Дома кошмарный беспорядок. Даже после изнурительных двенадцати часов беготни на работе Дебби не смогла заснуть — перед глазами стояла гора немытой посуды и грязной одежды, накиданной то в стиральную корзину, то в сушилку.

Едва разлепив глаза, она начала убираться, потратив на это всё утро в свой единственный выходной день. Если она не будет этого делать, то никто, кроме неё, палец о палец не ударит, и срач может продолжаться по несколько недель. Все остальные домочадцы не особо парятся, Фиона вообще чёрт знает где пропадает в последнее время — придёт в три-четыре утра домой, помоется, поспит пару часов и чешет на работу. Очевидный вывод, который сделала Деб — сестра встречается с её боссом. Снова. Оба молчат и уклончиво отнекиваются, и Деб притворяется, что ничего не замечает. Кто-нибудь рано или поздно всё равно расколется.

Разобравшись с последствиями торнадо в комнате Лиама и Чаки, она решила, что на сегодня с неё хватит. Она устала, и вообще её тошнит со вчерашнего дня. Но, проходя мимо комнаты, где спал Фрэнк (а в последнее время и Карл), Дебби поняла, что, пожалуй, надо и там убраться, потому что оттуда тащит на весь второй этаж — и в её комнату тоже. Поэтому девушка собралась с духом, зашла туда, открыла окна и вышла на тропу войны а-ля Мэри Поппинс, без разбора ссыпая всё, что не внушало доверия, в мусорный мешок. Наткнувшись на заросший плесенью бутерброд у ножки кровати, нужно бы скорчиться от отвращения, но вместо этого Дебби радостно вздохнула. Наконец-то найден источник запаха, и теперь точно известно, что это не гниющий труп.

Закинув бутер в остальной мусор, девушка краем глаза уловила обложку знакомой книги. Пригнувшись, она залезла под кровать, дотянулась до неё и нахмурилась от удивления. «GED. Подготовка к аттестации за курс средней школы». Фиона купила ей этот сборник, и по нему она готовилась к тестам. Довольно интересно, каким образом он переехал с книжной полки в её комнате к Фрэнку под кровать. Впрочем, Фрэнк, как ни парадоксально, один из немногих Галлагеров, кто закончил школу на отлично без всяких тестов для неудачников. Список подозреваемых сужается до одного человека.

— Хули ты тут забыла?

Карл стоит на пороге и подозрительно взирает на неё сверху вниз. Под глазом у него огромный фингал, а лоб рассечён вдоль косыми запёкшимися порезами. Хочется спросить, что произошло, но Дебби сдерживается и молчит. Карл, если видит, что за него переживает, только выходит из себя почём зря.

— А на что это, блин, похоже? Авгиевы конюшни чищу. Прёт отсюда, как будто у вас тут что-то сдохло. Пошёл бы хоть в уборщики — научился бы чему.

— Я не чувствую никакого запаха, чё пиздишь, — огрызнулся Карл. — И прекращай уже с этим.

— С чем прекращать? На работу тебя отправлять? — сказала Деб. Карл тупо посмотрел на неё в ответ. Ей невдомёк, вот хоть убей, почему он так стесняется работать, пусть даже уборщиком, у Липа в университете. Нет ничего постыдного в том, чтобы зарабатывать деньги честным трудом, но Карл даже разговоры об этом воспринимает как личное оскорбление. — Господи, да делай, что хочешь, но хотя бы еду не оставляй здесь, а то сибирскую язву разведёшь.

— Что это вообще? — нахмурился Карл.

Дебби закатила глаза.

— Продолжай грызть гранит непознанного, может, когда-нибудь дойдёшь до этого, — она подняла с пола книгу и положила на кровать. — Чё мне не сказал, что готовишься? Я же тоже сдавала. Есть вечерние занятия, где подробно разбирают все тесты…

— Кто нахуй сказал, что я буду чё-то сдавать? — прошипел Карл, перебив её. — Чё это за хуйня? Я вообще в первый раз это вижу.

— Ну-ну, — саркастически фыркнула Дебби, — это тот самый сборник тестов, который ты, на минуточку, втихомолку скоммуниздил у меня из комнаты.

— Я ничего в твоей комнате не брал, дура.

— Ну конечно, — Дебби встала и сдёрнула перчатки с рук, кинув их в мешок к остальному мусору. — Что у тебя по планам на сегодня?

Карл снова щурится, хмурится, словно пытаясь найти в вопросе какой-то подвох.

— Хз. А что?

— Я хочу взять Сашу и сходить прогуляться. Погода стоит замечательная. К Иену с Микки зайдём, сходим в парк или ещё где-нибудь пошляемся. Сил нет сидеть весь день взаперти, когда и так на работе света белого не видишь. — Карл моргал на неё с выражением на лице, которое не означало ничего, кроме полного безразличия. — Давай, Карл, пошли с нами. Хоть немного времени со своей дочерью проведи.

Помяни чёрта — он тут как тут: ребёнок в соседней комнате завыл аки сирена, и Карл вздрогнул и сморщился.

— У меня есть дела поважнее, — ответил он.

«Какие, например?» — проносится в голове у Дебби, но она снова сдержалась и не стала продолжать провоцировать брата на ссору. Его куда ни позови — всё отсекает, дела у него, видите ли. И ничего не рассказывает — слова не вытрясешь. — Ладно, — кивнула девушка, подняв мешок с мусором с пола и завязав его несколько дёргаными, резкими движениями. — Как хочешь.

Дебби намеревается просто уйти из этой комнаты подальше, но гнев вдруг закипает внутри неё. Они с Карлом никогда не были близки, не делились чувствами, но кое-как говорили друг другу о том, что происходит в их жизни. Теперь она словно с незнакомцем живёт.

— Знаешь, что, — начала она, вернувшись обратно, и прикусила язык, едва заглянув в дверную щель. Карл сидел на кровати с тестами в руках и разглядывал обложку несколько секунд; затем он нагнулся и запихнул сборник обратно под кровать.

Дебби отвернулась, на цыпочках отошла от комнаты и с улыбкой на лице спустилась вниз. Хочется сказать Карлу, что она гордится им, подбодрить его, что он всё сможет — нужно только сильное желание. Но Дебби боится, что он пошлёт её или испугается, что кто-то будет знать о его стараниях, и поэтому из дурацкого чувства стыда прекратит попытки. Деб прекрасно знает, как тяжело меняться, как сложно порой приходится, когда ты пытаешься поставить себя обратно в хорошее русло — особенно, когда окружающие постоянно вертятся вокруг с вопросами и поощрениями. Это бесит. Поэтому на этот раз она промолчит и про себя пожелает ему удачи.

