***

Календарь показывал двадцать восьмое октября, а это означало приближение совершеннолетия Фрэнка Энтони Томаса Айеро — того самого юноши-вампира, решение которого ожидали тысячи подростков. Пропустить столь знаменательную дату было непозволительно, поэтому вся родня уже стянулась со всех уголков мира, чтобы обсудить детали скорого праздника и разузнать успел ли юный вампир отыскать «ту самую» кровь. Однако у семейства Айеро под посиделками подразумевался целый банкет, а, вместо тёплого чая и душевных разговоров, в большом зале накрывался не менее большой стол, за которым умещался весь вампирский клан.       

Скатерть пестрела разнообразными блюдами: начиная с самых простых, к которым причислялись горячее и десерты, и заканчивая деликатесами. Гости переговаривались, вежливо просили передать то или иное угощение, а официанты, суетясь, только и успевали, что приносить одни тарелки и уносить другие. Вечер проходил вполне себе обычно (по крайней мере для этого семейства), и каждый уже успел похвастаться своими достижениями за прошедшие месяцы, обсудить кто поднялся в рейтинге, а кто опустился, ну и, конечно же, не обошлось без лести в сторону Фрэнка, который с поддельным интересом выслушивал все эти слова и вежливо улыбался, переходя от одного гостя к другому.       

Лилиан София Айеро, по совместительству мать Фрэнка, сидела в самом центре стола, обмениваясь со всеми комплиментами и делясь свежими новостями. Она как всегда была неотразима: аккуратно уложенные каштановые волосы, выглаженный костюм, состоящий из жакета и брюк, наручные часы и, конечно, отполированные туфли. Вид женщины так и кричал о её превосходстве и огромном состоянии. Лилиан Айеро просто не имела права появляться на людях в неухоженном виде, ведь, в противном случае, она опозорила бы собственную фамилию. Именно так считала женщина и, по этой причине, постоянно упрекала Фрэнка, не разделяющего её взгляды.

По правую руку от Лилиан сидел её муж Чарльз Билли Айеро (он взял фамилию жены, из-за превосходства её клана) и Фрэнк, а по левую — её брат Луиджи Томас Айеро вместе со своей женой Элизабет. Чуть поодаль расположились их дети: Энтони, Лео и Шэрил. Нельзя сказать, что последним были рады, а если быть точнее, то Фрэнк совсем не был счастлив их приезду. Они были противными. По-крайней мере так считал сам Фрэнк. Его младшие кузены и кузина совершенно не понимали его взгляды, настроенные на защиту и сотрудничество с людьми. Фрэнк желал стать вегетарианцем — отказаться от крови и перейти на её заменители, — однако родители, а в особенности мать, были против этого, постоянно устраивая скандалы и заставляя принимать её в пищу.       

Во главе стола, как и полагалось, разместилось старшее поколение: дедушка Энтони Томас Айеро, являющийся лидером клана, и экстравагантная бабушка Мария Алессандра Айеро. Они приехали из Италии чуть ли не за две недели до назначенной встречи. Однако спешили они не порадоваться за юного внука, а убедиться в исправном исполнении традиции «дегустирования». Их дочь просто не могла оступиться, будучи величайшей женщиной среди вампиров. Поэтому да, Мария и Энтони остались довольны тем, что про традицию никто не забыл.       

Помимо близких родственников на банкете присутствовали двоюродные и троюродные дяди и тёти, а вместе с ними приехали друзья, знакомые и приближенные, однако Фрэнк не запоминал их, поскольку первых он знал довольно плохо, а вторые постоянно сменяли друг друга. Также, как и во время других пиршеств, за столом оставалось одно пустующее место, которое предназначалось для матери Чарльза — Патриции. Однако она никогда не трапезничала со всей семьей, предпочитая вместо обсуждения своего «превосходства» прочитать очередную книгу или прогуляться в саду. Фрэнк обожал бабушку Патрицию и очень любил, когда она приезжала в гости. И сейчас, он очень хотел бы оказаться рядом с ней, а не торчать за банкетным столом и притворяться, что всё это ему нравилось.       

Между вампирами ловко продолжали лавировать официанты, разнося по залу угощения и напитки, к последним из которых относилось приличное количество бутылок, схожих внешне с винными, но Фрэнк прекрасно знал, что в них находилось, поэтому поморщился. Одна из служанок разливала содержимое по бокалам и расставляла на стол. Вскоре она подошла к Фрэнку, желая проделать то же самое, однако юноша жестом остановил её. Это было замечено Энтони.       

