Когда дом наконец-то показался в поле зрения, Карл Галлагер вымок до нитки от пота, что стекал по нему с ног до головы. Вся кожа у него порозовела от палящего с утра пораньше августовского солнца. Добираться из тюрьмы на автобусе — не самое лучшее его решение, но ему не хотелось напрягать кого-то из братьев или задолжать мужикам, на которых он работает — те ничего просто так не делают. Никто из тех, кто вырос на улице, ничего просто так не делает — а если и сделает, то никогда об этом не забудет. Лучше пусть ему будут должны, чем он кому-то.

Карл увидел дом и радостно выдохнул. На душе такая эйфория, что он прямо сейчас готов заплакать, как ребёнок. Розовые очки слетели с него через несколько дней после того, как он надел оранжевый комбинезон. В настоящей тюрьме со взрослыми утырками у него не было такого авторитета, как среди школоты. Тюрьма — это тебе не колония для малолеток, а настоящий ад с чертями во плоти и кругами иерархии. Постоянное унижение и своеобразная дедовщина, основанная на понятиях из воровского закона. По приказу ешь, спишь, срёшь — твоя жизнь словно тебе не принадлежит. Не один, но одинок среди себе подобных. Насилие до полусмерти в кровавых тонах — привычная картина, которая вечно теперь будеть стоять перед глазами — и во сне, и наяву…

Никто не говорил ему, что сотворит с его и без того <b>чёрной, как смоль,</b> душой эта тюрьма, а если и сказал бы кто — он не стал бы слушать.

Ну, гипотетически было бы неплохо залечь сейчас на дно и пару месяцев не высовываться, чтобы снова не угодить за решётку. Но такой вариант отметается сразу же, как только Карл вспоминает, что больше ничего не умеет, кроме как торговать наркотиками. Какой нормальный человек ему работу даст, с его-то резюме? Год по малолетке, две ходки по наркоте, восемь классов образования, а из имущества — котомка со шмотками и несколько мятых сигарет. Ему сказочно повезёт, если его хоть где-то возьмут уборщиком на полставки.

Он заблудился на дороге жизни, застрял в самых стрёмных анналах земного, блядь, бытия, и сам в этом виноват. Никто не гнал его в тупик без щелей и окон, в котором он сейчас находится. Самое страшное, что ему вроде как всё равно — выпустили, и ладно. Ничего не хочется, ничего не знается и не предвидится. Семья его и без него здравствует; они и не рассчитывали на него особо никогда — чем он хорош? В школе звёзд с неба не хватал, работать никогда не стремился; деньги разве что Фионе посылал каждый месяц — так, косарь-другой для поддержки штанов. Фи-то уж точно его не кинет — поругается, конечно, но всё примет без вопросов. На Южной стороне по-другому никак — заглохнешь.

Дома ничего не изменилось. Тот же развалюшный вонючий диван с потрёпанным клетчатым покрывалом на спинке, шипящий говнотелик, на полу — прожжённый бычками ковёр. В воздухе витает запах кофе, тёплого пива, которое забыли ночью поставить в холодильник, и чего-то вкусного из духовки.

На кухне грохочут посудой. Дебби, позврослевшая, вытянувшаяся, летала от плиты к раковине. Волосы обрезала, дура. Поёт что-то под музыку в маленьких наушниках-каплях.

Странное чувство, когда снова получаешь возможность видеть и чувствовать ту жизнь с теми людьми, которых ты однажды по тупости своей проебал.

— Здарова, корова.

Деб орёт как ебанашка и чуть не сбивает его с ног.

— А-а, чо-о?! Карл! Ты как добрался-то? Чё не позвонил? — заваливает вопросами.

— Сегодня выпнули. На автике доехал.

Сестра ткнула его в грудь тыльной стороной ладони.

— Надо было позвонить, чтоб мы забрали, придурок.

— Вы и так нормально для меня сделали, — он пожал плечами.

— Это уж точно, — фыркнула Дебби, скорчив рот. — Мелкая ходить научилась — спасу теперь нет, только глаз да глаз за ней. Каждую секунду норовит ввязаться в неприятности. В тебя пошла.

«Не дай бог», — подумал Карл, нахмурившись. С его генами и генами Бонни не стать ребёнку нормальным человеком. — Ну и ладно, чё. Я-то теперь здесь, так что иди развейся, загуляй с подружкой, парня себе найди. А то превратишься в сильную и независимую кошатницу.

— Иди ты. У меня даже кошки нет.

— Заведёшь скоро.

— Только после того, как ты ответственность за своего ребёнка на себя возьмёшь.

Прищурилась, губы поджала — знакомое выражение. Сестра действительно много для него сделала, и да, он бы соврал, если бы сказал, что не скучал по ней. Всё детство и юность друг друга бесили, а в тюрьме Карл отдал бы год своей жизни, чтобы один день провести с кем-то из семьи.

Карл хотел сказать, что ему её не хватало, всех не хватало, но промолчал. Сложно.

Бросив мешок с пожитками на пол, он проплёлся в комнату и упал на диван. Надо бы помыться и сменить майку, но старые, промятые подушки обволакивают его знакомым уютом, и лень находит на него сладкой негой. Так хорошо, пусть весь мир подождёт.

— Как дела у народа?

— Стабильно… Относительно, — Дебби, выпрямившись, села напротив него в кресло. — Лип скатывается в алкоголика. Фрэнка ещё, конечно, не переплюнул, но движется к этому. — Карл в ответ только кивнул. Деб не сильно удивила новостями. — А Фиона снова с Шоном встречается. Ныкается и думает, что никто не знает, в Пэтси часами напролёт сидит, ага. Надеюсь, если они опять разосрутся, Шон меня не уволит.

— Да он вроде норм мужик, — Карл больше не нашёл, что ответить. — По крайней мере, не этот Джимми-Стив. Или кто у неё ещё там был.

— Ага, единственный из мужиков Фионы, от которого зависит моя зарплата, — пробормотала Дебби, откинувшись головой на спинку кресла так, что свет упал на её лицо. Под глазами сразу же стали видны тёмные круги. Карлу почему-то захотелось отвести глаза. — У меня вот мужика нет, живу заёбанно и скучно. С Иеном ещё недавно общались хорошо, а сейчас они с Микки сидят дома и не вылезают, по ходу, вообще никуда.

— До сих пор не могу поверить, что эти двое съехались обратно, — Карл не смог сдержать усмешки.

— А что такого-то, — хмыкнула Дебби.

— Ну, как так вообще получилось… Просто я думал, у Иена с художником всё серьёзно, — Карл запнулся, пытаясь оправдаться. — Они же ко мне вдвоём приезжали на свиданку. И тут появляется Микки — и всё, досвидос. Пиздец, геи странные.