***

Фиона пришла в девять, когда Деб уже почти закончила уборку. В мятом платье, с несмытой на ночь и осыпавшейся под глаза тушью она пританцевала на кухню, напевая какую-то песенку себе под нос, и открыла холодильник, не сказав ей ни слова.

— Вижу, неплохая ночка у тебя выдалась?

Фиона встрепенулась и подавилась соком, пролив его себе на декольте.

— О господи, Деб! — воскликнула она, инстинктивно схватившись за грудь. — Я тебя не заметила даже! Спиной так повернулась…

Сашенька обернулась на голос Фионы, отвернулась от ложки с кашей и захихикала, изо всех своих маленьких силёнок потянувшись в её направлении и попытавшись вывернуться из рук Дебби. Та не дала девочке слезть, подсадив её поближе к себе.

— Ты где была всю ночь?

Фиона провела руками по лицу и волосам, и её взгляд упал на сверкающий пол.

— Ты мыла здесь?

— Ага, всё утро пердохалась.

— Оу… Спасибо, Деб. Ты…

— Ты где была? — Дебби повторила вопрос уже настойчивее. — Если ты не будешь здесь ночевать, отдай свою комнату Карлу. Чё он, с вонючим Фрэнком так и будет там?

— Я и так разрешила ему спать в моей комнате, — нахмурилась Фиона, сложив руки на груди. — И… Сейчас я буду почаще ночевать дома. Просто, понимаешь…

— Да знаю я, что вы опять мутите, — усмехнулась Дебби.

— В смысле? — растерянно спросила Фиона, вскинув брови и облокотившись на стойку.

— Все уже знают, Фиона, — Дебби так же вскинула брови и цыкнула, мотнув головой. — Мы же не слепые.

— Я должна была тебе раньше сказать, да?

— Ну, он как бы всё-таки мой начальник, — Дебби театрально пожала плечами.

— А ты моя сестра, — с ноткой печали в голосе ответила Фиона. — Я просто переживала по этому поводу, Деб, очень долго. После того, что случилось на свадьбе, ни он, ни я не хотели торопить события, понимаешь? Нужно было… До сих пор, — поправила она, — до сих пор нужно убедиться, что всё идёт так, как надо, прежде чем мы рассказали бы всем о своих отношениях. Я ещё и сглазить не хотела.

— Ну так ладно, чего уж. Встречаетесь и ладно, если уж любите друг друга.

На лице Фи заиграла широкая улыбка, но Деб со стыдом ловит себя на мысли, что она не хочет видеть сестру такой счастливой. «Нечестно, нечестно», — проносится у неё в голове.

— Да… Любим. Я никогда не думала, что…

— Я пошла, — грубо перебила её Дебби, резко встав со стула. Такой поворот напугал Сашу — девочка крепко вцепилась маленькими кулачками в воротник её футболки и захныкала. — Можешь посидеть с ней? Мне надо…

— Блин, я надеялась, что ты сможешь взять её с собой. Если, конечно, хочешь, — затараторила Фиона. — Мы с Шоном собирались…

— Да что за бля, — пробормотала Дебби, опять не дослушав сестру. Промчавшись мимо, она задела Фиону плечом. — Отлично. Справлюсь и без тебя. — Пройдя в прихожую с Сашей на руках, она сунула ноги в сандалии, взяла ключи с крючка и открыла дверь, но на крыльце Фиона остановила её за локоть.

— Ты против, Деб? Чтобы мы с Шоном встречались?

У Фионы в голосе поразительная искренность, и Дебби хочется улыбнуться ей и сказать, что всё получится на этот раз. Заверить её, что он хороший мужчина и любит её. Дебби хочется перестать вести себя как сука, но ей, словно энергетическому вампиру, в этот момент очень нужны чужие слёзы.

Да, она до сих пор козлится на сестру по вполне весомой причине. Та заставила её принять решение, о котором она будет всю жизнь жалеть. Та слишком смелая и может позволить себе быть счастливой, в то время как сама она едва встаёт с постели по утрам.

— Ты взрослый человек, Фиона. На кой тебе понадобилось моё разрешение?

Фиона отпустила руку Дебби и сглотнула, склонив голову набок.

— Может, я просто хочу знать, что по этому поводу думает моя сестра?

— А, хочешь знать, что я думаю? Ну так я думаю, что ты можешь делать всё, что хочешь, независимо от того, что по этому поводу думаю я, — глумилась Дебби. — Просто постарайся не запороть всё так, что меня в конце концов попрут с работы. Ладно?

— Шон тебя не уволит в любом случае, — у Фионы заблестели глаза.

— Ну, я даже не знаю. Ты мужиков пошикарнее него кидала так, что им, наверное, и фамилию твою слышать было противно.

Фиона вздрогнула и заморгала, словно её ужалили.

— Дебби, я…

Дебби не стала слушать, что она собиралась сказать. Ничто не умерит её возмущение, никто не сможет больше заполнить зияющую дыру в её груди. Никто не вернёт ей ребёнка, Дерека и ту жизнь, о которой она мечтала.

Поэтому Дебби снова покидает этот дом, хлопнув дверью.

***

Иен не берёт трубку, но Деб всё равно села на метро и поехала к нему. Всю дорогу она, закрыв глаза, видела перед собой пустой взгляд сестры, её сомкнутые губы и нахмуренные брови, и ей срочно нужно поговорить с кем-нибудь, кто мог бы выслушать и понять, кто мог бы посоветовать, как справляться с гневом, который разгорается в мозгах с капли напалма; как подавить назойливые мысли и пугающую ненависть, которая воздвигла такую стену между ней и сестрой. Дебби очень надеялась, что брат дома. Она знала, что Иен взял пару выходных на работе, чтобы разобраться с выпиской Микки и перевезти необходимые вещи и лекарства к ним в квартиру — Микки поживёт там, пока Лип с Иеном будут в Калифорнии.

— Какая солнечная у вас девочка!

