинкой, Иен аккуратно подталкивал его к двери, пока Микки не прижался к ней спиной. Галлагер, опустившись на колени, стянул с него брюки. Никакие фантазии не смогут сравниться с настоящими прикосновениями Галлагерских пальцев, сжимающих сейчас его бёдра, и с реальным видом, открывавшимся Микки: рыжий, весь раскрасневшийся и заведённый, смотрит на него снизу вверх и пошло ухмыляется.
— Давай скорей, чел, — хрипло прошептал Микки, невольно толкаясь бёдрами вперёд. — Не тяни…
— Тс-с-с, — хихикнул Иен, оставив лёгкий поцелуй под пупком Микки. — Ща всё будет, не переживай. — С этими словами Галлагер стащил с него трусы. У Микки там уже вовсю сочится, но рыжий пиздюк не торопится. Оставив несколько невесомых поцелуев на его лобке, он начинает вылизывать свои любимые места в паху, проводит языком по яйцам и словно совершенно не обращает внимания на колом стоящий Миккин хуй.
— Может, сократим пре… прелюдию, мы в общественном туалете, Галлагер…
Не успел он договорить, как Иен взял в руку его член и, дрочнув пару раз, провёл языком снизу по всей длине. Микки, охнув от неожиданности, откинулся корпусом назад, чуть не съехав на пол по двери. Рыжий дурковато фыркнул, и он почувствовал его тёплое дыхание там, внизу; ему это нравится. Пиздец как нравится.
— Я так давно твой хер не видел, Мик, дай хоть поиграться, — шепчет он, медленно оттягивая кожицу вниз, вверх, снова вниз…
— Ладно, хорошо, — Микки хрипло скулит в ответ, проводя рукой по мягким волосам Галлагера. Освещение тут ужасное, но Микки нравится этот медный оттенок, отдающий зелёным; он запускает пальцы в яркие пряди, затягивает их в маленький дурацкий хвостик на макушке и прерывисто выдыхает, когда Иен обхватил губами его член, заглотил его с головки до яиц и начал чуть ли не насаживаться на него по самые гланды, быстро набирая темп.
— Бля… Охуеть…
Галлагер чё-то пыхтит в ответ, но не останавливается. У Микки внизу всё сладко сводит и подкашиваются колени; ему хочется податься бёдрами вперёд, но Иен держит его за ягодицы, чётко фиксируя сзади. Бля, синяки, наверное, потом останутся от этих крепких пальцев. Синяки, по которым он сможет завтра провести рукой и вспомнить этот потрясающий <s>минет</s> момент.
Микки душно, и он едва стоит на ногах, с упоением кусая губы. Мягко, тепло — эти давно забытые ощущения умелого галлагерского языка на чувствительной плоти выплывают на поверхность помутившегося сознания, и он снова стонет на выдохе:
— Ебать мой хуй, Иен… О боже…
Рыжий пиздюк опять что-то там прохмыкал. Микки стискивает зубы и издаёт громкий стон; всё, больше некуда терпеть.
— Бля, бля, я ща… — шикнул он, оттягивая Галлагера за волосы, чтоб не подавился, но тот не собирался останавливаться — ещё глубже взял и дальше наяривает.
— Иен…
Иен, не останавливаясь ни на секунду, поднял глаза и, лукаво сощурившись, легонько шлёпнул его по жопе.
И всё.
Всё его тело развинчено сладкой истомой. Прикрыв глаза, он снова откинулся назад, всё ещё поглаживая мягкие волосы Иена, и прислонился головой к двери, наслаждаясь этим восхитительным состоянием. Галлагер, медленно поднявшись, кладёт руки ему на талию и придвигается к его лицу, лёгким дыханием опаляя его шею.
— Я скучал, — шепчет он Микки на ухо. — По тебе и вот по этому. — добавляет он с усмешкой.
Милкович просто не в силах подобрать какие-нибудь слова; да и хули тут сентиментальничать вообще. В голове охуенный туман, и ноги его едва держат; он просто кивнул в ответ.
Иен расплылся в улыбке, нагнулся и без лишней спешки натянул на Микки обратно боксёры, мягко проводя пальцами по его бёдрам.
— Пошли, там уже, наверное, охерели с нас. Заказали и свалили куда-то, — сказал он, забираясь руками под полурасстёгнутую рубашку Микки и утыкаясь ему носом в шею.
— Хочешь, тебе́ отсосу? — прошептал Микки, облизываясь. Рыжий тихо засмеялся, следя за тем, как он потянулся к пуговицам на его джинсах и провёл рукой чуть ниже. — Я тоже соскучился вообще-то по головастику твоему, — Милкович фыркнул, оглядывая сияющую мордаху Иена.
— Только по нему? А по мне? — хмыкнул Иен, целуя Микки в подбородок.
Микки притворно закатил глаза.
— Ой бля, только одно и нужно, — смеётся Иен. — Пошли, там бургеры уж остыли, наверное. Потерплю до дома, у нас времени ещё завались.
