Реальность вокруг задрожала и будто расщепилась. И Ван видел её, как через разбитое стекло. Уши заложило ватой. Время то ускорялось, то замедлялось.

Золотой комочек в груди испускал обжигающие волны энергии, наполняя силой, даруя мнимую уверенность в своём могуществе. И разум поддавался на уговоры. Но желание разрушать и убивать губило его самого.

И Ван видел это.

Капля крови, собравшаяся на кончике носа, слишком медленно летела к полу.

Миг — и он уворачивается от меча, летящего к кадыку. Его неловкое тело оказывается за спиной заклинателя, отстранённо подмечает золотую вышивку на ханьфу, спрятавшееся под простым чёрным. Грудь врага пронзает нечто, что И Ван сам не может опознать.

На границе чувств визжит Рябинка.

Тело очень медленно заваливается вперёд, из спины так же медленно, неохотно, кровь расцветает алой лилией. И Ван с интересом разглядывает крупные капли, оседающие на его светло-голубом ханьфу, расплывающиеся на нём грязными пятнами.

Напротив привлекает внимание дёрнувшийся мастер пыток, его рука всё ещё держала запястье Лу Хуан, в указательном пальце которой торчала одна из его проклятых игл. Ярость затопила, ядро задрожало и откликнулось ещё одной жгучей волной.

В следующее мгновение осознал себя, держа за волосы голову. Лу Хуан рядом в ужасе раскрыла рот, зажимая его кровоточащей рукой.

Это на секунду отрезвило, и её хватило, чтобы И Ван осознал. Что-то не так. Это неправильно.

Пытаясь прийти в себя, продлить промежутки ясности, он брал под контроль разбушевавшееся ядро, гнавшее всё больше и больше силы по рушащимся каналам. И Ван чувствовал это, его скручивало болью, разум туманился от агонии и желания убивать, разрушать, бить всё вокруг!

Внутренняя борьба, страдания ломали волю, а собственная сила обещала избавление, только отпусти контроль! Такая мысль заставила И Вана сильнее сжать зубы. Ещё раз дать волю? Нет, спасибо! Накушался!

Но с каждой секундой сила накрывала всё сильнее, как цунами, отбирая даже те крохи мнимого контроля, которые у него были. Никто уже не пытался уговорить, лишь ломать и подчинять.

Что могло его спасти? Лишь одно имело власть над его душой.

Система! Система, где твои рояли?!

Мысли потонули в темноте, непроницаемой и глубокой. Он не знал, сколько он там был. Секунды ли, минуты… Но ничего не помнил и не знал. В голове была блаженная чёрная пустота.

От того было больно просыпаться.

И Вана пережевало и выплюнуло в реальность. Колени подкосились и он с чавканьем шлёпнулся ладонями в лужу крови. Цензурных слов в голове не осталось. Хорошо, хоть голову выбросил.

Засаживая занозы в кожу, И Ван отполз к чистому участку и старательно вытер руки об доски.

Красная пелена перед глазами никак не смаргивалась, запястья обвили широкие ленты. Тело будто опутало верёвкой, было трудно дышать, даже на лице что-то давило на щёку. И Ван попытался содрать, ничего не получалось, нечто твёрдое и гладкое только сильнее сдавило и выросло через всё лицо, оставив царапину.

Чёрт, чёрт, чёрт!

Что это такое! Что происходит?!

[Экстренная помощь активирована. Система не способна вылечить или воскресить вас. Система даёт вам контроль над телом.]

[Пользователь активировал патологическое состояние «Искажение Ци».]

[Оставшееся время жизни без посторонней помощи: 00:37:29.]

Со страхом он оглядел себя и онемел. Даже предположить подобного И Ван не мог. Рябинка с руки разрослась до чудовищных размеров, оплела весь торс тонкими зелеными стеблями, подалась во все стороны и… расцвела. Она торчала из разорванных рукавов, из-за шиворота и пола ханьфу, вытягивалась и покачивалась. Такие нежные и тонкие стебли держали в тисках шеи заклинателей Туань Цзэ.

И Ван опешил, задыхаясь, он разглядывал их бледные лица с глазами навыкате и не мог поверить, что его миролюбивая Рябинка задушила этих людей. Его милая кровохлёбка, которая так их любила.

«Нужно положить… всех,» — пронеслось в оцепеневшем сознании.

Тела кулем упали, застыв мёртвыми кучами. С темно-розовых кисточек соцветий и маленьких листьев капала на пол тёмная густая кровь.

На секунду стало стыдно за весь этот беспорядок. Как теперь Лу Хуан убирать это всё? Где она, кстати?

Едва слышно воющая на одной ноте, женщина забилась в угол. Животный страх в её глазах сжал сердце И Вана, он почувствовал себя монстром.

— П-простите, прошу, простите меня, — он склонил голову в извинении так, что видел лишь свои ноги.

Смех, стыд, слёзы… Абсолютно противоречивые эмоции раздирали изнутри, так что И Ван на момент завис и пропустил момент, когда дверь стукнулась об косяк.

— Б-брат? — на пороге застыл Янь Тао с их мешком на плече, — Брат, что с тобой?

Его язык заплетался, губы дрожали, будто он сейчас заплачет. Как же не вовремя! И Ван был готов на что угодно, лишь бы всё вокруг оказалось кошмарным сном.