Дебби повернула голову на восторженный голос и увидела перед собой среднего возраста женщину, очень ухоженную, с красивыми длинными волосами и идеальным маникюром. Ей стало стыдно за свои рваные джинсы, обкусанные ногти и немытую с позавчерашнего дня голову. Женщина держалась за поручень над их с Сашей сиденьем и широко улыбалась, глядя на ребёнка.

— Как её зовут?

— Саша, — ответила Деб. — Сашенька, смотри, какая тётя. Сажи тёте «привет».

— Пливет! — взвизгнула девочка, улыбнувшись женщине в ответ. На маленьких щёчках появились ямочки. — Пливет! — повторила она, хихикая непонятно чему. — Драте! Драт-те!

Дебби любит Сашенькин смех. Детский смех — самый прекрасный звук в мире, и, судя по тому, что улыбка женщины стала ещё шире, та с ней согласна.

— Привет, Саша, — проворковала она. — Какая ты милашка!

Дебби смотрит на улыбающееся Сашино личико и чувствует какую-то гордость, забыв на момент, что это не её дочка…

— У неё такие глазки голубые. Потрясающе, — сказала женщина.

И тут, словно удар — Дебби вспомнила. У Саши действительно яркие голубые глаза, как у Карла, тёмно-русые волосы и курносый носик. Совершенно ничего от неё нет в этом ребёнке, потому что Саша — не её дочь, и никогда ей не будет.

— О, наша остановка. Извините, — Дебби быстро встала и промчалась мимо растерявшейся женщины к дверям вагона. На самом деле, им нужно выйти на следующей, но тут уже недалеко — можно пешком добраться. На улице пекло, и Деб точно сгорит на палящем августовском солнце и вспотеет, как лошадь, когда доберётся до Иена — пускай, лишь бы не разрыдаться на глазах у незнакомых людей без видимой причины.

Слёзы бесшумным потоком катятся по её щекам. Она идёт, время от времени утыкаясь в плечико ребёнка, чтобы вытереть их. Пара прохожих, встретившихся ей на пути, бросили вдогонку любопытные взгляды, но никто не остановил и не спросил, всё ли в порядке, нужна ли какая-то помощь — и слава богу. Она сама не знает, всё ли в порядке. Не понимает, нужна ей помощь или нет. Это ненормально — столько лет носить на себе печать траура по ребёнку, который жив и здоров; пусть она держала на руках свою дочь всего лишь несколько минут, самых лучших минут в её жизни — ей определённо лучше с другими людьми, которые смогут дать ей всё, что нужно, чтобы она выросла прекрасным человеком.

Дебби не помнит, какого цвета у неё глаза. Не помнит и ненавидит себя за это.

***

Минуты две она колотилась в дверь и как только собралась сдаться и пойти в кафешку неподалёку, чтобы утопить свои страдания в молочном коктейле, за несчастной дверью послышалась возня.

— Иен? — крикнула она, снова постучавшись. — Ты там? Это я, Дебби!

Иен вырулил на порог в серой справленной рубашке при галстуке; на ногах у него красовались идеально выглаженные по шву чёрные брюки. Дебби удивлённо вскинула брови и чуть не присвистнула. Брат и причесался, как на праздник — давно она не видела, чтобы он залачивал волосы назад.

— Ничего себе ты принарядился, — усмехнулась девушка, окидывая его оценивающим взглядом с ног до головы. — Выглядишь, как принц из сказки. Жениться собрался, что ли?

Иен в ответ открыл и закрыл рот, как рыба, но в конце концов промолчал. На лице у него была написана паника, что ещё больше удивило Дебби.

— Иен, всё хорошо?

— Э-э, да, конечно, Деб, привет, — затараторил он, не двигаясь с места и не приглашая её войти. — Ты что здесь…

— В смысле? Мне что, прийти в гости уже нельзя? Впусти меня, мудила, — Иен в ответ тупо смотрит на неё широко раскрытыми глазами, и её взяло раздражение. — Иен, что происходит?

— Ну, эм-м…

— Господи, да впусти ты её уже, Галлагер! — раздался окрик Микки откуда-то из квартиры. — Спалились уже, так хули теперь.

Иен вздохнул и отошёл, давая ей войти.

— Извини, Дебс. Ты просто нагрянула… Мы не собирались пока никому говорить.

Дверь с щелчком закрылась за ней, и из кухни выполз Микки на костыле, такой же разряженный, как и её брат, в официальной тёмно-синей рубашке и с уложенными как следует волосами.

— Дароуа, лисяш.

— Чё за хрень?! — воскликнула она, по очереди переводя взгляд с Микки на Иена и обратно. — У вас умер кто, что ли?

— Умерла моя сильная независимость без кошек. Это всё твой братец виноват, — фыркнул Микки, и Иен бросил ему саркастическую улыбочку. Как будто это что-то объясняет. — Нахуя вообще так наряжаться, спроси у него?

— Мик, нам надо выглядеть красиво, — вздохнул Иен, вскинув руки. — Сколько раз ещё мне тебе это объяснить?

— Не надо, я понял твоими стараниями, — проворчал Милкович, поправляя манжеты. — И для кого нам надо хорошо выглядеть? Фоткать всё равно никто не будет.

— Фоткать <b>ЧТО</b>? — взвыла Дебби.

— Короче, лись, мы сейчас идём в ЗАГС и расписываемся, — деловито заявил Микки, откусывая вылезшую нитку на манжете. Иен покачал головой и с ухмылкой закатил глаза.

— Стоп, что?! — вскрикнула Дебби. — В смысле? У вас на сентябрь назначено, алло! Кев с Ви готовят вечеринку в Алиби на двадцать второе число! Вы чё, тихушники, удумали?!

— Окей, понизь-ка громкость! Разголосилась, блин, — проворчал Микки. — Вечеринку в Алиби никто не отменял, остынь. Всё идёт по плану.

— Так, а зачем…?

— Нужно перевести Микки на мою страховку, чтобы погасить счёт за операцию и лекарства. И чем быстрее, тем лучше, — объяснил Иен. — А в Алиби сейчас мы в любом случае не смогли бы отпраздновать. Мы с Липом улетаем в Калифорнию скоро, когда Ев только приедет из лагеря — и Света всё равно не сможет приехать, потому что отпуск у неё только через месяц. У Мэнди тоже. Удачно расписания совпали у всех на сентябрь, но это долго.