— Ничего так-то, что они расстались ещё до Микки, — фыркнула Деб. — Правда, я не знаю, из-за чего. Из Иена слова не вытянешь, про Микки молчу. «Отъебися, лисися» — и всё. Лип в начале встрял, начал права качать, но это же Милковичи, себе дороже вмешиваться. Он, кстати, со мной сейчас работает.

— Кто? Лип?

— Микки.

— Микки работает в Пэтси Пайс? Серьёзно? — захохотал Карл. Мир точно сошёл с ума, пока он сидел. «Не связывайся с Милковичами», говорили они. «Себе дороже», говорили они. Даже после того, как вся округа узнала, что младший из братьев — угашенный в жопу педик, бояться их не перестали. Микки всегда был гопарь гопарём, поэтому Карлу очень сложно представить его в форменной футболке с бейджиком на груди и фартуке.

— Да, начал помощником официанта, сейчас больше на кухне работает, — буднично ответила Дебби, пожав плечами. — Они уже месяцев пять вместе. На днях намекнула, что хочу устроить им вечеринку в честь полугода — Микки на это сказал, что пристрелит меня, поэтому я точно устрою.

Карл усмехнулся, параллельно пытаясь сложить в голове два и два, представляя Микки Милковича в униформе: как он рявкает на коллег или выпроваживает пьяный сброд за шкирку под конец смены. Конечно, в преступной сфере, как и везде, есть свои издержки и риски, но Карл не может представить себе, что когда-нибудь сможет так же, как он, отказаться от денег и адреналина ради скучной грошовой стабильности.

— Всё ок?

— Да, а чё?

— Не знаю, ты всё-таки несколько часов как на свободе. Резонный вопрос вроде задаю, — грустно улыбнулась Деб.

— «На свободе», пф. Да я там всем рулил, не то что тут, — Карл расфуфырился и выпятил грудь — наверное, смешно, раз Деб закатила глаза. — Связями обзавёлся кое-какими, так что бизнес должен пойти легче.

Дебби сморгнула и поджала губы.

— Ты что, снова барыжить собрался? Работу нормальную не хочешь найти, хотя бы для галочки по УДО? Давай я с Шоном поговорю…

— Дура, что ли, я не стану там работать, — перебил её Карл, сморщив нос. — Всё на мази, Деб. Система налажена, проверяющие ничего не узнают — я же сам не употребляю. Научился кое-чему в колонии.

— Да-да, конечно, — Деб встала с кресла и направилась на кухню. — Ну, хоть косички свои распустил, а то совсем по-уёбищному смотрелось.

Карл провёл рукой по отросшим до плеч волосам. Те намокли от пота вместе с одеждой. Он скучает иногда по своим косичкам, но ещё раз делать их точно не станет — так решил после того, как в тюрьме пахан взял за волосы и вытер его лицом загаженный край унитаза.

— Время перемен, систр.

Дебби только насмешливо фыркнула в ответ.

Перемены грядут, и перемены гораздо большие, чем длинные волосы вместо косичек. Карлу странно щемит в горле, кажется, что сестра сейчас снова попытается уломать его на прямую дорожку с работой в Пэтси, но она молчит, ничего не говорит.

А когда люди отказываются переубеждать тебя, это значит, что им всё равно. Значит, они считают, что уже бесполезно что-то предпринимать. Ты просто конченый.

Внезапно до них доносится пронзительный визг, и Карл вздрагивает.

— Ебать, это кто?

— Дочка твоя, кто ещё, — бросила Дебби. — Голосистая, вот это уж не знаю в кого.

Визги продолжаются, сменяясь плачем. Хочется выйти на улицу и не возвращаться, пока снова не станет тихо. Карл не понимает, как взрослый человек может испытывать на своих барабанных перепонках подобные звуки в течение нескольких секунд и не сходить при этом с ума. Лиам никогда так громко и пронзительно не выражался в младенчестве.

— И чё, она так и будет орать?

Дебби сложила руки на груди и вскинула брови.

— Ты издеваешься?

— В смысле? Она всё время так орёт?

— Саша, — сквозь зубы произнесла Дебби. — Её зовут Саша, на минуточку.

— Какая. Нахуй. Разница, — Карл уже начал выходить из себя.

— Большая. Разница, — огрызнулась сестра. — Орущий комок из говна и соплей — это твой ребёнок, Карл, нравится тебе это или нет. Не надо притворяться, что ты не знаешь, что делать с рыдающей тугосерей. С Лиамом ты сидел в детстве, так что иди наверх и успокой её. Вперёд, я в тебя верю.

— Но я… — он запинается, быстро прогоняя в уме список оправданий. «Надо идти», «тут кое-какие дела наметились», «мне надо в душ», «я хочу свалить отсюда нахуй». 

«Я не хочу возиться с плачущим младенцем».

— Я не знаю, что делать с ребёнком, — в конце концов выдаёт он. — Мне кажется, я возьму его за ноги и ебану об стену, если мне придётся слушать этот ор ещё несколько секунд.

— Не ебанёшь, — категорично отрезала Дебби. Повернувшись, она взяла сумку со стула и закинула её себе на плечо. — Я пошла, мы с Иеном договорились проехаться по универам… Ну, такое. Подам доки — чисто попробовать, ерунда, — быстро проговорила она в догонку, так что Карл не успел даже ничего ответить. — Обратно вместе приедем, так что будь здесь, хорошо? И удачи с Сашей. Просто поаккуратнее с ней, и всё будет хорошо.

Карл разочарованно застонал и открыл рот в последней попытке возразить, но Дебби показала средний палец и была такова.

— Ёбаный насрал, — пробормотал он, со злостью глядя в сторону лестницы. Стенания становятся только громче. — Ну пиздец…

***

Саша — да, её зовут Саша, напоминает себе Карл — внешне взяла все черты от него. Даже удивительно, насколько она похожа на него в детстве. Тёмно-русые волосы, глаза голубые, пуговка-носик и круглое личико. От Бонни разве что чуть выпирающий подбородок. Но то, что ребёнок его — это вне сомнений. Даже тест на отцовство был бы здесь лишним.

— Если ты хочешь, чтобы она перестала плакать, надо для начала хотя бы взять её на руки, а не просто стоять и смотреть.

Карл обернулся и увидел, как Фиона, оперевшись о косяк двери, с улыбкой оглядывает его.

— Но сначала давай обнимемся, — она подошла и прижала его к груди. Карл выдохнул от ощущения безопасности, накрывшего его в объятиях сестры. Слишком ново это после тюрьмы. — Красавчик, подтянулся как. Я соскучилась по тебе.

— Мгм, — кивнул Карл в знак солидарности и больше ничего не стал говорить. Дрожащий голос выдал бы его с головой.

Всё это как-то слишком.