Через какое-то время гости притихли, отвлекаясь от светской беседы, а Лилиан Айеро встала, подняла бокал перед собой, привлекая к себе внимание всего семейства, выпрямилась, оценивающе оглядев гостей, улыбнулась и, наконец, произнесла:       

— Дорогие гости, — женщина медленно обвела взглядом каждого, удостоверившись, что все сосредоточились на ней, — Я рада, что вы сегодня собрались на вечере, посвящённом моему единственному сыну Фрэнку, — она посмотрела на него, после чего остальные также обернулись, смутив и без того напряжённого юношу, который неловко улыбнулся, — Столь яркое и грандиозное событие — совершеннолетие — не должно остаться без внимания, поэтому традиция, которую вампиры соблюдают из покон веков, не минует моего сына и в нашем семействе будет прибавление, ведь он обретёт собственного человека, — лица гостей сделались довольными и все согласно закивали. Кто-то похлопал по плечу Фрэнка, — Я и мой муж Чарльз искренне надеемся, что, среди полученной нами крови, Фрэнк сможет отыскать подходящую, и мы, прямо в его день рождения, отправимся туда, где проживает его будущий донор, чтобы убедиться в его, ну или её, покорности и заберём с собой.       

— Милая, я более чем уверена, что Фрэнк не ошибется и его выбор будет прекрасным, — произнесла Мария и повернулась к внуку, который вперил взгляд в свою тарелку, делая вид, словно она была гораздо интереснее их разговоров. Однако, как бы он ни желал оставаться незамеченным, ему всё же пришлось отвлечься.       

— Не так ли, Фрэнк? Ты уже нашёл нужную кровь? — спросил Энтони и бросил строгий взгляд на мгновенно выпрямившегося Фрэнка.

— Ох, я…       

— Отец, мы все узнаем о выборе в его день рождения, — мягко подметила Лилиан, — Пусть это пока останется в секрете. Да, Фрэнки? — юноша натянуто улыбнулся и кивнул, продолжив трапезу, а в мыслях поблагодарил мать за спасение.       

— Надеюсь это будет хорошенькая девушка, — усмехнулся Луиджи (брат Лилиан).       

— Боже, Луиджи! — воскликнула Элизабет, с упреком посмотрев на мужа.       

— Луи, не смущай Фрэнки, — проговорила Лилиан, наконец усаживаясь обратно на стул и продолжая ужин, — Неважно как будет выглядеть этот человек, — она сделала акцент на последнем слове, — Главное, чтобы его кровь подходила.       

— Почему я вообще должен делать этот дурацкий выбор? — наконец не выдержал Фрэнк и возмутился, отложив столовые приборы. Все внезапно смолкли, — Я уже давно пытаюсь донести до вас, что мне не нужна кровь. Я не хочу заниматься эксплуатацией чужой жизни. Это возмутительно.       

— Что?.. — Мария вопросительно посмотрела на дочь, выражение лица которой тут же приобрело гневные очертания, и она, поправив воротник, на удивление спокойно стала разъясняться с матерью.       

— Я никогда не слышала подобных слов от Фрэнка, мама, поэтому, наверное, он просто ошибся и хочет извиниться, верно? — повернувшись к Фрэнку, женщина одарила его недовольным взглядом, намекающим, чтобы он замолчал. Однако Фрэнк устал терпеть подобное отношение, сопровождающееся вечным затыканием и желанием заглушить его мнение, которое контрастировало с понятиями старшего поколения.       

— Нет, — вновь заговорил Фрэнк, приковывая к себе внимание всех гостей, — Я говорил об этом очень часто и много, но каждый раз никто не желал прислушаться к моим словам или просто понять чего хочу именно я. Почему мы пьем человеческую кровь, когда существует множество альтернативных вариантов? Вы хоть понимаете, каким методом она набирается? И да, — юноша жестом остановил мать от очередных оправданий или упрёков в его сторону, возмутив этим не только её, но и окружающих. Что он себе позволял? — Я понимаю, что этой традиции уже много лет, НО, — Фрэнк сделал паузу, оглядывая недоумённых гостей, — где тогда донор моей матери? Бабушки? Дедушки? Да хоть чей-то в конце концов? Вы их убили!       

— А ну молчать! — дед стукнул рукой по столу, заставив Фрэнка дернуться, — Пока ты принадлежишь семейству Айеро, ты будешь соблюдать наши законы! И, уж тем более, не смей позорить нашу фамилию, своим, этим, вегетарианством! Какой интеллигентный вампир позволит себе уважать каких-то там… людей? — Фрэнк хотел было возразить, но дед снова стукнул по столу, — Омерзительно! Только попробуй опуститься до их уровня!       