— А-а-а, — кивнула Дебби, закусывая губу и чувствуя себя полной дурой из-за своей привычки орать на всю иеновскую. — Ну, тогда понятно, да.

— Мы знали, что если расскажем об этом всем, то добрая половина просто не сможет бросить все дела и мчаться к нам по первому зову. Поэтому вот… И ещё, — Иен сделал паузу. Милкович в это время с лукавой и в то же время несколько смущённой улыбкой на него посмотрел. — Хотелось побыть вдвоём в этот день.

Дебби покраснела и понятливо закивала.

— Да, конечно, я понимаю. Это очень мило. Простите, что так ворвалась и испортила атмосферу.

— Никто ничего не испортил, — крякнул Микки, приковыляв поближе к ней. — Просто рот держи на замке, и всё.

Дебби стало тепло от этих слов. Ей, как и любой нормальной натуралке, нравилось быть единственной посвящённой в тайну двух страстно любящих друг друга мужиков. Потрясающая своей глубиной романтика отношений у этих двоих, которую она видела и слышала сейчас, резко контрастировала с тем, как они вели себя друг с другом на людях. Вместо чмок и кусь — оплеухи и шлепки по заднице, а «заек» и «котиков» успешно заменяли забористые альтернативы вроде «рыжее хуйло» или «ухобланская залупа».

— Я никому не скажу, — пообещала она.

— Спасибо, Деб, мы…

— Если вы разрешите мне пойти с вами, конечно, — добавляет Дебби с коварной улыбкой.

— Воу, о таком мы не договаривались, — кашлянул Микки. — Вечно вы, Галлагеры, лезете во все дыры…

— Вчера ты, кажется, был очень даже не против, чтоб я залез во все дыры, — хохотнул Иен.

— Медленно было даже лучше, — тихо оскалился Микки, поигрывая бровями.

— О господи, хватит уже, — взмолилась Дебби, театрально закрыв ладонями уши Сашеньки, которая с интересом разглядывала дяденек в тёмных костюмах. — Здесь дети, в конце концов.

— Ничё, пускай растёт, — фыркнул Микки. — Твой младший брат на днях пытался завербовать меня в свои делишки. «Обезболку», говорит, «хочешь?» Я так поржал, конечно…

— Карл, блять, опять за своё?!

— Не, Лиам, — ответил Микки. — Жесть, я помню, как этот пиздюк под стол ходил, а теперь он пытается продать мне наркотики.

Иен устало застонал и закрыл лицо руками.

— Серьёзно? Почему ты мне не сказал?

Микки хотел что-то заявить в своё оправдание, но Дебби прервала его:

— Давайте криминальную карьеру Лиама обсудим позже, — отчеканила она. — Можно, я с вами пойду?

— Не знаю, Дебс, просто другим будет обидно, если узнают, что мы пригласили только тебя, — нахмурился Иен. — Лип истерику на три часа закатит.

— Я же никому не скажу! Саша точно не проболтается, я за неё отвечаю, — просит Дебби. — Ну я же кольца вам выбирала, ребят! Я как крёстная фея, только свадебная. Позя-зя-зя, — она скривила жалостливую рожицу.

— О боже, ладно, пошли. Только не ной, — цыкнул Микки. — И ты не ной, — добавляет он, протянув руку к Сашиному личику и потрепав девочку за нос. Та захихикала и попыталась схватить большую ладонь Милковича своими маленькими ручками. — Будешь тихонько сидеть, вредина? М? — с улыбкой проворковал он Саше, позволяя подёргать себя за пальцы.

У Иена лицо чуть не раскололось пополам от улыбки, когда он с умилением смотрел на то, как Микки играл с ребёнком. Глаза его яркие, безудержно счастливые были переполнены любовью, и любовь эта вырывалась из него лёгкими прикосновениями, радостным смехом без причины и каким-то незатухающим ни на минуту светом, «словно он вместо нормальной еды неоновые лампочки жрал», как выразился однажды Микки.

И Дебби завидно. Из всех Галлагеров Иен был тем, кто в любви страдал больше всех; ей бы порадоваться за него, но какая-то завистливая уродка сегодня в ней сидит и грызёт, грызёт ей нутро: «нечестно, нечестно, нечестно»… А она-то когда счастливой станет? Станет ли вообще?

Они выходят из дома и направляются к машине, и Иен всё норовит взять Микки под локоть; тот отпихивается костылём, но больше, конечно, в шутку, чем всерьёз.

— Да отвали, сам залезу, — фыркнул он, когда Иен подстраховал его у двери машины. — Я не инвалид, Галлагер, поди уже!

— Окей, окей, крутой ты наш, — посмеивается Иен, отпустив Милковича и залезая в водительское кресло. — Как скажешь.

Они оба всю дорогу чему-то смеются, а Дебби хочется плакать.

***

Когда они зашли внутрь, то увидели, что в зале бракосочетания уже было несколько пар. В ожидании своей очереди женщины в белых, нежно струящихся платьях и мужчины в строгих смокингах сидели и обсуждали что-то с родственниками и друзьями, которые, очевидно, пришли их поздравить. Иен с Микки были единственными мужчинами в костюмах, кто пришёл без невест, что привлекло к себе как бы невзначай заинтересованные взгляды. Микки сжал руки в кулаки и недружелюбно оглядывался на людей, кусал губы, но молчал. Кто-то ободряюще улыбался им, один мужчина даже вскинул палец вверх, и Иен ответил тем же, смущённо улыбнувшись; Милкович же, закатив глаза, демонстративно проигнорировал.

У «алтаря», если можно так назвать регистрационную стойку, жених и невеста произносили свои клятвы. Дебби не слышала отсюда, что они говорили, но лица говорили всё за них. Жених, расчувствовавшись, пустил слезу, и Деб отвернулась, будучи не в силах наблюдать без ноющей боли в груди это простое человеческое счастье.

— У вас есть знакомые свободные натуралы, которых вы позовёте на свадьбу в Алиби? — вполголоса, чтобы не рушить важный момент для дающих друг другу клятвы людей, спросила Дебби. — А то иначе я, как лошара, одна буду.

— Ну, парней из Пэтси ты знаешь, — отозвался Микки. — Все остальные знакомые — либо угашенные, либо сами барыжат, так что извини.

— М-да, понятно, спасибо, — фыркнула Дебби, перехватив Сашу покрепче.

