Джей-Джей просыпается от голода, когда Лео уже в комнате нет, а ведь дольше Лео никто не спит.

Прежде столовой Джей-Джей стучится в комнату Бекса, слушает тишину.

В голове мутно и под ложечкой сосёт.

Завтрак, который на самом деле обед, проходит в могильной тишине пустой столовой, время тянется, размазывается, как овощное пюре по тарелке. Как будто первое января — день, когда ничего не произойдёт.

Можно написать Лео. Джей-Джей не пишет ему. Пишет Бексу, но сообщение висит непрочитанным.

Бекс оказывается на катке. Рассекает одиноким чёрным пятнышком — весь только залитый лёд его. Катает свою произвольную, с каскадом из трёх в конце, чисто, как по учебнику. Вот мистер Ноа не видит.

Бекс замечает Джей-Джея и тут же подкатывается к борту.

— Выходи, — зовёт он к себе, откидывает мокрую чёлку, завесившую глаза, зачёсывает назад пальцами и, подумать только, — улыбается. — Скоро уже толпа навалит.

— Я без коньков, — разводит руками Джей-Джей и давится своими же словами, потому что каток пустой — бесись, разгоняйся до дури, хоть наперегонки, хоть как захочешь, а он без коньков.

— Я ещё побуду, — улыбается Бекс.

И Джей-Джей скорее за коньками, а в спину летит:

— Клюшки с шайбой возьми!

И улыбка у Джей-Джея до самых ушей, даже щекам больно и зубам холодно.

***

— Эй? — Джей-Джей пристраивается рядом на кровать, заглядывает в экран ноутбука, и отодвигает наушник Бекса, чтобы тот услышал: — Ты подстрижёшься когда-нибудь?

— А?

— Что делаешь? — Джей-Джей ныряет рукой под футболку и гладит спину Бекса. Бекс лопатками двигает — то ли уходит от прикосновения, то ли наоборот…

— А. Музыку для произвольной слушаю.

Бекс снимает наушники и сам на Джей-Джея надевает.

— Интересно, — бубнит Джей-Джей, прослушав трек. — Что это? Рахманинов?

— Аранжировку мама сделала, — улыбается Бекс, — это её профессия.

— Не знал. Очень удобно. — Джей-Джей водит пальцами, едва касаясь кожи. — Странный бит.

— Это биение сердца. Нанук сказала, что у меня сильное сердце. Я и подумал сделать это темой сезона. Силу сердца.

— Мне нравится! — объявляет Джей-Джей и сбрасывает наушники. — А у тебя уже программа есть на неё или только будет?

— Короткую мистер Ноа поставил. Нанук музыку одобрила, обещала произвольную, когда вернётся. — Бекс отодвигает ноутбук и ведёт плечами, прогибается, теперь уже точно подставляясь под ладонь. — А ты закрыл дверь?..

***

Недели будто и не бывало. К Бексу заселяется сосед, и Джей-Джей отдаёт Бексу десять баксов, потому что тот не рыжий. Этот нерыжий разбрасывает свои вещи по кровати, на которой Джей-Джей валял Бекса, пока тот сам не стягивал с себя штаны и не лез в штаны Джей-Джею, а потом требовал ещё. Джей-Джей русское шипящее «ещё» быстро выучил, вот на этой кровати, а теперь там валяется барахло соседа.

С его появлением всё становится как раньше, кроме бонуса в виде желания заниматься сексом каждую секунду. Бекс, вот он — на расстоянии руки. Летает на катке под ободряющие возгласы Нанук. Тянет руки вверх и падает на лёд мёртвый. Он теперь вода, потому что Нанук так сказала. Джей-Джей нихрена в этом не понимает, но он же не самоубийца, чтобы с Нанук спорить.

Он говорит Бексу одними губами: «Хочу тебя».

А Бекс разгоняется и даёт четверной тулуп выше Джей-Джея!