— Ладно, давай-ка, — Фиона, отпустив его, двинулась мимо и к кроватке. Взяв Сашу на руки, она успокаивающе похлопала её по спине. — Мы уже немного умеем разговаривать, — сказала она, с улыбкой смотря на хлюпающую носом девочку. — Скажи нам, что ты умеешь? «Фи»! По именам нас различает уже. «Фи», «Деба» и «Ийин». Фрэнк пытался научить её произносить его имя, но она, к счастью, отказывается. Зачатки здравого смысла начали проявляться.

— Господи, Фрэнк ещё не сдох?

— Не-а, решил начать новую жизнь. Трезв, чист, надоедлив что пиздец. Думали, сдвиг по фазе на пару недель, но это затянулось на год, представляешь? Мы уже боимся тут.

— Всё равно сгасится в конце концов.

— Конечно, как иначе, — согласилась Фиона. — Ты жить-то здесь будешь? Предупреждаю, что Чаки до сих пор тут, и как вы будете уживаться, я понятия не имею. Или дели комнату с Фрэнком, что, по-моему, ещё более отчаянный шаг.

— А Чаки…

— Органы опеки отваливают нихерово за него, — Фиона пожала плечами. — Вообще он похож на растение, никому не мешает, так что…

Раздражение и злость наваливаются на Карла тяжёлой тоской. Пальцы задёргались, ладони непроизвольно свернулись в кулаки. Карл делает глубокий вдох и выдыхает через нос; ярость, вспыхнувшая так быстро, начала понемногу угасать. Отсчитав от десяти до одного про себя, он окончательно успокоился. Фиона обеспокоенно глядела на него.

— Ему восемнадцать уже есть? Почему его нельзя просто выгнать?

— У него развитие как у пятиклассника, Карл. Он же инвалид.

— Ну всё же…

— Сэмми скоро выйдет и по-любому заберёт его, — отрезала Фиона. — Я-то сейчас не могу вышвырнуть его на улицу.

— Окей, буду жить с Фрэнком, — огрызнулся Карл. — Или на диване. Всё равно я навряд ли надолго здесь застряну.

Фиона в ответ саркастически скорчилась и повернулась обратно к Саше. Девочка, насмотревшись на кривляния тётки, в конце концов разразилась смехом.

— Хочешь подержать её?

Карл ничего не ответил. Только глаза опустил в пол. Ботинки у него местами сильно протёрлись, и нужно либо купить новые, либо стрельнуть старые у Липа.

— Мне надо идти.

— Ну, минутку-то подержи, — мягко настаивает Фиона. — Познакомься с дочкой.

Карл хотел было возразить, что это пустое, незачем, их-то отец нечасто их на руки брал. Карл ведь спас ему жизнь, когда у него были непорядки с печенью, а Фрэнк к нему в тюрьму пришёл один-единственный раз, когда нужны были деньги рассчитаться с долгами. Может быть, будет лучше, если Саша вообще не будет знать о его существовании, чтобы не разочаровываться, когда повзрослеет. Конечно, он будет помогать им с Фионой деньгами, но ей об этом знать не обязательно.

— Ну давай, чего ты, — Фи с ребёнком на руках приблизилась к нему. — Она же такая милашка, посмотри. Ты таким же был лет до шести, пока не превратился в непоседливого пиздюка.

Карл подозревает, что ему не удастся покинуть комнату, пока он не поддастся на уговоры; поэтому он кивает, нехотя протягивает руки и берёт ребёнка из рук сестры. Саша больше не хныкает, только улыбается, пускает пузыри и смотрит на него большими голубыми глазами. Карл изо всех сил сдерживает улыбку.

— Поздоровайся с папочкой, — воркует Фиона, поглаживая голову ребёнка. — Скажи: «па-па». 

Папа. Простое слово из двух слогов пугает его до опизденения; он даже не чувствует себя отцом; он слишком молод, слишком глуп и не готов к такой ответственности. Карл первый раз держит дочь на руках — ей уже год, и момент, предполагалось, будет волшебный; он должен был понять сейчас, что на самом деле любит своего ребёнка, но этого так и не происходит. На самом деле, его это не особо-то и удивляет.

— Это твой папа. Сашенька, скажи: «папа».

— Фи! Ф-фи-фи! — крякает Саша, протягивая маленькую ручонку к лицу Фионы и хватая её за нос. Фиона сморщилась и отвернулась, и девочка снова заливисто захохотала.

— По-моему, она полная твоя копия. Правда, я ни разу не видела Бонни…

— Не знаю, может быть, что-то есть. Подбородок, наверное.

— Значит, Галлагер в чистом виде, — у Фионы в голосе проскальзывает какая-то гордость, словно родиться Галлагером — какая-то привилегия, а не злая шутка судьбы. — Думаешь, она объявится когда-нибудь?

Карл вспомнил, как он видел Бонни в последний раз. Его отпустили под залог на какое-то время, но он знал, что тюрьмы всё равно не избежать. Бонни была в Чикаго проездом, остановилась на ночь с семьёй в старом месте обитания. Всего лишь на одну ночь, которая, наверное, была ошибкой.

— Навряд ли. Может, приедет на несколько дней, но точно не останется.

— А-а. Неуловимые, что никогда не остаются, — крякнула Фиона. — Проходили, знаем.

Наверное, поэтому Карла так тянет к сестре иногда. Она тоже никогда не остаётся ни с кем на долго и счастливо, хотя для семьи сделает всё. Чисто по-галлагерски. Хотя Дебби, возможно, и выйдет замуж за хорошего чувака. Да и Иен тоже, как выяснилось, конченый однолюб, если лечиться не бросит. Но ни Фиона, не Лип, ни Бонни так жить не станут.

Карлу хочется отдать Сашу обратно Фионе, но девочка вдруг схватила его за волосы и больно подёргала. Он вскрикнул и еле удержал дочку, отшатнувшись назад. Фиона засмеялась.

— Да, есть у неё любимое занятие. Привыкай.

— Боже, — пробормотал Карл, когда Саша взялась за другую прядь. — Я даже не знал, что это так больно.

— Ещё бы.

Саша продолжает дёргать папку за волосы и улыбается так мило и беззащитно. Ямочки на её пухлых щёчках виднеются каждый раз, как она открывает рот и что-то лепечет на своём. Улыбка напоминает ему о Бонни, и он чувствует, как в глазах начинает щипать. Ему всё равно никогда не вернуть то время с ней, даже если она захочет вернуться. Ему всё равно не судьба обзавестись своим светлым домом с детской, где будет жить этот яркий, красивый ребёнок.

— Ладно, на, — сказал он, протянув девочку обратно Фионе. — Я пошёл мыться.

Фиона внимательно посмотрела на него пару секунд, затем кивнула, взяв ребёнка.