— А у тебя на курсах что, никого подходящего нет? — спросил Иен. — Хоть кто-то нормальный должен быть.

— Да там все либо в возрасте за сорок, либо тупые как хлебушек, — пожаловалась девушка. — Понравился сначала один парень, симпатичный, с чувством юмора и всё такое, но потом оказалось, что у него уже есть парень, так что не свезло.

— Ну, тогда не знаю, — Иен пожал плечами. — Липа спроси, найдёт тебе умного-интересного.

— Блядь, я лучше сдохну в одиночестве, чем буду просить вашего Липа о такой херне, — хохотнул Микки. — Ему самому сваха нужна.

— Да уж, — пробормотала Дебби, вспомнив, как распьяной в трясину Лип клеил девушек в баре. — Хаос, а не семейка. Одна Фиона чего стоит, никак отстать от меня не может с этой учёбой.

— Ну не начинай, Деб, — недовольно цыкнул на неё Иен, но Микки тут же к слову вставил:

— Да ваша Фиона, блядь, святая, — он вытер вспотевшие ладони о ткань брюк. — Такую ответственность взять на себя с детства — я хуею.

Иен улыбнулся и приобнял Микки за плечи, а Деб смотрела на них и думала, отчего у неё опять испортилось настроение — не то от слов Микки про Фиону, не то от счастья, которое они излучали в объятиях друг друга.

***

К удивлению Дебби, церемония прошла намного быстрее, чем ожидалось. Когда настала их очередь, Иен и Микки подошли к стойке, где пожилой мужчина в чёрном одеянии сидел за огромным письменным столом и подготавливал какие-то бумаги. Затем он встал, поздоровался с ребятами и произнёс стандартную речь, которую им нужно было повторять: «чтобы любить тебя и заботиться о тебе… в радости и в горе, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии… пока смерть не разлучит нас…»

Иен, едва произнеся первые слова, начал пускать слёзы. Микки усмехнулся и начал игриво тыкать его в живот; когда пришла его очередь, он покраснел, как помидор, и не мог даже встретиться взглядом с Иеном, который стоял с мокрым лицом и смотрел на него, пытаясь не улыбаться во весь рот. Это всё настолько потрясающе, настолько глубоко и разрывает душу, что Деб ни на мгновение не могла отвести взгляда от них и едва не пропустила момент, когда Саша начала жевать её волосы. Ребята специально не взяли телефоны, чтобы никто не отвлекал, а у неё, как назло, разрядился, и поэтому она пытается запечатлеть эту картину на свои глаза, тщательно вглядываясь в их лица и эмоции; в то, как они держатся за руки и как Микки вырисовывает большим пальцем маленькие окружности на ладонях Иена; в то, как дрожат у брата губы, когда он надевает — теперь уже мужу — кольцо на безымянный палец.

Дебби хочется запомнить, как выглядит счастье.

Иен уже успокоился и сиял аки начищенный тазик, а Микки после колец, наоборот, разволновался ещё больше; слёзы хлынули по его щекам, он был весь красный, и Дебби видела, что едва-едва держал себя в руках.

Наконец, мужчина в чёрном объявил их мужьями и разрешил закрепить союз поцелуем, и совершенно удивительно, как Микки Милкович, нисколько не колеблясь, притянул Иена к себе и без оглядки на охающих от умиления людей, которые пришли после них и так же ждали своей очереди, с довольной ухмылкой прижался губами к его губам. Поцелуй вышел лёгкий, целомудренный — не чмок, конечно, но тем не менее — очень естественно и мило, и Дебби только в этот момент осенило, что она в первый раз видит, как Иен и Микки целуются. На людях они очень редко показывали свои отношения — так не сразу и поймёшь, что они вместе.

После этого на них со всех сторон посыпались поздравления, раздались хлопки; кто-то даже свистел и просил ребят не плакать. Женщина-ассистентка, помогавшая мужчине с бумагами, вручила им документ с золотистой печатью и пожелала удачно провести день.

— Спасибо, — ответил ей Иен, приняв бумагу. Микки молча кивнул. — Спасибо вам огромное, — брат обратился к остальной аудитории.

Вырвавшись на крыльцо, они попали под лучи сурового полуденного солнца. Такие себе перемены, после кондиционера-то в помещении.

— Отметить не хотите где-нибудь? — предложила Дебби, изо всех сил желая сейчас оказаться в более прохладном месте. — Или на улице останемся и ужареем?

Иен, несмотря на дикую жару, обнял Милковича за плечи, и они, счастливо улыбаясь, уткнулись друг в друга лбами.

— Ну что, муженёк, поехали кутить, — фыркнул брат, и Микки в ответ ухмыльнулся.

— Не называй меня так, — сказал Микки, хотя по нему было видно, что ему очень даже нравится новый статус. — В Алиби появимся в таком виде — все узнают.

— Тогда переоденемся сначала.

— Ладно, — согласился Микки. — Я бы сейчас прибухнул…

— Не-а, тебе только газировку. Может, банку пивка лёгкого, смотря как вести себя будешь, — хихикнул брат.

— Буду я тебя спрашивать ещё, Галлагер, — поддразнил Микки, пихнув Иена в живот.

— Ты на анестетиках, Мик, не забывай.

— И чё это за свадьба такая, если жених не в стельку?

— Ну-ну, — смеётся Иен, поддерживая Микки за локоть со стороны костыля. Тот ворчит, но брат всё равно открывает перед ним дверь и помогает залезть.

Дебби стоит с Сашей на руках, наблюдает за всем этим, и в груди у неё опять как-то непонятно щемит.

— Деб, всё в порядке? Деб?

— Всё просто прекрасно. — Дебби сделала глубокий вдох, перехватила Сашу покрепче и выдержала паузу. — Это было просто волшебно, Иен. Спасибо, что разрешили мне засвидетельствовать исторический момент своими глазами.

— Тебе спасибо, что пошла с нами, — ответил Иен, широко улыбнувшись и обняв её вместе с хихикающей Сашей, которая тут же нашла себе новую игрушку в виде галстука дяди. — Я бы без тебя не справился, правда.

— Я очень рада за вас, ребята, — она прослезилась и тут же смущённо вытерла лицо.