Что теперь о нём подумает младший брат? Что он может подумать о человеке, стоящем посреди трупов? О человеке опутанном стеблями, которые шевелятся, как щупальца? Лишь представив, как он сейчас выглядит, его затошнило.

Таймер мигнул. Смешно, но он так скоро помрёт, а брату не поможет. Нужно добраться до ослицы в стойле, посадить на неё А-Тао и вытолкнуть за ворота.

— Прости меня, — и цветы легонько кивали в такт его грусти, — Нам пора, здесь нас быстро найдут.

Из-за спины Янь Тао вынырнул ещё один ребенок. И Вану уже было всё равно, уж подружке брата он ничего не должен.

— Вы уходите… Пожалуйста, будь осторожен, береги себя, — быстро и нерешительно пролепетала она Янь Тао, — Мне стыдно… За всё.

— Я не злюсь на тебя, — твёрдо отрезал тот и сжал кулаки, — Ни на кого не злюсь, беги быстрее отсюда.

Та кивнула, обняла его, глубоко поклонилась И Вану, будто не замечая картины вокруг, и повернулась, чтобы уйти.

— Гу Хуайси, — крикнул брат вслед, — Я… Я желаю, чтобы у тебя получилось вылечить её!

«И всё-таки это был мальчик,» — хмыкнул про себя И Ван. Странные у них отношения, обязательно спросит потом у Янь Тао.

С едва слышным шелестом мелких зазубренных листочков, И Ван вышел из дома Лу Сяо. Тел на полу было пять. Значит, один сбежал. Сколько понадобится времени, чтобы позвать на помощь? Ждать их здесь они точно не собираются.

«Да и не понадобится,» — вздохнул он, замечая чёрные фигуры на крыше напротив.

Пустынная улица расплывалась всеми тонами красного. Праздничные украшения у входов, брошенные тележки и мешки… Ветер трепал фонарики, И Ван помнил, что они красные.

Прилетевший в лицо меч задрожал в хватке кровохлёбки. И Ван чувствовал её очень странно. Как несколько конечностей, ему не принадлежащих, но очень послушных.

Меч задрожал, испуская искры, его хозяин влетел сбоку, желая подобраться к стоящему сзади Янь Тао.

В бешенстве И Ван откинул его в сторону, да так, что противник в дороге пропахал борозду.

Остальные решили не ждать окончания боя и ринулись одновременно. И Ван понимал, их нельзя подпускать близко. Врагов слишком много, даже будь он здоровым и обученным заклинателем, то всё равно бы не справился.

Таймер мигал быстрее, отсчитывая минуты и секунды до конца. И Ван чувствовал уходящую из него силу, но ничего сделать не мог.

Придётся использовать всё, что есть.

Стебли рвали ткань, рукава превратились в лохмотья. На глазах появлялись очередные, на концах которых вырастали и набухали шишечками бутоны. Раскрывались всё новые и новые листья.

Мечи опутало, их энергия поглотилась ненасытной кровохлёбкой, как и энергия техник и талисманов.

И Ван не хотел причинять ещё больше боли. Он не надеялся, что можно будет договориться, лишь на их побег. Потом они вернутся с более сильным противником, но к тому времени И Ван успеет вытолкнуть Янь Тао и Нефрит из города.

Отбросив всех к противоположному краю улицы, он приготовился. Либо убегут, либо останутся здесь навсегда.

Откуда взялась эта мрачная решимость, И Ван не знал. Это чувство перекликалось с тем, из прошлого, когда он ждал убийцу брата за гаражами.

Убежать они не смогут, лишь подставят спины. Раз так — он покажет им силу своего искажения Ци.

Оружие с лязгом посыпалось на камни. Этот звук вывел заклинателей из ступора, и они ринулись вперёд.

Поймать их было тяжело. В груди ощутимо забулькало, а таймер одновременно вычел ещё две минуты жизни. Большинство нападавших, сжимаемых растением, были близки к панике, но двое, как одержимые, пытались дотянуться до И Вана.

Не причинять им боль? Теперь ему самому хотелось смеяться над своей глупостью.

В груди осталась только злоба. На этих нелюдей, на этот мир, на себя!

Молча схватив полумертвого от страха брата, он прижал его к себе, отворачивая голову в другую сторону и закрывая уши.

Через красную пелену в глазах, с тёмным удовлетворением он одного за другим душил своих врагов стеблями, наблюдая, как стебли пропарывают кожу и ханьфу внизу пропитываются кровью.

Ему хотелось кричать и рыдать: «Вы этого хотели? Чтобы я стал чудовищем?»

И Ван смотрел перед собой и не хотел принимать, что это он сделал. В ушах звучал далёкий голос мамы: «Пообещай мне не причинять никому вреда.»

И злость прошла, оставив за собой мёртвую пустоту, а слёзы подступили совсем близко. Он вытер влагу, подступившую к глазам. Вторя хозяину, кровохлёбка задрожала. Ладонь вся была в крови! В свежей, в его крови!

Рот раскрылся в немом крике. Нет, ему нельзя плакать, совсем нельзя!

[Оставшееся время жизни без посторонней помощи: 00:21:56.]