Песок. Везде песок. Везде, куда не кинешь взгляд. От горизонта до горизонта. Море песка. Бесконечность песка.

Так уже было. Давно...

Память захлёстывает и тянет... тянет за собой. Если закрыть глаза, то можно увидеть...

Старуха. Сидит на песке, поджав ноги. За спиной дрожат на ветру пёстрые лохмотья бывшие когда-то шалашом. Старуха сидит молча, держит в бессильных руках красную ленту — знак шамана племени Хаджур. Её серое иссохшее на солнце лицо спокойно и неподвижно. Глаза закрыты. Она слепа. Но ты знаешь — она видит.

— Ты умираешь, старуха, — бросаешь ты ей в лицо, и ветер уносит твои слова прочь.

— Всё когда-нибудь заканчивается, — говорит она, и голос её похож на скрип песка под ногами. — Умру я. Умрёшь и ты.

— Умру? Я? Интересно от чего, старуха?

— От скуки.

Ты смеёшься. Тебе весело.

— Какая глупость.

— Ты прав. Это глупо... Но... — её веки дрожат. — Я вижу и другое.

— Очередную глупость?

— Я вижу... Тот, кого ты полюбишь, отнимет у тебя сердце.

— Я демон, старуха. Я не умею любить.

— Это всё, что я вижу...

Хруст песка...

Джуран открыл глаза. Туман прошлого зыбким маревом стелился по равнине, а вместе с ним песок. Он бесконечным потоком тёк из разбитых часов, заполняя дом, сад, разрывая границы уютного мира, заставляя замороженное время проснуться и идти, лететь, нестись, набирая обороты. Время... То время, которое он никогда не ценил, не считал, и над которым всегда смеялся... Теперь его было мало. Очень мало.

— Отнимет сердце? — Джуран усмехнулся. — Что ж, пусть так. Я не против.

И, бросив прощальный взгляд на руины дома, зашагал прочь.