— Эй, лиська, — раздалось сзади. Иен и Дебби обернулись и увидели, как Микки открыл дверь и повернулся боком, свесив ноги из машины. — Иди сюда, дурёха, чё ревёшь, — Дебби подошла к нему, и Микки обнял их с Сашей так же, как это только что сделал Иен. — Спасибо за поддержку, короче, и вообще за всё… Ну, ты поняла.

Дебби закивала, тыкаясь ему в плечо, и почему-то в объятиях Милковича ей захотелось разреветься ещё больше.

Конечно, они вернулись бы друг к другу и без её помощи; она знала своего старшего брата достаточно, чтобы сказать, что он никогда никого так не любил, чтобы не вернуться к Микки, а тому просто не к кому больше было возвращаться — с его-то характером сразу же понятно: либо волк-одиночка, либо волк-однолюб. Иен подрулил сзади, наваливаясь комом на их обнимашки, и Саша начала верещать от такой радости, когда её со всех сторон зажали какие-то очень интересные дяди. Внезапно в голове возникло: боже, сколько же им нужно было преодолеть пиздеца, дабы прийти к тому, что свершилось сегодня. 

Дебби вспомнила, как Фиона с Липом бегали вокруг брата, который без чувств, весь грязный лежал на полу кухни; как она убежала в другую комнату и набирала скорую, и пальцы её дрожали и не слушались. Тогда Иен с Липом только несколько месяцев как съехались, никто ничего странного не замечал, и тут вдруг, как гром среди ясного неба — брат наглотался таблеток. И после выписки он не вставал сутками, продолжая повторять, что с ним уже давно всё безнадёжно; потом проходило какое-то время, он вставал, суетился и злился на всех по поводу и без, затем снова забивался в угол и шептал, что ему одиноко и страшно, страшно чего-то…

А сейчас он ведёт машину и смеётся над ворчанием Микки, и улыбка не сходит с его лица.

— Я так рада за вас, — снова сказала Дебби. — Вы такие классные, когда вместе.

— Поняли мы, поняли, — кивнул ей Микки. — Наревишься ещё на второй свадьбе.

— Спасибо, Деб, — ответил Иен, на секунду обернувшись и подмигнув ей.

Дебби откинулась на заднее сиденье. Ей кажется, словно она попала в параллельную вселенную, ограниченную салоном этой машины. Иен и Микки переглядывались и, кажется, понимали друг друга с полувзгляда. На это почти больно смотреть. У неё никогда такой любви в жизни не было; мужчины даже словам её не внимали, чего уж там говорить. Иен быстро наклонился, чтобы чмокнуть Микки — её словно ножом в грудь ударили. И рада вроде, и в то же время жаба внутри неё орёт завистливым заправским кваканьем. Когда-то ей казалось, что ребёнок может заменить любого мужчину, но всё оказалось намного хуже.

Очерствела сердцем и душой охолодела.

***

Ребята сидят за барной стойкой — оба, как обычно, в застиранных джинсах и мешковатых футболках, и такое ощущение, что это не они целовались в ЗАГСе полтора часа назад. Кольца они специально сняли — у Иена лежало в нагрудном кармане, и очертания его хорошо виднелись через тонкую ткань. Оба вели себя так, словно ничего не произошло — Микки препирался с тёпленькими завсегдатаями, а Иен слушал эти перепалки и ухмылялся к себе в бокал.

— Так что с цветами-то? — докапывалась Ви, наливая Дебби пиво. — Настоящие в копеечку влетят. Давайте хотя бы для украшения в фикс-прайсе возьмём, а? Кто проверять-то будет…

— Да похер, давайте. Мне вообще всё равно, — отрыгнул Микки. — Главное, чтоб бухла было достаточно.

— Ты что, не сможешь выйти за меня, если не надерёшься? — игриво вскинул брови Иен.

— Ага, для верности ещё и дунуть не помешает, — ухмыльнулся Милкович.

— Бля, ну это просто невозможно, — Ви закатила глаза. — С вами что-то обсуждать, так это заебёшься, — она помахала рукой между их лицами. — Я им тут свадьбу планирую, а они и в ус не дуют, воркуют сидят.

— Ви, делай, как считаешь нужным, — встрепенулся Иен. — Мы полностью тебе доверяем. — Он глотнул газировки, и тут у него зазвонил телефон. Вытащив его из кармана джинсов, брат разочарованно вздохнул. — С работы звонят. Сейчас вернусь. — Спрыгнув со стула, он потопал к выходу.

— Торт какой хотите? — спросила Ви, что-то записывая себе в тетрадь.

— Да я ебу, что ли. Любой, — ответил Микки.

— «Дя-я-ебу-столи», — фальцетом передразнила его Ви, снова закатывая глаза и упирая руки в бока. — Прекрати строить из себя непонятно кого, Микки. Весь такой гордый и независимый, как будто не твою жопу двухметровый красавчик замуж берёт. Свадьбы — это весело! Расслабься уже.

— Ничего весёлого, когда толпа людей стоит, визжит и без конца тебя фоткает, — возразил Микки. — Это пиздец странно.

— Ну, всё лучше, когда ты на самом деле любишь человека, с которым тебя фоткают, — с ухмылкой уверяет его Ви. — По крайней мере, на этот раз с полом супруга ты не прогадал.

Микки зафыркал в ответ и покачал головой.

— Иди ты в баню, Ви. Шоколадный заказывай, — он кивком головы указал на её записи.

— А Иен согласится на шоколадный?

— Какой идиот, блядь, не согласится на шоколадный торт?

Ви не успела ничего ответить, потому что в бар со второго этажа спустился Кев.

— Анжела нас кинула! — выпалил он с порога. — Ни «пока», ни «до свиданья», сука! — он кричал, широко выпучив глаза и размахивая руками. — Позвонила и сказала, что съёбывает со своим индейцем, представляешь? Ебанутая!

— Чего-о? С этим страшненьким уродцем? — прошипела Ви. — Ну погоди у меня, я до тебя доберусь, пизда ты крашеная, — Вероника схватила телефон и начала набирать какой-то номер.

— Не доберёшься, она в Айдахо уже. Хули вообще там делать, в сраном Айдахо? — Кев обратился к посетителям бара, и те с понимающими лицами закивали.

— Картошку копать? — предположил Микки. Дебби прыснула.

— Ой, заткнись, Милкович, — набросилась на него Вероника. — Господи боже, мы опять в жопе! Кто с детьми будет сидеть теперь? Я ведь не…

— Стой-ка, — прервал её Кев. Медленно повернувшись к Микки, он уставился на него серьёзным взглядом. — Стой-ка, кажется, у меня есть идея. Дай-ка подумать.