Фрэнк стиснул зубы. В зале поднялся возмущённый гул. Гости обсуждали негодного юношу: одни стали разочаровываться в преемнике Лилиан, а другие в открытую насмехаться над ним. Мать стойко выдерживала обрушающийся позор, а вот дедушка с бабушкой негодовали больше всех — совсем зелёный вампир посмел критиковать их? Непозволительно!       

Напряжение росло. Фрэнк молча смотрел на разгневанного Энтони, который не желал слушать ничего более, показав, что взгляды их семьи нерушимы. Терпение юноши подошло к концу, поэтому, разозлившись на непонимание окружающих, вскочил со своего места, уронив своим действием стул, который с грохотом рухнул на пол, и быстрым шагом покинул помещение. Ему больше не хотелось ни видеть, ни слышать мерзких родственников, подстрекающих друг друга в псевдо-достижениях и упрекающих Фрэнка за выражение иной точки зрения, отличающейся от их. Он ненавидел их всеми фибрами души.       

— Перебесится и всё сделает как нужно, — подала голос Лилиан и постаралась успокоить гостей, переведя тему. Естественно ей ох как не понравилось поведение её сына и просто так она это не оставит, ведь его выходки могут надломить как её авторитет, так и самого Фрэнка — будущего наследника.       

Она проводила взглядом Фрэнка, который вышел из банкетного зала, схватил мобильник, натянул косуху и покинул пентхаус, хлопнув дверью. Ему не нравилось постоянно выслушивать нравоучения о собственном поведении. Он ненавидел отношение к людям, которое позволяла себе его семья. Человек — не вещь, а точно такой же представитель разумной расы, и дискриминацию в их сторону Фрэнк не выносил. Айеро было противно пить кровь, но на каждый отказ он получал одни и те же скандалы, а потом ещё и убийства, в порыве родительского гнева.       

Прислуга постоянно страдала. Каждую неделю появлялись новые лица, потому что кто-то из семьи, разозлившись, с легкостью наносил вред таким хрупким созданиям. Фрэнк это видел и больше не мог терпеть, поэтому ему всё больше и больше хотелось уехать жить в Калифорнию к бабушке Патриции, которая всегда была добра не только к вампирам, но и к людям. А ещё она пекла прекрасные пироги.

Сначала Фрэнк хотел пойти к бабушке, но, проверив гостевые комнаты, её не обнаружил. Скорее всего она ушла гулять по городу, поскольку в Нью-Йорке она бывала не часто, основную часть времени проводя в пригороде Лос-Анджелеса. Фрэнк вздохнул, отправил сообщение своему лучшему другу и зашёл в лифт. Он жил на тридцать седьмом этаже, откуда открывался поистине прекрасный вид, но семейные перепалки рушили всю идиллию, и парень просто не мог спокойно наслаждаться пейзажами, зная, что за стеной находились неприятные ему люди. Он бы с легкостью обменял свою огромную комнату с не менее огромным окном на небольшую уютную лачужку, где ему всегда были бы рады.       

Его лучший друг Мэттью Ньюман, с которым парень знаком с самого детства, являлся одним из сыновей друзей семьи Айеро. Ньюманы не отставали в рейтинге от их семейства, поэтому являлись влиятельными личностями, которых приглашали на различные светские встречи, где, соответственно, родители ребят и узнали друг о друге. Будучи детьми таких людей, Фрэнк и Мэттью не смогли не познакомиться, а позже ещё и хорошо сдружиться. Потом их отправили в одну школу.       

Фрэнк быстро проходил знакомые улочки, наконец остановившись у здания, находившегося на пересечении вампирской и человеческой части города. Он юркнул в узкий переулок, взглядом находя нужную лестницу, которая скрывалась за мусорным баком, и спустился. Юноша подошёл к железной двери, постучал в специальном ритме, после чего в открывшееся окошко он сказал кодовое слово, всучил деньги за вход и наконец прошёл внутрь, оказываясь в баре. Помещение кишело как людьми, так и вампирами, которые могли спокойно контактировать и знакомиться лишь здесь — баре под названием «Алый койот», свободно приглашающем к себе обе расы. Однако не стоило забывать, что попасть туда могли лишь по знакомству. Чужих старались сторониться, боясь, что их прикроют за подобную деятельность, запрещённую на законодательном уровне: люди общались, жили и заводили семьи исключительно с людьми, а вампиры с вампирами. Исключения составляли слуги, доноры и остальные, кто находился в подчинении вампиров.       

Фрэнк пробрался в дальний угол и, заметив знакомую макушку, направился к нужному столику. Мэттью уже успел заказать ему пива, поэтому, поздоровавшись, Фрэнк плюхнулся на соседний стул и отпил половину стакана.       