У нас времени ещё завались. Микки вдруг думает: и правда. У них много времени, много возможностей, гораздо больше, чем раньше, когда они, юные и потерянные в таком жестоком к ним мире, гнались навстречу неведомым сюрпризам от жизни, ныкаясь в перерывах по тюрьмам и больницам.
Сейчас всё по-другому. Сейчас никто и ничто не сможет им помешать.
— Я и по тебе скучал тоже, лузер, — шепчет он, прижимаясь к губам рыжего.
***
На улице холодно. Лёгкая мартовская прохлада покусывает его за рёбра, заставляя немного протрезветь после трёх «кофейков» и опьяняющих поцелуев Галлагера, но Микки всё ещё так охуенно; он идёт в обнимку с Галлагером, словно в дурмане. Это всё какой-то сон, очень хороший сон; в свете фонарей дорога блестит от дождя, вокруг них много людей; они все куда-то не торопясь идут, гуляют, смеются — тоже молодые, тоже счастливые, но Микки ни на кого не обращает внимания. Иен, положив руку ему на плечи, целует его в висок, и он, счастливо улыбаясь во весь рот, позволяет рыжему это — ему поебать, кто что подумает.
— Я даже не предполагал, что ты дашь мне на первом свидании, — фырчит Иен, хитро прищурившись на Микки. — Какая ж ты шлюшка, Мик.
Микки аж захохотал.
— Ну всё, пиздец, — с сарказмом отвечает он, смеясь. — Это я-то шлюшка? А на коленях в туалете с хуем во рту я́ только что стоял?
— О-ой, что ты, блядь, сам типа в туалете не сосал никогда, — ржёт Иен. Завернув за угол, они вышли на нужную улицу и направились к дому Иена. — Но если тебе больше нравится в спальне на чистеньких простынках, как надлежит истинной леди, я всегда готов это организовать, — мурчит он в ухо Милковичу.
— Даже не знаю, мистер Галлагер. Истинной леди не следует сразу соглашаться на такие предложения, сначала нужно добиться, — парирует Микки, с широкой улыбкой и притворным смущением опуская глаза.
— О, то есть чизбургера с колой мало, значит? Когда вы стали такими меркантильными, мисс?
— Хуисс, — фыркнул Микки, подняв одну бровь и посмотрев на Галлагера, как на идиота.
— Вы разбиваете мне сердце, — смеётся Иен, шутливо хватаясь за грудь.
— Придурок.
Они ещё о чём-то вмазанно пиздят, поднимаясь по ступенькам, как вдруг до них слабо донеслись биты колбасни из-за двери.
— Бля, если Лип ща притащил опять свою компанию, я его нахер пришибу, — Иен, выругавшись, порылся в кармане и выудил ключи, но не успел вставить их в замок, потому что дверь открылась и на порог высунулся Лип Галлагер собственной персоной, весь красный и осоловелый, словно чиж, пережравший забродившей по весне рябины.
— О бля! Здар-ро-ова! — загорланил он, пошатнувшись и схватившись за косяк. Переступив порог, он с распахнутыми объятиями и весёленьким хихиканьем навалился на парней. Те неловко подхватили его за плечи.
— А йа-а вот как раз за водкой пошёл, а ту-ут вы-ы… Хы-ы… А чё вы тут? — Лип замотал головой, оглядывая их недовольные лица.
— Блядь, Лип, я же тебе сказал, — разочарованно проворчал Иен, отталкивая брата в попытке нормально поставить его на ноги.
— В смысле… Бля, — пробормотал он, прислонившись к стене и переводя расфокусированный взгляд на Микки. — Это чё, сего-ня должно было, да?..
— Да, блядь, сегодня, — шипит Иен в ответ, смотря на приоткрытую входную дверь. — Сколько там у тебя людей?
— Да там никого почти… Пара человек, — Лип махнул рукой, задев Микки по руке. — Чё ты, они не помешают…
«Парой человек» оказалась толпа в дупель пьяных молодых женщин и мужчин, которые, словно паралитики, дёргались под музыку, валившую из колонок музыкального центра под телевизором в гостиной. Одна из девушек в коротком топике, увидев Иена, с визгами подбежала к ним в прихожую и, чуть не сбив Микки, бросилась ему на шею. Милкович отшатнулся и возмущённо поднял брови от такой наглости.
— Эй, сучки, смотрите! — визжит девушка. — Это ж тот красавчик из «Розочки»!
— А-аргх, Кэти, я т-те говорил, шо он гей, отцепись от него, — проворчал Лип, со смехом оттаскивая девушку от брата.
— Да-а блин, ну почему-у, — канючит Кэти, надувая губки и поддаваясь Липу, когда он обвил её руками сзади. — Почему все горячие парни — геи?!
— Потому что, — самодовольно ухмыльнулся Микки, расшнуровывая ботинки.
Иен прыснул, с умилением взглянув на Микки. Сняв пальто и повесив его на вешалку, он повернулся к нему.
— Пошли ко мне в комнату, — сказал он, потянув его за рукав.