— Слушай, а не хочешь…

Карл вылетел из комнаты, не дослушав, и направился в ванную. Включив воду, он подставил голову под струю, пытаясь успокоиться.

— Блять, — шепчет в раковину с уносящейся в слив водой, поднимает голову и видит свою собственную отчаянную физиономию. — Бля-я…

 ***

Карл просыпается двумя часами позже под странный шум, что доносится с нижнего этажа. Он в постели Фрэнка, пропахшей потом и куревом, но всё же это лучше, чем оказаться под тушей Чаки, если тот вдруг решит провернуть коварную месть.

Слишком долго он не спал на таком мягком матрасе. Соблазн поваляться ещё несколько часов почти одолел его, но шум снизу не прекращается. В конце концов, Карл сдался, встал и отправился в гостиную.

Спустившись, первое, что он увидел — это яркий отблеск рыжих волос. На кухне у раковины, на полу и с фонариком сидел Иен и что-то ковырял в сливной трубе, тихо матерясь себе под нос. Кажется, в последний раз, когда они виделись, брат был не настолько здоровым, как сейчас — раскачался, одни плечи чего только стоят.

— Привет!

Это уж точно не Иен поздоровался; так неожиданно Карла подрезали только в тюрьме. Он по инерции отшатнулся и едва не грохнулся с лестницы.

— Блядь! — вскрикнул он от испуга, подняв кверху руки в готовности отразить удар. Проморгавшись, Карл понял, что перед ним за столом сидел всего лишь щуплый, напуганный его вскриком мальчишка лет десяти.

— Карл, ты чё, — Иен тут же вскочил с места, подошёл к нему и приобнял его за плечо. — Это Евгений… Всё нормально?

Карл сделал глубокий вдох и выдохнул через нос. Этой технике он научился у одного из своих корешей в тюрьме. Затем, как полагается, начал отсчёт с десяти в обратном порядке, но не успел дойти даже до пяти — мальчик подал голос и вывел его из полумути, в которой он всегда находился в стрессовых ситуациях. Однако, жизнь за обратной стороной решётки течёт в совершенно другом ритме…

— Извините, — пискнул мелкий, кажется, как сказал Иен, Евгений — Карл помнит его орущим ясельником, и ещё помнит, что это сын Микки Милковича и русской сосалки. Мальчишка вроде ничего такой, но, очевидно, мямля. Книжка, которую он читал, упала у него с колен, и он смущённо нагнулся за ней, поднял и положил на стол, продолжая смотреть на него во все глаза. Карл немного чувствует себя виноватым и молчит.

— Да лан, всё норм, — выдал он в конце концов. — Я просто тебя не заметил.

— Э, серьёзно, у тебя всё норм, бро?

Карл закивал, медленно остывая и приходя в себя.

— Да, всё окей, чел, — ответил он, притянув к себе Иена в кратком объятии и похлопав его по спине. — Спасибо, что приехали.

— Да не вопрос, — ответил Иен, широко улыбнувшись. — Деб сказала, что ты наверху, но я не хотел будить. — На мгновение сделав паузу, Иен обернулся в направлении раковины. — Но я всё равно тебя разбудил, по ходу? Деб жаловалась на раковину…

— Да пофиг, — отмахнулся Карл. — Всё равно жрать охота.

— Алекс бы заставил тебя положить четвертак в баночку с ругательствами, — донёсся писк со стороны мелкого.

— Чё за Алекс? — Карл недоумённо вскинул бровь.

— Отчим Ева, — объяснил Иен. — Весьма культурный чел, да, Еви?

На губах мальца расцвела застенчивая улыбка.

— Зато папа много матюгается. И мама тоже.

— Ага... Сука-блять через слово, — снисходительно вздохнул Иен.

Ев тихонько крякнул и пихнул Иена в бок, всё же согласно кивая. Иен усмехнулся и погладил мальчика по голове.

— Евгений, это твой дядя Карл — мой младший брат.

— Приятно познакомиться.

— И мне, — на пути к холодильнику ответил Карл. Мелкий вырос на удивление смышлёным и был совершенно не таким, как все они в детстве. Вот уж он сказал бы кому «приятно познакомиться» в свои десять-двенадцать. — Чё, опять ничего похавать нет? — застонал он, распахнув холодильник.

— Дебби и Фиона работают допоздна на этой неделе, а от Лиама с Чаки не дождёшься, — сказал Иен. — Пошли сегодня в Пэтси, поужинаем. Микки трескал в первое время, как вышел, так что я подумал — может, ты тоже хочешь нормально поесть в первый день…

— Ого, ты тоже был в тюрьме?

Карл взял пиво, закрыл холодильник и обратил взгляд на на Ева. Пацан — копия Микки, те же живущие своей жизнью брови, светлые глаза и вечно открытый от недоумения рот. Аж смешно.

— Был, да. Не так долго, как твой папа, но был.

— Скоро на подольше загребут, — подъебал его Иен.

Карл вскинул средний палец и опёрся локтями на стойку.

— Ну так чё, поехали? В Пэтси. Я прост реально жрать хочу, умираю.

— В шесть поедем. Дебс и Мик сдадут смену и сядут с нами.

— А Шон с Фионой, чё, реально опять встречаются?

— Вроде, да, — пожал плечами Иен. — Ну, по крайней мере, общаются так точно.

— Из этого чё-нибудь выйдет, думаешь?

— Да хз, я откуда знаю. Он нормальный же… Деб не выгнал. Микки дал работу. Зачётный вообще-то мужик.

У Карла до сих пор не укладывается в голове, что Милкович работает в Пэтси и вообще где-то работает. Легально. Похоже на наёб, учитывая то, что сумму, которую он, вероятно, сейчас зарабатывает в месяц, батрача в забегаловке, можно легко сделать на одном прогоне травы, а таких сделок у дилеров средней руки в неделю случается по пять-шесть минимум.

— И как, нормас там? По-моему, жесть, а не работа.

Иен бросил взгляд в сторону Евгения, но тот вернулся к своей книжке и, кажется, был абсолютно оторван от их взрослых разговоров.

— Ну, ему там не особо нравится, но всё же надо куда-то двигаться. Так что мы решили, что хотя бы год так продержимся. Сейчас он официантит только на полставки, в остальное время его допускают на кухню готовить. Там нет такой беготни, да и оплата получше. Поэтому всё идёт вполне себе ничего.

— А у вас двоих, значит, тоже всё «вполне себе ничего»? — поддразнил его Карл, отпив пива из бутылки. — Ну, судя по тому, что ты привёз его мальца с собой — видимо, да.

