В тот холодный осенний день Кику не хотел покидать стен дома. На улице уже давно всё облетело, смотреть было не на что. Тогда он решил, что неплохо было бы занять день рисованием своей манги.
— Что ж, это уже десятая попытка, и теперь я не встану, пока не закончу! — он был настроен решительно.
На столе перед ним стояла баночка дорогой чёрной туши, перьевая ручка и несколько карандашей разной жирности. Он собирался сначала сделать наброски именно карандашами, а потом уже довести дело до ума тушью.
Наброски казались ему грубыми и грязными, ему приходилось стирать и начинать работу заново. Он никак не мог собраться после долгого перерыва. Ему постоянно казалось, что анатомия людей нарушена, что ухо не так нарисовано, что волосы плохо лежат… А ведь это был только этап наброска. Он не представлял, что будет делать, если дело наконец дойдет до туши. Желание рисовать пропадало быстро. Его хватило на одну страницу набросков.
— Кику, я дома! — к тому времени Аня вернулась домой. Она сегодня уходила гулять в Акихабару, хотела купить новый томик любимой манги про вампиров.
— Прогулка была удачной? — Хонда всем своим видом пытался показать, что не разочарован сегодняшней попыткой порисовать. Если Аня купила то, что хотела, его эмоции её бы только расстроили.
— Нет, — она скинула тяжёлые сапоги с ног. — Мне сказали, завоз будет только через неделю.
— Ясно, — он помог снять Ане пальто и повесил его в шкаф.
Теперь можно было не пытаться скрыть свою печаль, чтобы расстраивать Аню, но в очередной раз расписываться в своём бессилии он не хотел.
— А ты чем занимался? — она надела на ноги тёплые тапочки.
— Я рисовал, — сейчас для Кику было главное, чтобы она не попросила показать нарисованное.
— Рисовал, значит, — она вздохнула. — Слушай, ты так часто пытаешься рисовать свою мангу, может хоть разок меня нарисуешь?
Кику мысленно ликовал. Шанс хоть как-то самоутвердиться перед любимой девушкой как человек искусства наконец выпал ему.
— С удовольствием, — он улыбнулся и протянул ей руку. Она тоже улыбнулась ему в ответ и протянула свою.
Уже в комнате Кику возился, усаживая Аню на низкий стул и колдуя с торшером, чтобы свет падал как положено. С натуры людей он уже давно не рисовал.
— Постарайся замереть, — он взял в руки острый карандаш и альбом. Настало время действовать.
Осторожными штрихами он намечал будущий портрет. Он уже решил, что рисовать будет по грудь, и сразу мысленно выделил место для головы, шеи, и всего, что ниже плечей. По задумке Аня должна была сидеть с полуулыбкой, глядя в сторону. Она со своей задачей пока что справлялась, и теперь Кику нужно было справиться со своей.
Сначала он выделил основные части головы на бумаге, а после придавал им узнаваемые формы. Волосы и ухо пока были намечены условно, с ними он собирался поработать позже. Линия для глаз, место для носа и рта, подбородок — пока что все шло хорошо. На шее он долго не задерживался, а после неё сразу наметил края свитера Ани, сделав его более… открытым. Свитер на его натурщице был под горло, на рисунке же вырез должен был быть больше.
На том с разметкой он покончил. Взял карандаш пожирнее и ластик. Подтёр часть линий и начал обводить то, что осталось. Как он и предполагал, с ухом и глазами пришлось повозиться, в остальном же было не так сложно. Тени дались ему трудно. Как бы Аня не старалась сидеть ровно, голова все равно нет-нет да двигалась, это затрудняло работу над тенями. Кику пришлось проявить недюжинную выдержку, чтобы доделать эту часть работы. Тени получились слегка небрежными. Не такими, чтобы в работе можно было заподозрить халтуру, а теми, которые приятно смотрелись на работе. Он подтёр всё, что оставалось, и тогда разрешил Ане вставать.
— Мои мучения стоили результатов? — она разминала затёкшую от неподвижного положения шею.
— Судить тебе, — когда она закончила, Кику протянул альбом.
— Ой, здорово получилось! — на лице у Ани появилась широкая улыбка. — Молодец. Вот это я понимаю — художник!
Кику смущённо улыбнулся. Его цель была выполнена, а внутри себя он чувствовал приятное тепло от похвалы.
— Знаешь, думаю ты заслужил нечто большее, чем простое молодец от меня, — Аня положила альбом на стол и взяла Кику за руку. — Идём в спальню.
День прошёл, а тушь так и осталась стоять на столе незакрытая. Утром Кику будет ругать себя за это, корить, кусать локти… но сейчас для него это было неважно. Сейчас он лежал с любимой женщиной в постели и глядел, как она спала рядом, укрытая одеялом.