— Нет, нет, нет и ещё раз нет! — с этих слов начался очередной день отпуска России и Японии на взморье. — Сегодня я ни на какой пляж не пойду! Я больше не могу смотреть на этих голых детей, толстых женщин в купальниках и на этих продавцов мороженого, шастающих по пляжу!

— Хорошо-хорошо, — пытался успокоить Иван взбешенную после вчерашнего похода на пляж супругу. — Хочешь, пойдём вечером на отдаленный пляж? Мороженщики уйдут, женщины с детьми по домам разъедутся, и там не будет никого кроме нас.

— Никого кроме нас? — Хонда умерила свой гнев. — Что ж, в принципе, попробовать можно.

На том и порешили. Проведя практически весь день в центре (тогда местная музыкальная группа давала бесплатный концерт в честь дня города), они вернулись и собрали сумку для похода на пляж: большой плед, несколько полотенец, солнцезащитный крем, сменную одежду, воду и вафли в запаянных упаковках. В общем-то, больше ничего и не надо было. Зонт решили не брать, и пошли лишь с одной этой сумкой.

— А как долго нам надо идти до этого «отдаленного пляжа»? — спросила Сакура, когда они шли по оживленному променаду мимо толпы людей.

— Минут десять. Можно было бы велики арендовать, чтоб быстрее доехать, но лично я смысла не вижу, — ответил он, глядя в сторону моря. Сегодня оно было спокойно, и лишь время от времени гладь воды колыхалась волнами.

Дальше променада был небольшой подъём, после которого следовала длинная дорожка, вымощенная красным и белым кирпичом — для велосипедистов и пешеходов, соответственно. Со стороны моря росли высокие кусты живой изгороди, через которые лишь изредка можно было разглядеть то, что они скрывали, а со стороны дороги росли деревья. Какие-то стояли без листвы, и уже довольно давно были мертвы, а какие-то только набирали силу и застилали своей кроной приличные участки. Это была настоящая тенистая аллея, прогулка по которой принесла странам удовольствие. Не большее, чем радость, что они дошли до безлюдного пляжа, но всё же им было приятно прогуляться вдали от людей.

— Какая красота! — с довольной улыбкой сказала Сакура, спускаясь по деревянным ступенькам к песчаному пляжу. — И как ты обещал — никого, кроме нас.

— Ну я же обещал! — поставив сумку на песок, Иван расстелил плед, и сев на край, снял футболку. — Тебе спину натереть?

— Да, пожалуй, — улыбнувшись, Сакура сняла верх своего пляжного канареечно-желтого комбинезона в мелкую клеточку и достала крем. — Вот, держи.

— Сейчас, — Иван выдавил на руку немного крема, и, распределив его между ладонями, принялся мягко втирать его в кожу Сакуры. Такая нежная, мягкая, а под ней чувствовалось биение, жизненные силы. Что-то особенное для себя ощущал Иван, когда прикасался к её спине, и вот сейчас, будто слабым электрическим разрядом руку пронзило. Но это было приятно.

— Что-то не так? — в какой-то момент времени Иван остановился, и, заподозрив неладное, Сакура повернулась к нему, задав этот вопрос.

— Нет, ничего, — лишь улыбнулся он, закрывая тюбик. — Ляг, позагорай пока, а я воду опробую.

Без всяких слов Хонда улеглась на плед животом вниз, и, подложив руки под голову, прикрыла глаза, слушая шум прибоя. Теперь это напоминало отдых на море намного больше, чем вчерашние вопли детей по типу «мама, хочу пить», и оголтелые крики уличных продавцов «мороженое, кукуруза!». Теперь была только она, Иван, песок и море. И больше никого. Это было просто идеально. Так, вслушиваясь в звуки природы, девушка потихоньку задремала.

Но поспать ей не удалось. Буквально минут через десять-двадцать Иван вылез из воды, и, наспех вытеревшись выше пояса, уселся на край пледа и с удовлетворенным видом произнес:

— Ух, Сакура! Вода — парное молоко! Тебе тоже окунуться надо!

— М? — вяло моргая, проснувшаяся девушка посмотрела на мужа, практически ничего не понимая. — Какое ещё молоко?

