— У-у-у… Ещё рано, — заворчал Янь Тао, — Минуточку…

И закутался в плащ, перетянув на себя половину брата. Тусклый свет сквозь щёлку в ставнях прочерчивал толстую линию в полупустой комнате. «Всё-таки лучше купить кровать» — пришло в голову, — «С собой не унесем, но жизнь станет получше.»

Его мысли напоминали ленивое болото. Стоячее и неохотно побулькивающее время от времени.

— Старший брат! Старший брат, не засыпай!

И Ван очнулся. Когда он успел уснуть?

— Не сплю, не тряси меня, — прохрипел он.

— Ты заболел? — на лоб легла теплая ладошка.

Даже если заболел, оставаться дома права не имеет. Вечером они с Лу Сяо договорились, что на углу улицы И Ван примет утренний улов и сам оттащит его на рынок. И опаздывать нельзя…

— Тао, оставишь мне завтрак? Я сейчас спущусь, — улыбнулся он, поднимаясь на ноги.

Махнув брату, бодро ускакавшему вниз, он потянулся, разгоняя сонливость по телу. Девиз этого дня: всё ещё устал. Кажется, это лозунг его жизни.

Всё ещё устал. Натянуть чистый ханьфу, умыться во внутреннем дворике и отхватить свою часть завтрака под строгим взглядом Лу Хуан… Его ноги шли, а руки делали, сам он проснулся только, когда вышел за порог и вдохнул полной грудью.

Утренний и прохладный, с неясным запахом дыма и еды, воздух был от чего-то такой же сладкий, как в том сне на топях. Вспомнились и дерево, и Янь Шан, и его маленькая дочка.

И Ван шёл вниз по улице, раскланиваясь с соседями.

Янь Шан странный. Единственное мнение, которое сложилось о нём за короткое знакомство. Странный и мутный. Ни разу не ударил, хотя тот заклинатель в деревне его боялся, связал их настолько крепкой связью, что И Ван во сне проявился в реальном мире. Что ему надо? Или он сам не знает, или не может сказать.

От таких мыслей в висок постучалась мигрень. Давно пора признать, что этот придурок непостижим, и не мучить себя.

— Эй, приживала! Ты там спишь, что ль? — окрик рыбака над ухом.

И Ван поднял голову. Ухмылка на лице Лу Сяо стала только шире.

— Что, не выспался? А до полуночи, значит, были силы возиться, — тележка с грохотом опустилась перед ним, — Теперь будешь знать! Ну, а сейчас за работу. Рыбы много. Соберись с духом, придется постоять за прилавком.

О, Богиня… Оставила ты последнего своего последователя.

Три огромные корзины… Когда только наловить успел! Завтра нужно будет взять с собой Нефрит, пусть отрабатывает свою траву.

Всё было так же, как и вчера. Рынок, прилавок и толпа. Люди, люди… Покупать, поболтать, поспорить… Кто такой, куда делся Лу Сяо, «кажется, этот карп залежался!». И снова по кругу одно и тоже. Он знакомился, представлялся, торговался. И проходило пару минут после разговора, как он забывал лицо этого человека.

Рыбак вертелся неподалеку пару часов, И Ван замечал его внушительную фигуру несколько раз, и ушёл. Домой, наверное, гад.

Эта работа выматывала. Покупателей становилось всё меньше. После обеда их было совсем немного и, когда последнему он втюхал оставшуюся рыбу, И Ван был готов заплакать.

От счастья, конечно. Голова гудела, а язык завязался узлом от одних и тех же слов, которые он каждому говорил.

Спать. Теперь точно спать! Ещё светло, так что, может, у него будет несколько свободных от Янь Шана часов.

Тележка гремела вверх по улице, в одной из корзин лежал мешок с выручкой.

Сегодня один из господских слуг кинул ему аж целый серебряный лян!

Так что, после ужина он пойдёт спать. Он устал, так устал, что ноги становились тяжелее с каждым шагом. «На болоте было так же,» — с горечью жаловался он сам себе.

— Братик!.. — ошарашенно выдохнул Янь Тао, появившись откуда-то сбоку, — Ты точно не заболел?

До самого дома младший брат помогал тащить тележку. Он мило пыхтел, потел, но не сдавался.

— Разбудишь к ужину? — устало попросил И Ван, когда они пришли в дом.

Он обнял брата, когда тот обеспокоенно кивнул.

— Стереги деньги, — кивнул парень на мешок и потащился наверх.

Как же он теперь понимал маму. Взрослая жизнь такая… тяжёлая. И тот домашний Ваня, нывший из-за контрольных, читающий новеллы и комиксы, совсем был не готов к ней.

Он упал и заснул.

На первый взгляд это действительно было очень похоже на сон. Мир вокруг был каким-то неустойчивым, реальность дрожала и расплывалась, кое-где выпадая мутными пятнами.

Неподалёку пара домов из темного дерева, рядом с ними стоят повозки, лошади, между которыми сновали люди. Он не мог разглядеть лиц или различить разговоров.

И Ван стоял рядом с Янь Шаном и его дочерью у пыльной дороги в тени раскидистого дерева.

Его тело было теперь совсем неразличимо, но самое странное, что этот придурок Янь был ранен и не спал! Запекшаяся царапина на щеке, темные, засохшие пятна крови на рукавах, дыра в ханьфу на животе, откуда торчит красно-бордовая тряпка…

Лепетавшая девочка не хотела спать. Она была в порядке, даже чистенькая, только волосы совсем растрепались. Янь Шан пытался развлечь её, но сил явно почти не осталось.