— Нашего мальца, — тихо поправил Иен, отведя взгляд на Ева. Смущённая усмешка раскалывала его широкое, светлое лицо, и Карл тоже не смог не улыбнуться. — Да, всё так-то отлично. Срёмся, конечно, как раньше, но тут ничего нового. Всё как у всех. — Иен задумался, чему-то улыбнувшись, и счастливо вздохнул. — В принципе, мы оба как-то перебесились с возрастом, стычки спокойнее проходят. Считаешь до десяти — и всё само собой проходит.

— Ну всё, житейская мудрость счастливого брака, — с издёвкой фыркнул Карл.

— Ага, не говори, — усмехнулся Иен в ответ, совершенно не обидевшись. — Подыскиваем квартиру, в последнее время у обоих все силы уходят на работу и банковскую тягомотину с ипотечными документами. Заебало…

— Да ладно, — протянул Карл, искренне удивившись. — Вы уже съезжаетесь?

— Ага, — ответил Иен, улыбнувшись ещё шире.

Совершенно очевидно, что братан до усрачки счастлив — на лице всё написано чёрным по белому. Карл видел его всяким — и в ярости, и в радости, и в полном отупении чувств, когда у человека глаза не просто меркнут — они слово пустеют, отражая выпотрошенную душу. Но сейчас Иен был как никогда светел и весел, как чайник, которого в первый раз за несколько лет достали с антресолей, наполнили и согрели.

Хоть у кого-то всё хорошо.

Словно вернулись те времена, когда он был маленьким, а Иен бегал в камуфляже, задрачивал геометрию и прятал от него свои ножи. Карл никогда ему в этом не признается, но в детстве он в тайне смотрел на старшего брата снизу вверх и даже завидовал. Он был такой же крутой, как люди из телика — силён, находчив, привлекателен для девушек; он знал тысячу способов завалить кого-нибудь, хоть и не использовал их; он всерьёз хотел свалить в какой-нибудь Карагандастан и позволить случаю решить его судьбу. Иен любил жизнь, ценил мгновение и ебашил треш, так же, как и он, но оставался неуловим для закона, в отличие от него.

Карлу никогда не удавалось правильно реагировать на вещи, в отличие от остальных Галлагеров. Он уверился в этом окончательно в седьмом классе, когда училка на литре рассказывала про казнь Марии Антуанетты, и у него на словах «её голова слетела мёртвым грузом» встал хер. До проблем с Иеном вся его семья подозревала, что Моникины гены проявятся на нём. Никто не мог даже предположить, что это будет Иен — обычный парень с типичным синдромом среднего ребёнка.

Теперь Иен по-настоящему счастлив, светится так, словно и не было этого ничего — ни больниц, ни слёз, ни попыток самоубийства; словно не он убежал с Моникой, не он несколько лет носил свои мечты на помойку. У Карла горчит на душе от осознания того, какой же он жалкий по сравнению с ним. Если уж брат смог повернуть собственные бракованные мозги в правильное русло, то, может быть, у него самого есть какая-то надежда. Может, и он не такой ещё конченый.

Дурацкая мелодия со словами из попсовой песни донеслась до его слуха, выдернув из раздумий. Кажется, Дебби напевала это на кухне.

— О, Микки звонит, — сказал Иен, достав телефон из кармана брюк. — Побудете тут с Евом? Я сейчас вернусь.

Карл хотел было возмутиться и сказать «вот уж нет», но не успел — Иен ушёл в гостиную и начал говорить по телефону. Окей, мелкий вроде тихий, хуйни вытворять не будет, как он в его возрасте. Карл взял ещё одну бутылку пива из холодильника; когда он повернулся к кухонному столу, пацан уже оторвался от чтения и смотрел на него.

— Вы с Иеном не похожи.

— Ну, эм-м… — начал он, готовясь внести чуть говнеца и реальности в розовый мир ребёнка.

Но Карл не успел ничего сказать, потому что Иен в соседней комнате начал на кого-то кричать.

Малой выпучил глаза, с тревогой переводя их то на Карла, то на дверь — да, между кухней и гостиной теперь стояла застеклённая дверь. Слезши со стула, он зашагал в комнату, но Карл остановил его.

— Не ходи, сиди здесь. Я выясню, в чём дело, окей? — с этими словами он зашёл в гостиную, оставив Ева на кухне, и запер за собой дверь. Иен расхаживал у самого входа в прихожей с курткой в руке.

— Да, да, я слышу тебя! — орёт он в трубку. — Как это вообще могло произойти, Кев? Какого хера он у тебя делал? — Пауза. — Ладно, проехали. Он в сознании? — Ещё одна пауза. — Господи… Просто скажи, куда повезли, в городскую?.. Ладно. Мы уже едем. Всё, — Иен нервно тыкнул по сенсору телефона, затем обратил внимание на Карла. Глаза у него блестели, нижняя губа тряслась, а лицо пошло ярко-красными пятнами.

— Чё случилось-то?

— Микки подстрелили, — выдавил из себя Иен. Голос у него срывался и дрожал. — Я так понял, у Алиби. Кев и Ви поехали с ним в больницу.

— Пизда-а, — присвистнул Карл. — Так это, чё-то важное задето или чё?

— Да хуй его знает, врачи сказали только: «состояние стабильное». Они же не родственники, хуй им чё скажут, — прорычал Иен, почёсывая лоб. — Собирайся, поехали в больницу. Блять, Ев только приехал. Как же всё, сука, не вовремя…

— Давай скажем ему, что он в аварию попал, но ничего страшного нет и всё будет нормас, — ответил Карл. — Да всё нормально будет, Иен, — добавил он, глядя на брата, который нервно кусал губы. — Чё, поехали тогда. Я отвезу.

— У тебя прав нет.

— Самопальные-то есть…

— Слушай, просто… позвони всем, скажи, чтоб ехали в первую городскую. Я сам поведу.

***

Карл сидит с Евом на скамейке в коридоре перед палатой. Кев с Ви в обнимку сидят на соседней; Вероника исподтишка бросает жалостливый взгляд на пацана, и Карл её понимает. Мелким вообще лучше не появляться в больницах по таким поводам.

— А папу вылечат?

Парнишка реально смышлёный для своих лет. Карл бы в свои годы на пару с Дебби уже давно сопли пускал, если бы ему пришлось сидеть с Фрэнком в больнице. Он не слышал, что конкретно Иен ему сказал, но тем не менее видно, что Евгений старается держаться, как взрослый — сидит прямо, глаза грустные и немного блестят. Уже известно, что Микки в стабильном состоянии, в сознании и здравом уме, так что Карл отвечает ему:

— Конечно, вылечат. Не парься. Скоро тебя пустят в палату.

Евгений кивнул, но Карл заметил, что подбородок у него чуть дрожал при этом. Прямо как у Иена.

— Да ладно тебе, всё отлично будет. Ничего страшного. В твоего батю уже дохера раз стреляли, он крепкий. Однажды пулю у нас дома вынимали даже…

У мальчишки глаза полезли на лоб.