— Ой, ты спала? — смущенно произнес Брагинский, сконфуженно улыбнувшись. — Прости, не хотел тебя разбудить.

— Ничего, — она медленно потянулась, садясь на плед. — Так о каком молоке идёт речь?

— Да я говорю, что вода теплая. Теплая, как парное молоко. И тебе надо искупаться бы. Во как, — перефразировал он сказанную раннее фразу.

— Искупаюсь, обязательно, — протянула она, заглядывая в сумку. — Но я бы хотела поесть сначала. С обеда даже воды в рот не брала.

— С обеда? — Иван раскрыл сумку, достал оттуда бутылку с водой и буквально впихнул её в руки Сакуры. — Да у тебя от такого обезвоживание начнется. Жарко же!

— Да-да, ты меня предупреждал, — она лишь улыбнулась, и, открыв бутылку, сделала несколько маленьких глотков.

— Пей ещё, — назидательным тоном выпалил Иван, шурша упаковкой с вафлями. — Половину выпьешь, и я дам тебе вафли.

Сакура лишь плечами пожал, продолжая пить воду. Потом пошли в ход вафли: сначала вафля со сгущенкой, потом с шоколадом, а завершился ужин вафлей с джемом. К тому времени бутылка воды закончилась, а сумка немного уменьшилась в размерах.

— Ты сыта? — с уже довольной улыбкой спросил Иван, складывая обертки от вафель в мусорный пакет.

— Да, — коротко ответила она, поглаживая свой живот. — Я думаю, сейчас я тоже немного искупаюсь, и мы пойдём домой.

Ответом ей был лишь короткий кивок. Не было ни предостережений о том, что после еды лучше в воду не заходить, ни попыток отговорить от купания (тем более, к тому времени, как их трапеза закончилась, вода на пару градусов остыла), так что в последующем можно было бы даже обвинить Брагинского, но вперед мы забегать не будем. Сакура медленно вошла в воду, поеживаясь от неприятного холода, от которого она покрылась гусиной кожей, но отступать не стала. Попробовала полностью окунуться в воду, чтобы тело привыкло, но, даже после третьего макания самой себя по шею в морскую пучину, особого тепла она не почувствовала. «Может, вернуться?» — думала она, оглядываясь на берег. Там она видела лишь Ивана. Он сидел и пристально наблюдал за купавшейся женой. — «Ну нет, я всё-таки попробую хоть немного проплыть. Мы же за этим сюда приехали, ведь так?». Что ж, спорить со своими мыслями она не стала, и, сгруппировавшись, поплыла вперед не то кролем, не то брасом, но далеко заплыть ей не удалось. В какой-то момент она почувствовала, что с ногой что-то не так. Девушка просто перестала её ощущать, она болталась как привязанная и тянулась ко дну. В тот же момент от страха перехватило дыхание, и, уже не имея возможности держаться на поверхности, Хонда стремительно и без всяких задержек и паник на воде, какие часто показывают в фильмах, пошла ко дну. Почти сразу вода вместе с водорослями устремилась с открытый рот девушки, а перед глазами всё поплыло. Конечности перестали слушаться, все краски над головой смешались, и последнее, что отпечаталось в памяти на тот момент — плеск воды.

***

Через какое-то время этой подводной какофонии пришел конец. Вновь открыв глаза, Сакура увидела над собой небо с быстро бегущими по нему малиновыми облаками. «Что… что случилось?» — не понимала она, пока не повернула голову в сторону. Рядом с ней сидел Иван, сжимавший руку Хонды в своих.

— Очнулась? — прошептал он, поднимая взгляд на Сакуру. Тогда она смогла увидеть, что за последние… хотя да, она даже не знала, сколько пролежала без памяти, но ей показалось, что у мужа на голове появилась парочка седых волос. — Какое счастье. Ты как?

— И…ван? — пискнула Сакура, возвращаясь в реальность. — Что произошло?

— Ты чуть не утонула, — тихо сказал он, подсаживаясь поближе. — Я, когда тебя из воды вытащил, думал, что всё, поминай как звали… — после небольшой паузы вновь заговорил. — Но потом я сделал всё что надо в таких ситуациях, и вот, ты живая, тут лежишь.