Они стояли у дороги ещё минут десять. И Ван так и не рискнул открыть рот.

От неясной массы людей у домов отделилась фигура, приобретавшая более четкие очертания по мере приближения.

— Госпожа ждёт вас, — глубоко поклонилась она, подойдя почти вплотную.

И они двинулись вперёд. Несмотря на боль и усталость, Янь Шан не спускал притихшую девочку с рук, не показывал слабости и шёл твердо.

И Ван не хотел идти за ним, не нужны ему лишние знания. Но его тянуло следом, как на привязи.

— Приветствую, — у входа стояла девушка, красивая по всем канонам древнекитайской красоты.

Белая кожа, чёрные завязанные простой лентой волосы и ханьфу с цветами. Под её глазами залегли тени. В свете лампы и закатного солнца её лицо застыло маской. Прекрасной и печальной.

— Я счастлива, что вы с Еюй добрались живыми, — она подняла руку, из рукава показалась изящная ручка, сжатая в кулак, — В вашем окружении был предатель. Я никому не сообщала о нашем плане.

— Тебе я тоже не могу верить. Зачем тебе помогать нам, опальная невеста Ло Мэйжун? — Янь Шан разлепил сухие губы, его голос был тих, но пробирал до костей.

— Ах, слава небесам, уже не невеста. И кому вам ещё верить? — хмыкнула она, её ладонь расслабилась, но пальцы дрожали, — Но сейчас не это важно. Леди Янь… У ворот Шуйсянь догнали.

Тусклые болотные глаза, потухшие и неживые, даже не оторвались от лица дочери. Янь Шан знал, что случилось.

— Она жива? — его волновало лишь это.

— Да, хотя культивировать уже не сможет, — девушка тоже опустила печальный взгляд на малышку и придержала за рукав Янь Шана устремившегося к лестнице наверх, — Шуйсянь плохо, она не в себе… Лучше вам сейчас не говорить с ней.

Он нахмурился, вырвал рукав и лишь быстрее устремился к жилым комнатам.

Как немой свидетель, И Ван только хлопал глазами, силясь понять, что происходит. Их небольшая процессия остановилась у хлипкой двери.

Янь Шан замешкался, и тогда Мэйжун сама открыла, пропуская всех внутрь.

— Подойди! — тихий хриплый голос с кровати.

Бледная, как смерть, с глубокими тенями под глазами. Шуйсянь дышала мелко, стараясь не задеть рану в груди.

— Мама! — Еюй выпуталась из одеяла.

— Подойди ко мне! Или ты боишься в глаза мне посмотреть, чудовище? — ей было тяжело говорить.

Подошедшая служанка вытерла пот и поправила одеяло.

— Я даже умру из-за тебя. О, Боги, что станет с Еюй после моей смерти? Ты убьёшь её в своём безумии, как всех вокруг? — силы кончились, она задыхалась от гнева и бессилия, — Она не Янь, как твой папаша, слышишь? Она не демон, как ты и твоя проклятая мамаша!

Она ударила кулаками по постели и застонала от боли.

— Видеть тебя не хочу, — Шуйсянь всхлипнула, кривясь, — Тебя больше полугода не было! Хотел родню добить? Ну и что? Счастлив теперь?

В болотных глазах была лишь боль, но он молчал, ничего не говоря в ответ.

— Нас почти сослали в боковое крыло, в холодные покои! Твой учитель вмешался в последний момент! Не ты! — она всё говорила и говорила, Мэйжун рядом прикрыла рот рукой, — Он даже оправдывал тебя! Демоническое безумие, ищут лекарство…

Её силы иссякли, и она была вынуждена остановиться.

— И если в моей дочери проснётся ещё и кровь демона, я найду тебя с того света и прокляну, — еле различимый шёпот, — Я не боюсь тебя. Самой большой моей ошибкой было уйти с тобой. Оставь ей фамилию Ляо и не появляйся. Можешь убить меня, как и всех несчастных на твоём пути.

Она задохнулась и закашлялась. Одеяло натянулось, сжимаемое маленькими ручками.

— Мама, — А-Юй ничего не понимала, но чувствовала беду.

— Прости, — мог лишь сказать Янь Шан, — Прости…

Единственная девушка, любившая его в самые худшие моменты жизни, когда он был унижен и задавлен кланом, теперь ненавидела его. И виноват в этом лишь он сам.

— Я нашёл лекарство, — он опустился у её постели, — Но уже слишком поздно, прости, я опоздал…

— Ты опоздал. Уходи. Ты уже сделал всё, что мог, — горько прошептала она, закрыла глаза и отвернулась.

Руки Янь Шана дрожали на коленях, он не смел коснуться ни дочери, ни жены.

Сердце И Вана разрывалось от такой картины. Каким бы страшным ни был его враг, он не желал ему подобного.

И Ван, утирая своим широким рукавом проступившие слёзы, опустился рядом и положил руку на его плечо. Теплое и твердое, чуть дрожащее под ладонью. Пусть он и не почувствует, но хоть какая-то поддержка.

Янь Шан повернулся к плечу, и мутный взгляд уставился на призрачную руку незваного гостя. Он ошеломленно поднял его на лицо И Вана. Их глаза встретились…

Хлоп.

Он стукнул по лбу, и И Ван проснулся. В комнате, на полу, весь взмокший и заплаканный.

— Братик, что с тобой? У тебя глаза красные, как у демона!

— Ничего, — он отдышался, вытирая мокрый лоб рукавом и медленно успокаиваясь, — Просто кошмар приснился. Ужасный кошмар.