— В моего папу стреляли? Пистолетом?!

Вот же ж сука.  Кажется, для Иена это была плохая идея — оставлять его с мелким пацаном, чтобы поговорить с доктором. Откуда ему знать, как успокоить ребёнка, который едва помнит Южную сторону? Есть куча вещей, привычных для детей с района, которые дети из нормальных кварталов никогда не поймут. К тому моменту, когда ему самому исполнилось двенадцать, он уже не раз успел побывать и в больницах, и в полицейских участках.

— Блин, слушай, не говори папе или Иену, что я тебе рассказал, ладно?

— Это правда? В папу стреляли? — пищит Евгений. В глазах у него начинают скапливаться слёзы, и Карл почти уверен, что это самая неудобная ситуация, в которую он когда-нибудь попадал.

— Ну да, — Карлу больше ничего не оставалось, как промямлить это в ответ. — Но с ним всё будет хорошо, правда. В меня тоже стреляли. Во многих моих знакомых тоже стреляли, и они живут и здравствуют по сей день. Так что не переживай, — Карл мягко погладил мальчика по спине.

Ев всхлипнул пару раз и вытер рукавом нос. Карл, увидев это, потянулся к салфеткам, стоявшим в коробочке на столике у скамейки, взял несколько и дал Еву, но тот не взял их.

— А в тебя сколько раз стреляли?

— Два раза. Как видишь, жив-здоров, — Карл засучил рукав, внутренне радуясь тому, что это хоть немного отвлечёт мелкого. — Вот, видишь? — Он указал на небольшой шрам чуть выше локтя. Евгений с выражением крайнего любопытства на лице кивнул. — Пуля прошла по касательной. Я только спустя час заметил рану. В батю моего тоже стреляли… В то же место, чуть повыше. В обе руки причём.

— Вас всех расстреливали, что ли? — охнул Евгений.

— Не, только в нас стреляли с Фрэнком. Остальные как-то избежали этой участи, хотя один раз твой дед… — Карл прикусил язык, вовремя осознав, что собирается рассказать чужой грязный секрет десятилетней давности ребёнку, который, собственно, появился из-за этого. Микки и Иен как-нибудь позже сами объяснят это своему сыну.

— А почему в тебя стреляли?

— Ну, первый раз случайно получилось. Чел хотел попасть в кого-то, кто шёл прямо за мной, и промахнулся. А второй — не совсем случайно, там такая история… Короче, мне повезло, что он плохо прицелился.

— Так, а почему стреляли-то? Ты вроде хороший парень…

Карл засмеялся этой детской непосредственности, а Ев из-за его реакции ещё больше запутался. Брови сдвинул, насупился, прямо как Микки.

— Рабочие издержки, чел, — ответил Карл, просмеявшись. — Бывает иногда.

— Так возьми и найди другую работу, — наивно подмечает малый, глядя на него, как на полного идиота. — Такую, где в тебя не будут стрелять.

«Чем больше риск — тем наваристее трофеи», — хотел просветить мелкого Карл, но снова вовремя прикусил язык. Иен будет ему очень признателен, если он не станет учить неокрепшее умом поколение воровской романтике.

— Это не так просто. Но я уже подумываю над этим.

— Евгений! — внезапно в поле зрения образовалась Фиона, прервав их диалог и предотвратив ещё одну кучу вопросов. — Как ты, приятель? — она наклонилась и обняла мальчика, взъерошив его тёмные волосы. — Всё будет хорошо, ты ведь знаешь?..

— Да. Дядя Карл тоже сказал, что всё будет хорошо.

Несколько минут спустя остальные Галлагеры материализовались в больничном коридоре и окружили Карла и Евгения. Удивительно, сколько людей пришло в больницу к Микки Милковичу. Карл набрал по смске каждому, но сомневался, что появятся <b>все</b>. Скорее всего, они больше переживают за душевное здоровье Иена.

Карл на мгновение залип на том, как Фиона ворковала что-то на ухо пацану, как вдруг мощная оплеуха вывела его из забытья.

— Ебать! — вскрикнул он, со злостью глядя на Дебби. — Какого хера ты меня бьёшь, сучка? — Дебби в ответ пихнула свой телефон ему в лицо. На экране — смска, которую он ей послал. — И чё?

— Хуй в очо, — огрызнулась Деб. — «Микки в больнице мы паехали с Иеном и Евм туда». Ты позвонить не мог, ослина патлатая?! Посвятить в детали?! Я уже столько всего себе надумала! В какую больницу, где, куда?! Сложно было написать?! Потом ещё Кев звонит и истерит…

— Не ори, блин, — перебил её Карл. — Я откуда знал, что вы все подорвётесь с места.

— В смысле подорвёмся?! Ну ни хера себе! — вопит Дебби, взирая на него широко распахнутыми глазищами, как на придурка, как Евгений несколько минут назад. — Естественно, ты всех на уши поднял, идиот!

С каких пор все стали так переживать за Микки Милковича? Карлу хочется задать этот вполне закономерный вопрос, но он вспоминает, что рядом сидит его сын, поэтому просто отмалчивается.

— Так, ладно, малыш, — Карл слышит, как Фиона тихонько шепчется с Евгением. — Давай сходим и купим попить, хочешь? Как вернёмся, доктор разрешит нам навестить твоего папу. — Евгений что-то пропищал в ответ, Карл не разобрал. — Конечно, Лиам пойдёт с нами. Лиам, пошли спустимся в столовую?

— Да, погнали, — ответил Лиам, протягивая мелкому руку. Что-то милое было в этом жесте. — О, здарова, Карлище, — обратился он к нему. — Рад свидаться, братан. Красава.

— Ага, — Карл не нашёлся, что сказать: как-то даже странно, что младший бро так вымахал за то время, что его не было. Многое ли он помнит о нём?

Фиона берёт Ева за руку, и они вместе с Лиамом удаляются к выходу.

— Если появятся новости, позвоните, ладно? — сказала она, обернувшись. — Никаких смс-ок!

— Чё все так озалупенились насчёт этих смс-ок?! — Карл вспылил. Ещё одной сестры не хватало подключить.

— Потому что это совсем шкурно было, чел, ну правда, — хохотнул Лип, шлёпнувшись на место Ева рядом. — Серьёзно, попробуй пойми, что на самом деле это значит.

— Мягко сказано, — пробурчала Дебби из своего кресла поодаль.

— «Добро пожаловать домой, Карл», — Карл разозлился и закатил глаза. Не прошло и суток, а сестра уже его бесила. — «Я так рада тебя видеть».

— Суета сует вокруг Микки неудачно совпала с твоим возвращением, — фыркнул Лип, качая головой.