У него уже короткая программа и скоро произвольная будет, а у Джей-Джея сварливая миз Салливан качает кудрявой головой, и ничего нового, всё зациклено: подъём и зарядка, завтрак и лёд до одурения, режим лагеря неизменен. Воскресенье — сон до обеда, выезды в город с группой, пикник с костром на территории. У костра Лео с новым лучшим другом Гуанхуном, и девчонки из другого крыла, и Бекс болтает с Джоном по-русски. У костра Джей-Джей садится рядом и касается коленом колена, и плечом плеча, и наклоняется к уху, будто тянется за стаканчиком, чтобы шепнуть короткое: «Ещё». И Бексу больше не до русских разговоров.

Джей-Джей уходит, вроде как отлить. Бекс тоже уходит чуть позже, без объяснений.

Джей-Джей прижимает его к дереву.

В воскресенье остаться вдвоём легче.

До воскресенья ещё целых четыре дня.

Тонкий стук камушка в окно. И ещё один.

Джей-Джей улыбается в темноте.

С сообщения, в котором он написал, что Лео спит, прошло минут десять, не больше.

Сегодня похолодало, прохлада мурашками забирается под одежду, и Джей-Джей ёжится, отцепившись от козырька. Бексу не повезло с комнатой над крыльцом — ему пришлось красться коридорами к окну с пожарной лестницей и спускаться с третьего этажа. Он весь в чёрном, как настоящий тайный агент, и лохматый, как дворовый пёс.

— Нужно было толстовку надеть, — шепчет Джей-Джей. Бекс прижимает пальцы к его губам, закрывая рот, и за руку ведёт за собой.

— Куда мы? — Спрашивает Джей-Джей, когда они отходят от корпуса.

— Я, когда бегал, обратил внимание на кое-что.

Джей-Джей усмехается. Привычка бегать всегда разными маршрутами должна тренировать какую-то там область мозга Бекса, поэтому он предпочитает бегать не утром со всеми, а один, в свободное от тренек время. Идти приходится довольно долго — к самому забору.

Среди кустов можжевельника огромная оранжерея поблескивает стеклом, отражая лунный свет. Эту оранжерею все знают, да только нафиг она никому не упёрлась, кроме очкариков.

— Это для кружка по ботанике. Я сказал миз Смит, что хотел бы что-то посадить, но мои тренировки не совпадают с занятиями кружка. И она даёт мне ключ теперь. Я сделал дубликат в выходной.

— Бекс. Ты что, наврал миз Смит? — восторженно улыбается Джей-Джей.

— Я посадил посконник и две орхидеи, — жмёт плечами Бекс.

— Что ты?..

— Посконник там, у забора. Мой — последний в ряду всяких кустов. Хочешь, покажу орхидеи?

Под стеклянным куполом густо пахнет землёй и травой, влажно и душно, кожа мгновенно покрывается испариной. Бекс ведёт за собой через грядки и стойки с горшками, в самые джунгли. Тут запах ярче, сладко-цветочный, и непрерывное журчание и воды слышится отчётливее. Ветки и листья обступают, нависают, касаются лица.

— Эй, — шепчет Джей-Джей, — тут водятся гепарды? Или пикси?

Бекс показывает два каких-то маленьких кустика, которые в темноте не отличаются от множества других кустиков.

— Это… цветочки, — соглашается Джей-Джей, но Бекс уже за затылок хватает и тянется вверх навстречу.

Когда он опять таким мелким стал?

Джей-Джей наклоняется, присасывается, не может напиться поцелуем, а Бекс вжимает Джей-Джея в шелестящую гущу, спиной к металлической решётке, увитой стеблями до стеклянного потолка. Джей-Джей тонет в шорохе листвы.

— Оу, тут водится Бекси! — улыбается он, тянет шнурки на штанах.