— Снова предки? — спросил Ньюман, без толики удивления наблюдая за действиями Айеро. Он всегда так делал, когда был взбешен.       

— Ага, — ответил Фрэнк, разваливаясь на стуле. — Меня так раздражает вся эта суета перед моим днём рождения. Все эти традиции — полнейший бред. Хотя хуже всего, что им плевать на мои интересы. — Айеро сделал ещё пару глотков, — «Ты должен это, ты должен то, ты должен всё». — он передразнил мать, — Это моя жизнь, в конце концов! Почему они решают всё за меня?       

Мэттью пожал плечами. Подобные разговоры у них случались почти каждый день, и, по сути, всё уже было сто раз перетерто, поэтому вопросы Фрэнка звучали скорее как риторические.       

— В который раз повторю, — начал Ньюман и посмотрел на Фрэнка, — Я, конечно, разделяю твои взгляды, но почему тебя так бесит эта традиция? Ну, окей, выберешь ты человека, будет он жить у тебя и получать обещанные средства, ну и что дальше? Необязательно же пить его кровь. Все счастливы.       

— Да как ты не понимаешь? Может быть я и не буду пить его или её кровь, но другие то, следуя этой традиции, доводят своих доноров до истощения. Ты слышал сколько было таких случаев? Я слышал. А людям так вообще о таком не говорят, — Фрэнк вздохнул, — Им вешают лапшу на уши, мол это почетно быть членом вампирской семьи, делиться кровью, получать деньги. Но никто никогда не упоминает о том, что мало кто выживает. Это мерзко.       

— Да-да, я слышал об этом уже много раз. Причем от тебя же. — Мэттью закатил глаза, — Но сейчас речь идет именно о выполнении традиции в твоей семье, о лично твоей ситуации. Пусть пока говорят, что хотят, и мечтают об «идеальном» сыне, но тебе сейчас исполнится восемнадцать, и, как мне кажется, тебе станет похуй на их запреты. Возьмешь одной рукой чемодан, другой — донора, и свалишь куда глаза глядят. Ох, а если донор окажется симпатичным юношей, ммм…       

— Мэтт!       

— Ну что? Обсуждать проходящих по улице парней — нормально, а как помечтать о таком же доноре, так сразу «Мэтт»?       

— Я не хочу заставлять кого-то быть со мной.       

— Не захочет — пусть не идет. В любом случае, план побега мы с тобой уже давно выстроили. Бежать тебе с человеком или без — не самое главное.       

— Боюсь, что родители все равно найдут меня и заставят стать главой корпорации. Хотя мне это вообще не сдалось, — фыркнул Фрэнк, всплеснув рукой, в которой находился стакан с пивом, отчего содержимое вылилось на него, — Блять, — Айеро подскочил, схватив салфетки со стола, и постарался высушить образовавшееся на штанах пятно.       

— Ты как обычно, — позади Фрэнка раздался женский голос, и девушка подошла к столику, заняв свободное место. Перед парнями оказалась невысокая блондинка с довольно спортивным телосложением, одетая в тёмные порванные в коленях джинсы, в кожанку, поверх легкой футболки, и берцы. Она скрестила руки на груди и поглядела на Айеро.       

— И тебе привет, Мэдди, — пробубнил Фрэнк, продолжая обмакивать салфетки.       

— А ты разве не должен быть на банкете? — полюбопытствовала блондинка, замечая на Фрэнке несвойственный для него наряд: под косухой виднелась белая рубашка, а на ногах красовались отполированные монки. Неизменным оставались лишь чёрные джинсы, которые парень ни за что не променял бы на брюки, за что ему постоянно прилетало от старших.       

— Если вкратце, — сказал Мэттью, — то его предки снова взялись за старое.       

— Оу.       

— Я не хочу это больше обсуждать, — вздохнул Фрэнк, поняв, что пробудет весь вечер в мокрых джинсах, и снова сел за стол, — Сегодня мне хочется оторваться. Думаю, надо позвать остальных ребят.       

— Они уже здесь, — усмехнулась Мэдисон, указывая на барную стойку, за которой уместились трое: русый парень в очках по имени Райан, полноватый весельчак Джейдан и брюнетка Эбигейл в ядрёного оттенка вещах. Последние двое, кстати, являлись людьми.       

— Чувствую, вечер будет потрясным, — улыбнулся Мэттью, подрываясь с места и направляясь в сторону друзей. Фрэнку лишь хотелось верить, что тот не ошибался, потому что ему действительно хотелось забыться и хорошенько расслабиться.

***