— Ты чё на меня вылупился, чел? — Микки неловко заёрзал на стуле. Кев зажмурился, открыл глаза и снова начал смотреть на него, не моргая.

— Ты ведь заебался уже в Пэтси, да?

— Хм, ну…

— Э, в смысле он «заебался»? — возмущённо перебила Дебби. — С Пэтси-то что не так?

— Окей, ладно, я не так выразился, — пошёл на попятную Кев. — Может, пойдёшь к нам работать, Микки? Я, конечно, тебе страховку и всякие льготы не смогу предоставить, но зарплатой не обижу. И чаевые лучше, только матерись побольше на хипстеров — отвалят, как надо. Я же знаю, как ты любишь ругаться с хипстерами, — с театральной вкрадчивостью он облокотился на стол и подобрался к Милковичу. Тот скорчился и отшатнулся.

— Ты реально предлагаешь мне здесь работать? — он недоверчиво вскинул брови.

— У тебя уже есть работа! — обиженно воскликнула Дебби.

— Ага, с круглосуточной мозгоёбкой и формой с алиэкспресса, — фыркнул Микки. Тут же осознав, что сболтнул лишнего, он с виноватым выражением на лице взглянул на Дебби. — Извини, лисяш.

— Микки, я, блядь, буду охуенно счастлив, если ты постоянно будешь здесь, — прошептал Кев. — Здесь столько ублюдков в последнее время развелось — спасу нет. Никого не боятся, а тебя — будут. Ви, как думаешь? Будут же? — Ви округлила глаза и равнодушно пожала плечами.

— Напитки смешивать умеешь? — обратилась она к Милковичу.

— Ещё бы я не умел смешивать напитки, — фыркнул тот. — Если хипстеры потребуют какое-нибудь новомодное пойло, то погуглю.

— Тогда я согласна, — кинула она Кеву и, пройдя в другой угол бара за полотенцем, мимоходом пожала Микки руку.

Микки довольно усмехнулся, но вдруг заметил, что Дебби прожигает его взглядом, полным обиды, и тут же стушевался.

— Слушай, ну извини, правда, — начал он. — Я реально устал от постоянной беготни. И бар с алкашкой всё же гораздо больше по моей части, нежели потная кухня с фаст-фудом. Не дуйся, лися.

— Ладно, хорошо. Как знаешь, — пробурчала Дебби.

— За-ме-чательно! — отчеканил Кев, хлопнув Микки по плечу, так что он чуть не подавился пивом. — Начинай сразу же, как уволишься. Полку тебе освобожу под вещи тут, — Кев засуетился, разгребая что-то внизу. — Чел, это так охуенно! Свадьбу тебе бесплатно сделаю, не парься.

— Че-во-о? — проскрипела Вероника, подняв голову на мужа. — Ты чё, перепил вчера?

— Да ладно тебе, Ви! Давай попросим прощения у геев от имени всего американского народа за годы дискриминации. Мы же решили с тобой чистить карму!

— Чистить карму не означает заниматься благотворительностью, Кев!

— Ладно, ладно, — поник Кевин, подняв руки кверху. — Бесплатное бухло, но только для ваших родственников. Кровных, — добавил он, поймав на себе убийственный взгляд жены.

Иен вернулся обратно и сел на свой стул между Микки и Дебби.

— Сорян, заговорили меня, — пробомотал он, отпив немного из своего бокала. — Что-то случилось? — спросил он, заметив, что сестра была расстроена.

— Случилось, блин. Микки меня кинул.

— Что?

— Кев предложил мне место съебавшейся Анжелы, — объяснил Микки с довольной ухмылкой. — Неплохо, да?

— Да ладно?! Воу! — Иен притянул Микки в объятия и благодарно улыбнулся Кеву. Его лицо в этот момент напомнило ей Фиону, когда Деб призналась ей, что поступила на вечерку в универ.

«Да ваша Фиона, блядь, святая», — слышится ей. «Такую ответственность взять на себя…»

Дебби вдруг стало невыносимо плохо. Кошки драли душу и орали навзрыд.

— Ребят, можете посмотреть за Сашей?

— Конечно… — заверил её Иен. — Ты плохо себя чувствуешь? Побледнела вся.

— Кажется, я схватила солнечный удар, — соврала она, передавая ребёнка Иену в руки. — Пойду домой, посплю. Завезите её, как домой поедете.

Иен заверил её, что, конечно, завезёт, и что всё обязательно будет нормально; она вышла из бара, не оборачиваясь и ни с кем не прощаясь. Ей так хотелось уйти оттуда поскорее, побыть в одиночестве, чтобы привести мысли в порядок и понять, что, блин, с ней не так.

***

Но всякий раз, когда ей хочется побыть одной, дома, как назло, кто-то есть. Так что Дебби не удивилась особенно, зайдя внутрь и увидев Фиону. Сестра валялась на диване, с безразличным видом уставившись в телевизор. Шла какая-то документальная передача про диких животных, но звука не было, и было не слышно, о чём говорит рассказчик.

— Ты чего дома?

Фиона, не отрываясь от экрана, промямлила что-то в ответ.

Раздевшись, Дебби заметила, что раскиданные утром вещи аккуратно лежали сложенной стопкой на кресле, обувь была убрана на этажерку, и нигде не наблюдалось пыли, которая так раздражала Фиону. Видимо, она закончила уборку за неё.

— Ты что, не поехала? Вы же собирались с Шоном…

— Не поехала, — равнодушно пробормотала Фиона, прикрыв глаза.

— Почему?

— Саша где? — Фиона повернулась и заметила, что ребёнка с Дебби не было.

— С Иеном и Микки. Почему не поехала?

Фиона подтянулась и села на диване, поджав под себя ноги.

— Ты для меня важнее, чем какой бы то ни было мужчина, Деб, — ответила она, смотря Дебби прямо в глаза. — Если ты боишься, что у тебя могут быть какие-то проблемы, когда у нас с ним начнутся проблемы, то так уж и быть. Я и так говна тебе наделала, больше не хочу.

Дебби словно в живот ударили; странное, давно грызшее её чувство начало выкарабкиваться наружу. Фиона тоже этого не заслужила. Гораздо проще было обвинить её во всём, ведь Дебби слишком больно вспоминать, как она сама подписывала документы; именно она, а не Фиона, написала отказную, и это было только её решение.