Джей-Джей втягивает воздух, вдыхает Бекса, настолько горячего, что по всем дыхательным путям прожигает; вдыхает сильно, как можно больше, и отдаёт воздух обратно, ему непременно нужно наполнить Бекса своим выдохом, и стоном, таким громким, что Бекс сейчас, конечно, скажет: «Тише».

Но Бекс не говорит, только гладит и гладит его рот языком, сглатывает, и Джей-Джей чуть не кончает в штаны от того, что это их общая слюна.

— Ты так любишь целоваться, — смеётся Джей-Джей.

— Отвали.

Бекс нетерпеливо тянет за волосы, облизывает рот и не говорит быть потише, а сам стонет и рычит.

Как будто это Бекс, а не Джей-Джей вчера два раза не успел кончить, потому что их прерывали в самый интересный момент, сначала в комнате, а потом под лестницей.

Джей-Джей смеётся:

— Ты что, взбесился?

— Взбесился, — соглашается Бекс.

У Джей-Джея щёки пылают, и в животе сильнее загорается, когда Бекс расстёгивает пуговицу на его джинсах.

Сам Джей-Джей руки при себе держит, только всё тянет шнурки на спортивках, но не больше, пока Бекс сам не попросит.

— Бекс, ты сам не свой сегодня.

— Не свой, — соглашается Бекс.

Джей-Джей перехватывает инициативу, разворачивает Бекса и сам зажимает его в кустах. Все мысли стекают в пах, когда он крепко прижимается бёдрами.

— Мой?

Бекс хватается за задницу, трётся о Джей-Джея под металлическое бряканье решётки. Психует, потому что неудобно, тяжело, слишком мало. Толкает в плечи: «Давай вниз!» Они сползают на пол, целуясь и цепляясь друг за друга. Бекс сбрасывает с себя куртку, толкает на неё Джей-Джея, раздвигает его ноги, тянет на себя за бедра, по-свойски устраивая, как ему надо, резинку штанов дёргает вниз. Подкладывает под затылок ладонь и втирается в Джей-Джея не снимая белья, так, будто знает, что делает.

Джей-Джей трётся спиной о каменную брусчатку, членом об член Бекса, задирает футболку на себе и на нём, телом о тело. Бекс нервно кусает шею, шипит в ухо и стонет: «Жан!» Джей-Джей хватает его за задницу, чтобы ещё сильнее прижать к себе. Хочется немедленно кончить, но каждый раз немного недостаточно. Бекс за бедро держит железными пальцами и на надрыве: «Жан!» А когда кончает, то запускает руку Джей-Джею в трусы, и пальцами по уздечке трёт и ладонью по головке, как нельзя в душевой или под окнами, потому что от этого Джей-Джей тихонечко не может и кончает так, что «в церкви, через дорогу, свечи гаснут». Так Бекс говорит. А Джей-Джей отвечает ему: «Не пизди, а». И поправляет цепочку, которая недавно начала мешать и натирать шею.

Джей-Джей поправляет цепочку, размазывает сперму по животу, свою или общую…

— Так нельзя сокращать двойные имена, — сонно бормочет он, с закрытыми глазами слушая монотонный плеск и капанье воды. Обнимает, прижимает к себе горячего и мокрого Бекса.

— А?

— «Жан-Жак» не сокращается, как «Жан». Это совсем другое имя.

— Знаю.

По лицу стекают холодные капли пота или конденсата от высокой влажности, дышится тяжело, плотный воздух переполнен, они плывут под тёплой водой и дышат ей. Футболку и олимпийку можно выжимать.

Джей-Джей открывает глаза и смотрит в стеклянное чёрное небо.

Их обступают листья, огромные и мелкие, сливаются в общую массу, перетекают одни в другие, перерождаются в фантастические крылатые и зубастые формы, тянут свои бесчисленные руки.

— Я читал, что ночью растения поглощают кислород и выделяют углекислый газ. — Джей-Джей хлюпает носом.

Лежать твёрдо и неприятно мокро.