— Иен, братиш, я забыл, ты уж прости… — донеслось из прихожей, когда они переступили через порог.
— Да всё, — отмахнулся Иен и взял Милковича за руку, увлекая его за собой сквозь дрыгающееся сборище.
Войдя в комнату, Иен тут же упал на кровать и что-то невнятно простонал в подушки. Микки закрыл за собой дверь, и музыка немного притихла вместе с желанием Милковича поразбивать бошки бейсбольной битой всем находящимся в соседней комнате.
— Извини за это, — вздохнул Галлагер, переворачиваясь на спину и потирая глаза. — Я ему пятьсот раз сказал, чтоб убрался сегодня куда-нибудь на ночь.
— Кто-то у нас был так уверен, что истинные леди дают на первых свиданиях? Засранец, — улыбнулся Микки, присаживаясь на край кровати и проводя ладонью по груди Иена. Иен не среагировал на шутку, хмуро уставившись в потолок. — Настроение в пизду, я так понимаю?
— Лип такое хуйло, — пробурчал Иен.
— Может, выйдем к ним ненадолго?
— Зачем?
— Ну я не знаю, вдруг ты с ними зависаешь.
— Зависаю иногда, но вообще это друзья Липа, — сказал Иен, привстав на локтях и пожав плечами. — Не моя среда. Вообще не моя. Учёный свет, технарская элита. Вечно всякие инженерные штуки обсуждают, чё-то доказывают друг другу, а я чё, я сижу и как баран на новые ворота на них смотрю. Ну, когда бухают, с ними весело, конечно… Но я лучше с тобой тут останусь.
Микки кивает, и Иен снова откидывается на кровать. Они молчат какое-то время; потом Иен встаёт, берёт с комода оранжевые баночки, быстро пихает их к себе в карман и плетётся в ванную. Милкович, оставшись в одиночестве, огляделся по сторонам. Спальня у Иена хорошо обставлена. Вместо афиш инди-групп и постеров с армейкой на стенах висят обычные светлые обои. В углу — небольшой письменный стол с ноутбуком в одном углу, лампой и стопкой книг в другом. Над столом пробковая доска с прикреплённым к ней распорядком дня, стикерами-напоминалками и парочкой семейных фотографий, с которых вся Галлагерская шобла показывала смотрящему неприличный жест. Мило и даже как-то скучновато. Словно Иен перестарался в своём желании казаться нормальным — ведь здесь, если по чесноку, всё выглядело слишком нормально.
— Слушь, чё придумал, — говорит Иен, выходя из ванной. — Классическое свидание — ужинаем в кафе, потом я веду тебя на фильм.
— Иен, меня ноги уже не носят, чтоб в кино щас тащиться…
— Да не-е, я тоже устал ведь. Давай на Нетфликсе поищем чё-нить. — С этими словами Иен взял со стола ноутбук и завалился с ним на кровать, прижимаясь к Микки. — Какой-нибудь боевик с качками, Блэкджеком и шлюхами, прям как ты любишь, — хмырчит рыжий, бросая на Милковича хитрый взгляд.
— Вот только не надо пиздеть, что ты это не любишь, — ворчит Микки, поудобнее усаживаясь на подушках, пока Галлагер копался в поиске по жанрам. — Артхауса всякого понабрался, поди, пока меня не было.
— Не, такую шнягу даже Лип не смотрит. Ну, если только с девушкой сидит.
Поспорив немного, какой фильм из выведенных в поиске выбрать, они наконец остановились на одном из них, положили ноут на край кровати и улеглись смотреть. Не прошло и пятнадцати минут, как Иен начал клевать носом; вскоре, устроившись у Микки на плече, он почти тут же захрапел. Милкович высвободил свою ладонь из руки Иена, выключил компьютер и встал, чтобы положить его обратно на место.
Рассматривая доску с фотографиями, Микки вдруг почему-то вспомнил, как Иен сказал, что хранит его письма у себя в столе. Обернувшись, он убедился, что Галлагер крепко спит. Осторожно, стараясь не наделать лишнего шума, он открывает выдвижной ящик. Так и есть — лежат в коробке аккуратным, плотным строем рядом с мед-картой и канцелярскими принадлежностями.
Закрыв ящик, Микки на носочках прошёл обратно к кровати. Сбросив несколько огромных подушек на пол, он снял брюки с носками и скользнул под одеяло. В его планы не входило оставаться на ночь, но, в принципе, на работу завтра только к вечерней смене, да и не хочется уходить, так почему бы и да?
Придвинувшись к Галлагеру, Микки кладёт голову ему на плечо и обнимает его; тот вдруг засопел во сне и обнял его в ответ, поудобнее поворачиваясь боком. Милковича одолевает сон; он прогоняет в голове сегодняшний день — письма в столе, переплетённые пальцы, поцелуи в висок и не совсем, бар, дурацкие эсэмэски, дорога, фонари и звёзды. В последний раз улыбнувшись своим мыслям, Микки оставляет лёгкий поцелуй на ключице Иена и закрывает глаза.