— Ну он же не умер, ёпамать, а Иен сорвался к нему сразу же и оставил меня с его соплёй.

 — Да ладно тебе, нормальный малой, — Лип пожал плечами. — Остаётся у нас часто. За книжками и комиксами всё сидит, не то что ты, — Лип с подъёбкой ткнул его в бок.

— М, видать, твои гены настолько сильны, что передались малому анальным путём по братской линии, — с такой же издёвкой бросил Карл.

— Ага, хули нет, — усмехнулся Лип. — Может, Саше тоже повезло?

— Я вот слышал, ты водяру хлещешь только так. С этими генами ей тоже повезёт?

— Боже, — Лип фыркнул в ответ, но на лице промелькнула тень недовольства. — И от кого ты это услышал? От Деб?

— Так это правда?

— Допустим. Это важно? — вздохнул Лип, отмахиваясь. — Как дела-то? — моментально сменил тему.

— Заебок.

— Тебе работу сейчас надо найти, да? По условиям УДО. Уже есть какие-то мысли? Я просто могу поговорить с людьми в универе у себя. Уборщиков точно не хватает сейчас.

— Иди нахер, я не пойду в уборщики!

— А куда ты пойдёшь со своей судимостью, Карл? — сморщился Лип. — Нормальная работа, чё ты. Зарплата на порядок выше, чем в забегаловках. Социалку предоставляют как работнику образования. Отпуск оплачивают. После тюрьмы это очень хороший вариант, подумай.

— Я уже нашёл себе другой нормальный вариант.

— Ага, какой? Опять толкать будешь?

В голосе брата слышится разочарование. Карл сначала не понимает, почему это его так задевает. Ему даже нечего сказать в своё оправдание. Кажется, Лип сейчас начнёт вправлять ему мозги, но он — так же, как и Дебби — ничего не говорит, только цыкает. Вот и всё. И вроде бы Карл знает, что он сам несёт ответственность за свою жизнь, всё равно чувство чего-то недостающего не оставляет его. Чувство, что тебя опекают. О тебе переживают. Может быть, они просто думают, что с ним давно уже всё понятно, считают, что он ни на что годное не способен.

— Эй… Привет всем, — раздался голос Иена, и «все» дружно поднимают головы. Иен выглядел очень уставшим, лицо белое, волосы растрёпаны. — А где…

— Иен! Как он? — Все два метра Кевиновой туши истерично вскакивают с места, сотрясая скамейку. — Он живой? Он ведь живой, да?

— Он жив и почти здоров, Кев, — с умилённой усмешкой успокоил его Иен. — Крови почти не потеряли, всё благодаря тебе.

— Слава богу, — выдохнул Кев. — Я, блин, когда видел, как он падает, я…

— Зачем вообще он пошёл туда? — спросил Иен, проводя рукой по своей и без того объезженной шевелюре. — Он должен был работать в этот момент…

Выражение лица Кева выдаёт его с головой. Он опускает взгляд и проводит руками по лицу.

— Это я виноват, — выдавил он надтреснутым голосом. — С меня деньги трясли в последнее время. Гангстанутые угашенные пидорасы. Они зачастили жёстко, и мы с Ви не знали, что больше делать, и…

— И ты позвал его?! Ты башкой тронулся, Кев?! — Иен вдруг заорал так, что из соседней палаты выглянула взволнованная пожилая женщина. — Он на учёте после УДО, ему вообще нельзя светиться!

— Да знаю я, знаю! — воскликнул Кев, подняв руки в оборонительном жесте. — Я просто…

— Спокойно, спокойно, народ, — встряла Ви, вставая между Кевом и Иеном. — Успокоились оба!

— Какое нахер «успокоиться»! — прошипел Иен. — Ты хоть понимаешь, какие последствия могли бы быть, если бы попали не в ногу?! Да я бы спалил твой бар, Кев, мне похую будет! — он не на шутку разошёлся, так, что из соседних палат начало высовываться всё больше любопытных зевак.

Ви осторожно положила руку трясущемуся Иену на плечо. Тот не отдёрнулся, и она начала медленно, успокаивающе поглаживать его по руке.

— Мы понимаем, Иен. Это была очень, очень глупая ошибка моего не самого умного мужа. Прости.

— Ви! — обиженно насупился Кев, но тут же ойкнул, получив тычок в бок.

— Мы позвали Микки только припугнуть, понимаешь? Он же Милкович, их здесь всегда боялись. Но у того уёбка был пистолет, кто ж знал. По-моему, он даже не хотел стрелять. Всё произошло так спонтанно и быстро…

— Микки в стороне остался, ты не переживай, — заверяет Кев. — Копы приезжали, опрашивали мужиков, ну я им перед этим, как полагается, сунул по шкалику, чтоб молчали… Мик просто случайный свидетель, посетитель бара. С этим проблем не будет.

— Спасибо и на том, — выдохнул Иен. — Микки думает, что это всё охуеть как весело, лежит в палате и ржёт над тобой. Господи. С кем я живу…

Лип разразился хохотом, и Карл тоже вслед за ним, не удержавшись, чуть прыснул.

— Ничего не поделаешь. Любовь.

— Ой, исчезни, алкашина.

— Так чё, опять в ногу, получается? — спросил Лип.

— Ну, типа того, — нахмурился Иен.

Лип расхохотался уже во весь голос.

— В жопу, что ли?

— Лип, — шикнул на него Иен. — Давай погромче поори.

— Ну, я просто знаю, насколько ты ценишь эту часть тела…

— Я тебя ненавижу, — фыркнул Иен. — Можешь просто заткнуться? На самом деле, пиздец, а не вечерок выдался.

Лип смягчился, и коварная улыбка на его лице сменилась более добрым выражением.

— Да, всё. Иди сюда, — сказал он, вставая и притягивая брата в свои объятия. — Просто хотел поднять тебе настроение. Сорян. Не очень с шутками, но я и… мы все рядом, если что, ты знаешь.

Карл наблюдает за тем, как они обнимаются, как Лип похлопывает Иена по спине, как Иен постепенно отходит, и слёзы схлынувшего напряжения льются у него из глаз, оставаясь мокрыми пятнами на светлой ткани братской рубашки.

Карл понимает, что с ним реально что-то не так. Странная ревность, и гнев, и разочарование, и ещё что-то. Как же глупо. Не то что бы он не знал, что из всех Галлагеров эти двое всегда были не просто братьями, но ещё и дружили.

— Так нам можно в палату или что? — Карл сам не узнал свой голос: слишком много непонятной язвительности, и он про себя надеется, что никто этого не заметил.

— Да, да, — засуетился Иен, отходя от брата. — Где Ев?

— С Фионой ушли в столовую, — ответила Ви. — Я схожу за ними.

— Хорошо, да… Он не плакал?