Невидимый журчащий тропический ручей сейчас унесёт их далеко в таинственные джунгли, подальше от тренировок и школы, и они будут бродить там, пожёвывая жуков и напевая «Хакуна матата», как Тимон и Пумба. Только вот вопрос: кто из них свинья, а кто сурикат?

Очевидно, что свинья среди них Бекс.

Вот только Пумба был весёлый и милый. Джей-Джей сомневается, долго думает, и приходит к выводу, что он сам и Тимон и Пумба — один за двоих.

А Бекс… Ну, допустим, глупый львёнок, которому нужно объяснить, что жуки вкусные.

Хотя львёнок, он же будущий король, а Бексу до короля, как…

Бекс кончиком носа невесомо гладит холодный висок и горячую щёку…

— Джей-Джей… — шепчет он, — нужно идти.

— Что у тебя опять за фингал под глазом? Упал? — Джей-Джей встаёт, поворачивается спиной, чтобы Бекс помог отряхнуться. Спину жжёт — явно не в одном месте стёр.

— Мгу. — Бекс поднимает опрокинутый горшок с какой-то пальмой, сгребает землю руками, поправляет смятые вьюны на решетке и выбрасывает сорванные листья, стирая их присутствие из этого места, как будто ничего не было — просто Джей-Джей уснул в своей комнате, не дождавшись Бекса, и Бекс не стелил на землю своей куртки, не стонал и не называл Джей-Джея Жаном.

— А сосед твой тоже упал, да? Как его там?

— И завтра ещё упадёт, если рот не завалит.

Свежий воздух с силой врывается в лёгкие, распирая грудь и проветривая голову, а холод противно мелко кусает под мокрой одеждой. У последнего куста Джей-Джей притормаживает; он не видит Бекса, но слышит звук его бензиновой зажигалки: характерное железное «Ля» и мягкий вжик. Бекс прикуривает одновременно две сигареты — одна для Джей-Джея.

— Как ты сказал?

— Посконник.

— Это что вообще.

— Не знаю, — Бекс зевает и тянет за рукав, — но вырастает два метра, прикинь.

— Любишь побольше, да? — Джей-Джей хихикает и уворачивается от удара в плечо.

— На заднем дворе чертополох растёт сам. И сажать не надо… Бекс?

Бекс всё ускоряет шаг. Курить на ходу так бессмысленно и нелепо, но стоять холодно.

— А?

— Ты дубликат ключа в городе сделал. А с кем ты ездил? И когда?

— Один. Вчера с утра.

Джей-Джей притормаживает.

— Ну через дырку в заборе, Джей-Джей. — Бекс всё тянет его, и они почти пришли. Джей-Джей всё медленнее идёт и иногда останавливается.

— Почему ты не говорил? Ты давно знал? Часто сбегаешь?

— Иногда. — Бекс плечами пожимает. — Ну, вот сказал. Ты теперь Лео скажешь, он скажет Салату, Салат Женьке, кто-то из них Пхичиту… Дырку заделают через неделю или две, значит.

— Бекс, Бекс, — тараторит Джей-Джей. — Кто такой Салат? Погоди, я никому не скажу, с чего ты решил, что скажу, а?

Джей-Джей говорит все быстрее и тише:

— Возьми с собой в следующий раз?

Бекс тянет за рукав.

— Если сделаешь так, что тебя искать не будут.

Дальше они идут молча, чуть-чуть целуются у пожарной лестницы. Джей-Джей шепчет: «Давай ещё раз, ну?» — называет это «по-быстренькому» и уточняет: «Тихо, как мышки»,— а потом добавляет: «Двумя пальчиками», — и Бекс трясётся от беззвучного смеха, и толкает в грудь, мол, иди уже.

Обычно Бекс не смеётся, не шумит, ни с кем особо не дружит. Для фигуристов он «какой-то мальчик», а для тренеров всегда является на построение и не доставляет проблем. Когда Бекса нет в зоне видимости, он читает книгу в комнате, или тусит в зале, на катке, на пробежке, в музыкальном классе… в оранжерее, Господи Иисусе. Если Бекса нет, то он где-то есть. Его и правда никто не ищет, даже Джей-Джей.

