***

      Как бы это банально ни звучало, но Джерард ненавидел математику. У него никогда не получалось решать уравнения или эти длинные примеры, в которых по какой-то причине с каждым годом становилось всё больше букв, а цифры куда-то безвозвратно пропадали. На уроках он честно старался вникать в суть всех формул, и даже в какой-то степени у него это получалось, но когда он открывал тест, то безысходно вздыхал, с желанием удариться головой об парту. Уэй никак не мог сообразить почему задания в классе решались так легко, а на контрольных ему попадалось что-то сложное и выходящее за все грани человеческого понимания. В общем, сегодняшний тест можно считать безоговорочно проваленным.       

С такими мыслями Джерард зашёл в столовую, и, поглощенный раздражением, совершенно не обратил внимания на надвигающуюся опасность. Ребята из обеих «банд» — женской и мужской — заговорщически переглянулись, когда увидели появившегося в дверях Уэя. Приближалось начало веселья.       

— Эй, принцесса Тиана! — крикнул Уильям и, дождавшись, когда немного рассеянный Джерард обернется, бросил в него поданную на обед овсянку.       

Каша приземлилась прямо в его волосы, отчего Уэй охнул, не сразу поняв, что это вообще такое, и попытался снять прилетевшее с головы, но только ещё больше испачкался в овсянке. Компании разразились громким хохотом, и в Джерарда полетела другая еда: девочки кидали сушёный виноград и чернослив, который так ненавидела Саманта, а от них, конечно, не отставали и парни, начав швырять горошек, картошку, да и вообще всё, что попадалось под руку. Джерард пытался прикрыться, но ребята бросались в него со всех сторон, не давая даже увернуться.       

— Наша принцесса вчера упала в обморок, — начала Бэлла, а Элла продолжила: — Да она настоящая трусишка!       

— Даже ни одна девчонка так не испугалась, как ты! — воскликнул Тэйлор и, смахнув чей-то обед, кинул им в Джерарда, попав точно в волосы, которые слиплись ещё сильнее.       

— Да нет же, Тиана мечтает о поцелуе с вампиром и красивой поездке с ним в закат, — загоготал Крис, — Наша дурочка думает, что такая уродина кому-то нужна!       

— Да твоя кровь ни стоит и гроша, — пробасил Уилл, подошёл со спины к потерявшему бдительность Джерарду, и вылил сок ему за шиворот. Уэй взвизгнул, вызвав ещё больший ажиотаж, и ребята начали забрасывать его едой еще сильнее. — Сын Лилиан Айеро не лягушка и не поведется на твою грязную кровь, — Уэй попытался покинуть помещение, но Бэк поставил ему подножку, отчего Джерард свалился и больно ударился подбородком об пол, едва не откусив собственный язык.       

— Придурок! — в один голос заголосили все, смеясь пуще прежнего. — Придурок! При-ду-рок! — ребята снова и снова повторяли обидное слово, и несколько неудачных попыток Уэя встать, которые срывались из-за мокрого пола и пинков со стороны, только раззадоривали их ещё больше.       

Вскоре они наконец прекратили бросаться в Джерарда едой, но не из гуманных побуждений, а лишь потому, что закончились «боевые» припасы. Он снова попробовал встать, но Дэн не позволил этому случиться, дав ему поджопник, и Уэй подался вперед, налетая на Тэйлора, который оттолкнул его от себя так, что он впечатался в стену. Джерард почувствовал резкую боль в спине и зажмурился. Когда болевые ощущения отступили, он не стал дожидаться новых нападок и незамедлительно рванул прочь из столовой, еле сдерживая подступившие слёзы. Погони за ним не было: ребята наигрались.       

Джерард забежал в туалет, захлопнул за собой дверь и подошел к умывальникам, оперев руки в раковину, и громко всхлипнул, утерев тыльной стороной ладони покатившиеся по щекам солёные капли. Он заглянул в зеркало, в котором отражалось настоящее чучело: спутанные волосы с застрявшей в них овсянкой, измазанное ей же лицо, мокрая от сока и прилипшая к телу кофта и высыпающийся из-за пазухи изюм и горошек. Уэй развернулся и со злостью ударил кулаком по стене, но почти сразу же об этом пожалел, почувствовав резкую боль, которая пронзила руку от костяшек до самого локтя. Джерард схватился за неё, стиснул зубы, зажмурившись, и затрясся то ли от боли, то ли от переполняющей обиды.       