— Я больше так не могу, — вырвалось у неё из груди. — Психологи говорили мне, что я снова смогу стать счастливой, когда преодолею пять стадий, но мне кажется, что я до сих пор на первой. Я. Так. Больше. Не могу, — отчеканила Дебби срывающимся голосом.

Фиона встала и подошла к ней; лицо её выражало беспокойство, и она протянула руку, вытерев слёзы с её щёк.

— Я понимаю, Дебс. Понимаю.

— Нет, ты не понимаешь! — крикнула Дебби, отшатнувшись от сестры. — Никто из вас не сможет этого понять! Я любила и люблю этого ребёнка, Фиона. Я хотела стать ей матерью.

Фиона тоже скривилась, заплакала и встала перед ней так растерянно, что Дебби охватывает непонятное ей самой чувство стыда.

— Я знаю, Дебс. Но пойми, что… Я сама стала вам мамой в шесть лет, и не хочу, чтобы ты закончила, как я. Мне никогда не понять, что такое студенческая жизнь. Я не то что за границу — за пределы штата никогда не выезжала. И мечты у меня никакой не было и нет, лишь бы вас поставить на ноги. Я не жалею, нет, ни капельки не жалею… Просто хочу, чтобы у тебя была другая жизнь. Ты же такая умница, ну что ты вбила в себе в голову? Учись, достигай высот и уезжай из этой дыры…

— Я стала бы ей хорошей мамой, — Дебби закрыла лицо руками и всхлипнула. — Мы были бы счастливы…

— Ты будешь прекрасной матерью, — сказала Фиона. — Ты будешь самой счастливой мамой. Самой классной мамой-медведицей. У тебя впереди целая жизнь, встретишь хорошего мужчину и родишь много-много детишек, — сестра протянула руку и погладила её по плечу, но Дебби снова отпрянула. — Слушай, я не знаю, правильно ли я поступила, Деб. Может быть, я была неправа, я не знаю, но… Я никогда не знаю до конца, правильно ли я поступаю, но я старалась и стараюсь, чтобы у вас всё было хорошо…

В голосе Фионы сквозит отчаяние. Отчаяние, сожаление и тепло. Дебби немного успокоилась; выплеснувшееся напряжение постепенно уходило. Она устала обижаться на Фиону, обстоятельства и весь остальной мир; ей хочется снова меняться с сестрой шмотками, ходить по магазинам и смотреть сериалы. Ей хочется смотреть на счастливые пары с умилением, а не с завистью; держать Сашу на руках и не думать о том, как она потеряла когда-то своё счастье.

— Прости меня, Деб. Я знаю, что испортила тебе жизнь, но, пожалуйста, постарайся меня простить. Я тоже так больше не могу. Я очень тебя люблю…

Дебби замотала головой, потому что нет, нет, нет; Фиона не портила ей жизнь. Старшие сёстры редко бывают идеальными, но Фи — единственная, кто всегда был рядом. Родители их бросили, все остальные родственники отвернулись, и она тоже могла бы заняться карьерой или свалить с Джимми-Стивом на другую сторону планеты. 

Но она осталась с ними.

— Ты не портила мне жизнь. Я просто устала жалеть о том, что потеряла, устала себя жалеть. Это не жизнь. Это вовсе не жизнь…

— Знаю, знаю, милая.

— Прости меня, что я как сволота себя вела, — выдохнула Дебби. На душе стало ещё легче.

Фиона фыркнула и засмеялась сквозь слёзы, обняв её и поцеловав в макушку.

— У всех бывает, зая. Да со мной тоже фиг уживёшься. Ты тоже меня прости. Я сейчас думаю, что, когда ты забеременела, я свои комплексы перенесла на тебя… Мне правда хотелось как лучше, Дебс. Ты была слишком юна, даже за Лиамом надо было ещё следить, и в то время мы точно не потянули бы ещё одного ребёнка.

— Я хочу сделать так, чтобы всё это было не зря, — прошептала Дебби Фионе в волосы.

— «Было не зря» что? — немного помолчав, спросила Фиона.

— Что я отдала её не зря, — ответила Дебби. — Я хочу сделать что-то выдающееся. Что-то для людей, чтобы меня помнили. Поэтому я и вернулась на учёбу. Хотя, возможно, и не пригодится мне этот диплом — но, по крайней мере, хоть какое-то начало.

— Ты молодец, — сказала Фиона, снова целуя её в макушку. — Это правильно. Даже если она никогда не узнает, что ты её мама, она увидит тебя по телику.

Дебби прыснула сквозь неперестающие литься слёзы.

— Я сказала ерунду, да? — тоже зафыркала Фиона.

— Вот уж точно, — хохочет Дебби, выпутываясь из объятий Фионы. Сестра с улыбкой поправляет ей волосы, гладит по голове и лицу, и прикосновения её рук словно возвращают Деб в детство.

— Ты счастлива с Шоном? — тихо спросила она, глядя Фионе в глаза.

— Да, — просто ответила та после недолгой паузы.

— Тогда будь с ним. Ты тоже должна быть счастлива.

— Я и так счастлива, ты же знаешь. Вы, ваши успехи делают меня самой счастливой, — они снова обнимаются, и Дебби снова плачет, размазывая слёзы и сопли по плечу сестры. И правда, всё как в детстве. — Ну-ну, всё. Пойдём, покушаем, хочешь? Расскажу тебе, только тебе — между нами-девочками. Ну?

Дебби слишком измотана — и физически, и эмоционально; чувство такое, словно она сейчас смогла бы заснуть даже на ковре в прихожей.

— Слишком долгий день был. Мне бы сейчас вздремнуть.

— Хорошо, — согласилась Фи, снова проводя рукой по волосам Дебби. — Правильно, давай лучше словим момент и поспим, пока Саша терроризирует сильный пол.

Оторвавшись друг от друга, они обе начали вытираться рукавами и засмеялись этому.

— Позвони Шону, — сказала Дебби. — Он, наверное, расстроился, что ты не поехала.

Фиона пожала плечами и улыбнулась.

— Да? Правда думаешь, что расстроился?

— Конечно, — закивала Дебби. — Ты тоже будешь самой счастливой, Фи. Мы все будем счастливы…