Законный поцелуй никогда не может сравниться с поцелуем украдкой.

Ги де Мопассан

Франция, сельская местность недалеко от Парижа, 21 июня 1812 года.

Летнее солнцестояние, в канун дня Святого Жана по всей Франции зажгли праздничные костры. Люди поют и танцуют в свете пламени. В эту ночь молят о хорошем урожае, любви и потомстве.

В деревне недалеко от столицы были слышны народные гуляние, песни и заливистый хохот. В поле, недалеко от празднества, звуки были слышны глухо, но создавали свою особую атмосферу.

– Муха, не выделывайся! Мы даже отошли от толпы, потому что тебе не нравится! – это был Виктора, и он был уже слегка подшофе. Он и тянутый за ним Вельзевул были одеты очень просто и по-крестьянски, сливаясь с толпой.

– То, что я тебе рассказал об этом прозвище, не дает тебе права меня так звать! Ну куда ты меня тащишь! – в его руке всё еще была бутылка вина. Прошло уже много лет и Вельзевул не выглядел таким уж мальчиком, прилично возмужав, не теряя своей изящности.

– Отдохнуть на природе, сам ведь жаловался, что тебе надоело просиживать в особняке, – Виктор затащил друга на сеновал, кинув его в солому и плюхаясь рядом сам.

– А! Колется! – Вельзевул прогнулся в спине и сел, чтобы через тонкую рубашку не кололась сухая трава. – Из-за тебя вино чуть не пролилось!

– Не строй недотрогу, а бутылка почти кончилось, – он отобрал вино и сделал последний из нее глоток, ложась на сено и смотря в звездное небо.

– Ты только не засни тут, вдруг нас тут кто-то поймает, что подумают, – Вельзевул чуть поджал губы, смотря на лежащего рядом с ним Виктора. По его скромному мнению, друг выглядел очень соблазнительно в этой полу порванной рубахе, – почему на сено, как влюбленные крестьяне!

– Подумаешь заснем. Да не елозь ты! – Виктор подтолкнул под бок Вельзевула и с ворчанием уложил его на себя. – Лежи и не дергайся.

– Отпусти! – бедняжка запаниковал и упершись руками попытался слезть с пьяного Виктора.

– Не кричи, – он резко перешел в положение полулежа, и Вельзевул оказался сидя на его бедрах почти лицом к лицу с другом. А может не таким уж и другом, как пытался себя убедить Вельзевул на протяжение уже почти сотни лет?

– Не веди себя так бесстыдно! Нас могут увидеть! – он кричал на Виктора, но при этом старался не смотреть ему в лицо, опустив взгляд в шею и на ключицы, выглядывающие из-под рубахи.

– И что? Ты очень уютный, так бы тут и заснул, – еле связно промурлыкал Виктор и ткнулся лбом в плечо Вельзевула.

– Может быть нам не стоит тут засыпать? – он с легкой тревогой озирался вокруг, а сердце было готово выпрыгнуть из груди. Он знал, что Виктор сильно пьян и, если что, не оттолкнет. Но что будет на утро? Что он ему скажет? Вельзевул больше не сможет смотреть ему в глаза!

Виктор обвил руками тонкое тело Вельзевула и снова упал на сено, открыв глаза и смотря через плечо в небо:

– Ничего страшного, всяко лучше, чем в доме с моим отцом или там, в деревне, – он уже закрыл глаза, проваливаясь в хмельной сон.

Вельзевул притих, весь в смущении, и осторожно сполз, выпутавшись из сильных рук. Светлые глаза еще долго смотрели на Виктора, пока не начали слипаться от усталости и выпитого вина. Этот праздник зажег не только костры по всей стране, но и огонек надежды в сердце Вельзевула, что, может быть, их близость не такое уж призрачное наваждение, как казалось когда-то.

Он позволил себе потянуться ближе и осторожно, почти невесомо, коснуться губами края губ Виктора.

Но огонь как зажегся, так и потух спустя пару месяцев.

В этот раз лето выдалось необычайно жарким. Или Вельзевулу так только казалось? Казалось, его охватила или лихорадка, или другая хворь. Но ничего страшного ведь не случилось, правда?

– Ты женишься? – они сидели в старом особняке де Моро в Париже. Вельзевул как всегда пришел в гости, а его встретил сияющий от довольствия Виктор и, усадив перед камином, поведал: «Я встретил женщину! Анна Ванштейн! И я женюсь на ней!»

– Женюсь, назначили свадьбу в середине сентября, ей очень нравится красная осень, – Вельзевул еще никогда не видел, чтобы Виктор так счастливо улыбался.

– Я рад, но не думаешь, что ты торопишься?

Очень хотелось улыбнуться в ответ, Вельзевул правда был рад за друга, но почему тогда так больно? Будто сломали все ребра и схватили прямо за сердце. Дышать нечем. Глаза почему-то щиплет, наверное, из-за того, что не спал весь день.

– Наоборот, в этом деле нельзя медлить, она приедет сюда, благо отец уже уехал в свое имение и не будет мешаться, – Вельзевулу всегда хотелось увидеть такой взгляд Виктора: горящий, с морщинками от улыбки; но вот только не к нему обращены эти глаза.

А через месяц Виктор и Анна поженились. Анна и правда оказалась чудесной молодой женщиной, идеально подходящей такому как Виктор: в меру язвительная, иногда вспыльчивая, но страстная и горячая, как и положено испанке.

Спустя несколько месяцев после свадьбы Вельзевул уехал к родителям в Австрию. Какое-то время он с Виктором переписывались, но через несколько лет и это общение было сведено на нет.