Выдохнув, он вновь повернулся к раковине и включил воду, встретив ледяную струю, но он немного помедлил, покрутив кран, и дождался теплой, принявшись умываться. Джерард смыл с лица кашу, попытался выковырять остатки из волос, которые ещё больше въелись в пряди, и Уэй понял, что будет проще помыть голову под душем, чем предпринимать что-то сейчас. Джерард опустил руки, бездумно уставившись на свое отражение. Он даже не способен устроить собственную жизнь и дать отпор обидчикам, над ним издеваются каждый день, и всем плевать на его чувства. О какой защите кого-то другого вообще может идти речь? «Банда» развлекается, скрашивая серые будни подобным видом веселья, и они не понимают, что их действия отравляют чужую жизнь. Джерарду казалось, словно он находился в кошмарном сне и никак не мог проснуться: дома мать, которая вот-вот умрёт, а в школе — бесконечные издевательства.       

Глаза Уэя снова наполнились слезами, и он, прислонившись спиной к стене, медленно сполз на пол, опустив голову на колени. Конечно же он не выиграет в этом чертовом конкурсе, а все его тщетные попытки и глупая надежда настолько ничтожны, что создается впечатление, будто Джерард самый настоящий дурак, который верит в детские сказки. Оказаться единственным среди тысяч участников, гораздо более здоровых, способных и красивых — невозможно. Да кому он вообще сдался со своими проблемами? Это смешно.       

И Джерард рассмеялся вслух.       

Он сидел в пустом туалете и хохотал во весь голос, не в силах остановиться. Истерический смех рвался наружу, заставляя Джерарда задыхаться от собственной никчемности, и, казалось, что оставалось совсем немного, прежде чем он сойдёт с ума. Хотя, наверное, это уже произошло. Джерард смеялся, и смеялся, и смеялся, пока не заплакал. Обжигающие слёзы покатились по его щекам, собираясь на подбородке, и ещё больше испортили его и так мокрую кофту. Он всхлипывал, пытаясь утереть лицо, и задерживал дыхание, в попытке сглотнуть ком в горле и прекратить свои рыдания, но у него ничего не выходило, и каждый раз Джерард начинал плакать ещё сильнее. Это был замкнутый круг: чем больше он старался перестать, тем сильнее он истерил.       

Так продолжалось наверное около получаса, пока у Уэя не закончились слёзы и не притупилась боль. Он постарался глубоко вдохнуть и расслабиться, отпустив глупые мысли, что, к счастью, у него получилось, и он, медленно приходя в себя, умылся прохладной водой. Освежив голову, Джерард более трезво оценил ситуацию и понял, что сейчас примерно середина пятого урока и нужно что-то делать с мокрой кофтой, потому что заявиться на занятие в таком виде он не мог. Тогда, ещё немного поразмыслив, Джерард вспомнил, что, возможно, в его шкафчике где-то завалялась старая футболка со времен первых учебных дней в этой школе. Уэй подхватил рюкзак, накинул его на плечи и отправился на первый этаж.       

Джерард добрался до шкафчиков без происшествий — спасибо тому, что сейчас не перемена — и даже немного успокоился. Он прошел ближе к концу коридора, находя свой шкафчик, который был под номером 52, набрал код и, услышав щелчок, открыл дверцу. В этот момент на него внезапно высыпалось огромное количество шприцов с длинными острыми иглами, часть из которых задела его кожу, оцарапав. Уэй закричал, нет, буквально завизжал, взяв максимально высокую ноту, на которую только был способен, и отпрыгнул от шкафчика. Всё спокойствие, которое он накапливал последние несколько минут, исчезло в одну секунду, и Джерард, со злостью отбросив от себя шприцы, рванул в сторону выхода, выбегая из здания. За дверями школы его встретил холодный октябрьский ветер, который до костей пронзил по-прежнему одетого во влажную кофту Уэя, но парню было настолько плевать, что он на всех порах погнал по городским улицам, наступая в легких кедах на лужи и борясь с новой порцией слёз.

***