Сакура выслушала его, после чего пощупала ногу, которую перестала чувствовать в воде. На удивление, она вновь воспринималась остальным организмом не как висящий придаток, а как полноценная часть тела.

— У тебя судорога в воде случилась, как я понял, — пояснил Брагинский, увидев копошения Сакуры. — Я, чтоб такого избегать, булавку к плавкам прицепил. Тебе, кстати, тоже надо будет сделать это, чтоб впредь такого не повторялось.

— Конечно, — проговорила он, и хотела было опять лечь, но оказалась в объятиях Брагинского.

— Пожалуйста, я очень за тебя волнуюсь, — одной рукой Иван прижал Сакуру к себе, а другой принялся гладить её по спине. Сама того не замечая, Сакура положила голову на плечо Брагинскому и прикрыла глаза. «Я могла утонуть» — эта мысль билась в её мозгу с каждой секундой всё сильнее, и с каждой секундой все больше раскрывались все безумие и ужас ситуации, в которой она оказалась. Её затрясло. — Тсс… тихо, всё уже позади, не бойся.

Но было уже поздно для простых утешений. Как только её начало трясти, по щекам потекли слезы, а сама она чуть ли не взвыла от тоски. Брагинский пытался успокоить жену: гладил её, слегка тряс, тихонечко нашептывал ей приятные слова, но она не унималась и просто продолжала рыдать. «Ох, что ж ещё с тобой сделать?» — устало подумал Иван, как вдруг его взгляд упал на сухое полотенце в сумке. Свободной рукой он взял его и накинул его Сакуре на плечи, а после и вовсе её в это полотенце укутал. Тогда она притихла и без лишних слов положила голову на плечо мужа, время от времени моргая и тупо смотря в почти отвесную каменную стену.

— Всё, хватит, — через несколько минут безмолвия провозгласил русский. — Мы идём домой. Вставай, одевайся, нам пора.

Да, время тогда приближалось к восьми часам вечера, и пришла пора возвращаться. Невнятно промурлыкав что-то, Сакура неохотно вылезла из объятий Ивана, и, переодевшись обратно в свой комбинезон, наконец поднялась с пледа. Русский же сложил все вещи в сумку, а плед встряхнул от песка и положил к остальным вещам. Так они собрались и отправились домой по пустому мощёному променаду. Казалось, пляжная жизнь уже вымерла, но, как только они дошли до границы общественного пляжа, то сразу стало понятно, что она жила и здравствовала с самого начала дня и до сих пор. Казалось, количество людей только увеличилось, а галдежь, стоявший на берегу, можно было бы сравнить с ревом мотора нескольких хороших газонокосилок. «Как же я рада, что мы сюда не пошли», — с облегчением подумала Хонда, слушая эту какофонию.

Вскоре они добрались до дома. Маленький одноэтажный коттедж с небольшим навесом встретил их максимально дружелюбно: входная дверь открылась с легкостью, свет включился почти сразу же после щелчка выключателя, а воду в душе не пришлось спускать, чтобы добиться комфортной температуры.

— Сакура, ты первая мойся. Я пока расправлю постель, — с этими словами Иван оставил девушку одну. Хонда же закрылась в душевой кабинке и взяла в руки шампунь. Каждый раз после купания приходилось вымывать из волос водоросли, которые весьма привольно росли в здешних водах. Вот и сейчас девушка наблюдала за тем, как мощные струи воды из душа выбивают зелень из волос, и та падает на пол, смываясь стекающей водой. Более того, сегодня водоросли нашлись не только на голове: во рту, на ногах, даже на шее находились короткие нити водорослей, но смыть их не составило никакого труда. Так, приведя себя в порядок и одевшись в ночную рубашку, Сакура покинула ванную комнату и, уже ничего не говоря, легла в постель и укрылась одеялом. Уже будучи в полудреме она слышала шум воды — настала очередь Ивана отмываться после сегодняшнего купания, но его выхода девушка не дождалась — уснула! Вышедшему Ивану это не особо понравилось, но тревожить сон любимой он не стал. Он просто лёг в постель и, обняв Сакуру, заснул, слушая, как мирно и спокойно она сопит во сне.