Джей-Джей подтягивается, влезает на козырек крыльца и в своё окно.

Его самого искали каждый раз, когда он вис у Бекса в комнате дольше пятнадцати минут.

— Чё, куда ходил? — сонно спрашивает Лео, когда Джей-Джей укладывается в кровать.

— Да так, кое-куда.

Джей-Джея даже ночью вон теряют.

***

Джей-Джей теряет контроль и прыгает бабочку вместо тройного, а Бекс разгоняется, пролетает мимо, крутит тройной с руками вверх, выезжает, прогибаясь и сбрасывая руки, точно с паузой в музыке, скользит всё быстрее вперёд и уходит во вращение.

— Это было… эффектно. — Чао-Чао оценивает склонив голову вниз к мистеру Сальвадорке 

— Мой пацан! — гордо краснеет мистер Сальвадорка и направляет пальцами ус вверх. — Вот увидишь, Чалдини, он надерёт ещё вражинам жопы.

— Ой, ли, друг? — Усмехается Чао-Чао и хлопает мистера Сальвадорку по плечу. — Не знаю-не знаю. Не хватает у него всё же… чего-то. Хоть и неплох, признаю. Вращения слабые, пластика больно… специфическая. Его не поймут.

— У него другой талант, — вклинивается Нанук.

— Какой? Пока я вижу только талант рубить лёд.

— Да ты не видишь огня, пока тебя мордой в него не сунут! — рявкает мистер Сальвадорка, краснея.

— А ты видишь то, чего вовсе нет!

— Тебе давай всё готовое. Кацуки твой с любым тренером взлетит.

— Без тебя, может, и повыше ещё, — соглашается Нанук и лопает пузырь.

— Но-но, не сердитесь, пуськи! Не трогаю я вашего золушка. — смеётся Чао-Чао и добавляет задумчиво: — Кацуки очень хорош, но я ставлю на Пхичита. Талантливый парень. Тебе бы тоже задачку попроще не помешало, Ноа. Взял бы хоть сынка Леруа. Может, с тобой сработается.

Миз Салливан неприлично хохочет:

— Да Ноа ему пальцы отломает на первый же день!

— Месьё Леруа, — значительно повышает голос мистер Сальводорка, — не пойдёт ко мне, даже если платить ему буду я!

Он поворачивает голову и смотрит прямо Джей-Джею в глаза, показывая, что его давно заметили. Джей-Джей улыбается во весь рот и выставляет пальцы в привычном жесте. Возвращаясь к тренировке, слышит:

— На вращениях твоего Леруа болтает. Давно это с ним?..

Он отрабатывает гидроспираль своей мечты, чертит дугу, круто пригибая корпус к самому льду, а Нанук всё орёт Бексу:

— Резче руку! Бросай вверх! Ты должен поймать жаворонка на лету, а не помахать невесте платочком!

«Поймать жаворонка». Джей-Джей тоже хочет поймать жаворонка, и он тоже направляет движение резче, но не справляется с балансом и кувыркается об лёд.

— Жан-Жак! — миз Салливан ловит у борта, хватает пальцами край рукава, открывающего косточку на запястье. — Сколько роста прибавил?

Вот оно что.

Это не Бекс мелким стал, что к нему наклоняться приходится.

Джей-Джей шумно сглатывает, глядя на чёрные пальцы миссис Салливан и свою злосчастную косточку. Он не прыгнул сегодня нормально ни одного тройного. Четверные не пробовал уже несколько дней, объясняя, что хочет отработать компоненты.

— Покажи, что тебе попроще. И аккуратно.

Все: тренеры, девчонки и ребята, Лео и Джон, и Пхичит с Кацуки, и особенно Бекс остановились и смотрят на то, как король Джей-Джей разучился прыгать.