— Да не, всё норм. Крепкий малый, — ответил Карл.

— Ладно, хорошо. — Иен несколько раз провёл руками по лицу и сморгнул. — Тогда пошли все за мной… Кев, может, тебе успокоиться для начала? — остудил он Кевина, который уже обивал своим телом дверь. — Просто Мик тебя опустит, если ты покажешься на пороге его палаты весь в слезах…

***

Лип с Карлом идут за Иеном по коридору; здесь слишком ярко от люминисцентных ламп и в то же время темно, потому что совсем нет окон; запах стерильности, хлорки и лекарств действует на Карла не очень хорошо — голова с каждым шагом всё больше кружится.

Когда они зашли в палату, Микки лежал на боку. Бледный, слегка вспотевший, но в относительно нормальном состоянии.

Нет, у Карла точно есть определённые проблемы, раз он ожидал увидеть окровавленное тело, трепыхающееся в предсмертных конвульсиях.

— Здарова, дырожоп, — с саркастической усмешкой квакнул Лип, зайдя в палату.

— Ёбаный сука, этого-то нахуя сюда притащил, — закатив глаза, проворчал Микки в адрес Иена, который с умилённой улыбкой покачал головой. — Блять, а Ев где?

— Он с Деб и Фионой, детка, не переживай. Они скоро будут здесь, — успокоил его Иен, нежно приглаживая растрёпанный хохол на лбу Милковича.

— А без счастливого воссоединения семьи Галлагеров в моей палате нельзя было обойтись? — Микки продолжает ворчать, поддаваясь при этом заботливой ласке Иена.

— Спокуха, чел, — сказал Лип. — Я собирался уже сваливать. Просто, ну, хорошо, что у тебя всё нормас, окей? Окей.

— Ага, всё, пока.

— Чё как сучара-то, сношенька?

— Уёбывай.

— Слишком мило, ребят, сейчас потеку, — хохочет Иен, переводя взгляд с одного на другого.

— Захлопнись, ведьма, — хрюкнул Микки, почёсывая себе спину рукой Иена. — Лекарства у тебя где? Эй, — Микки окликнул засобиравшегося к выходу Липа. — Хочешь сделать хоть что-нибудь полезное — привези этому писюкату таблетки из дома.

Лип ухмыльнулся и открыл рот для очередного остроумного комментария, но в конце концов молча кивнул и накинул куртку.

— Понял. Досвидос, — сказал он, отдавая Микки честь уже из коридора. — Не позволяй своему мужчине слишком много! Выдержи время, пока дырочка заживёт!

— Ёбаный изврат, — пробормотал Микки, переведя взгляд на лыбящегося во весь рот Иена. — Я просто, бля, убить его хоч… О, Карл, — очевидно, он наконец-то заметил его краем глаза из-за спины. — Здорова, бро. Чё-как? Сорямба, хуёвая у тебя вечеринка выдалась в честь возвращения домой.

— Да хуйня. Жрать, правда, охота. Ничё не ел с утра.

Микки выдавил смешок.

— Иди сюда, чувак, — Микки поманил его рукой, и Карл подошёл поближе. — Ну давай, рассказывай, как там дела? Корешился с кем?

— Да не. Хуёво на самом деле, — признался Карл. Милковичу об этом нет смысла врать. Да и он прекрасно всё понимает. Иен, кажется, не ожидал такого ответа, ему хочется что-то сказать, но он перевёл взгляд на Микки и отвернулся, сделав вид, что занят раскладыванием принадлежностей на тумбочке Микки. — Не знаю, чё дальше, постараюсь остаться на плаву, но хуй знает.

— Ну, ты можешь просто выйти из игры, как вариант.

— Такой себе вариант. Не так-то просто.

— Ещё бы. Но я-то смог, — крякнул Микки, с хрустом откусив яблоко, вынутое Иеном из рюкзака. — Непросто — не значит невозможно.

Иен тихо усмехнулся и, бросив умилённый взгляд на Микки, обратился к Карлу:

— Кстати, я могу попросить Шона…

— Окей, не будем снова начинать этот разговор, Иен, — отрезал Карл. Кажется, слишком грубо, и он хотел было извиниться за это, но тут дверь скрипнула, и в комнату ворвался Ев.

— Папа!

— О-хо, здорова, пострел. Иди сюда.

— Аккуратнее, — предупредил Иен, поймав Ева прямо перед кроватью, чтобы тот не налетел на ноги Микки со всей своей детской дури. — Папе сейчас будет немного больно, если будешь неосторожно себя вести.

— С папой всё нормально, иди сюда, — прорычал Микки, маня Евгения рукой к себе. — Не слушай Доктора Айболита, он делает из мухи слона, как всегда.

Микки не в самом удобном положении, чтобы обниматься, но всё равно как-то умудряется привстать на локте. У пацана блестят глаза; Микки вытирает слёзы с его маленького личика, прижимает одной рукой к себе и целует в голову, а Иен поглаживает мелкого по спине.

Карлу сложно до конца поверить в то, что он видит. Они похожи на настоящую семью. Даже в больнице, в месте, где как-то не к лицу радоваться, они выглядят счастливыми и умиротворёнными. Словно они действительно счастливы просто находиться рядом друг с другом и знать, что всё хорошо, всё обязательно будет хорошо…

Странная гамма чувств: зависть, гнев, умиление, снова зависть. Он оторван от всех этих семейных связей, он далеко отсюда. Фиона и Дебби что-то говорят с порога, но Карл не слышит; словно во сне, словно он медсестра, которая пришла поменять капельницу — случайный свидетель.

Кев и Ви ворвались с визгами и мешком мандаринов; кажется, Ви что-то сказала ему на ходу, но Карл не уловил. Он сидел в кресле с другой стороны кровати Микки, пока все остальные стояли и наперебой расспрашивали Милковича о том, о сём; спустя какое-то время снова нарисовался Лип с пакетом таблеток в одной руке и кофе — в другой. Они все о чём-то галдят одновременно, иногда перебивая друг друга; громко. Слишком громко. У Карла звенит в ушах, и он чувствует, как комната начинает сужаться, сдавливая его в своих стенах. Слишком много людей, слишком чисто вокруг. Как они вообще могут дышать в этом странном месте?

— Ребзя, я пойду хавки возьму, — сказал он, вставая с кресла. Фиона кивнула ему, остальные даже не обратили внимания. Карл выскользнул из палаты в такой же белый, отвратительно чистый коридор, и, сделав глубокий вдох, выдохнул через нос.

Сосчитай до одного. В обратном порядке. 

Десять. Девять. Восемь. Семь. Шесть…

Руки встряхни. Встряхнись весь. Руки, руки не в кулаках!

Ещё один вдох.

Пять. Четыре. Три. Два. Один.