В раздевалке почему-то пахнет собачьим приютом. Воздух застревает, не пролезает в горло. Во рту прогорклый привкус.

Серые шкафчики в ряд, строем громоздятся, свой найти нереально, они же одинаковые все, размытые и двоятся немного…

Стойкий запах псины, чистящих средств, соломы и собачьего корма. Тёмная вперемешку с рыжей шерсть такая мягкая, и тёплые коричневые глаза из-под рыжих бровей, и маленький хвостик лупит туда-сюда, и собственный детский звонкий голос:

— Я буду звать тебя Лутц!

И ещё глупое:

— Я о тебе позабочусь!

Позабочусь о тебе… Как будто он мог бы позаботиться о ком-то…

— …Джей-Джей, — голос Бекса такой ненужный, такой неуместно тревожный!

— …Джей-Джей, — через целую вечность, — всё будет хорошо, слышишь?..

Задыхаться, валяясь на полу, холодно. Глупо. Унизительно. Лучше бы там и умер от этого приступа. Позорище.

Сидеть на кушетке и слушать медсестру скучно.

«Кости выросли быстрее мышц… тонус… разбалансировка из-за смещения центра тяжести… сердце не успевает расти за телом, повышенная утомляемость, обмороки, необходимо немного снизить физические нагрузки, но не слишком сильно, бла-бла-бла-бла…»

Дорога домой на вкус как поражение вселенского масштаба. Как жёванная бумага. Как засохшее дерьмо.

Джей-Джей по приезду закрывается в комнате до конца дня. Он бы на всю жизнь закрылся. Лежал бы лицом в подушку, до самой смерти, и умирая не шевельнулся бы. Если бы не хотелось есть так сильно.

На следующий день Джей-Джей пропускает тренировку. Вместо тренеровки он расчехляет гитару, морща нос от пылищи.

— Врач просил тебя не пропускать тренировки, сынок. — Мама ставит тарелочки с едой, папа вилочки подаёт. Они точно не понимают ничего, кроме дурацкого зелёного горошка на тарелках.

— Ты не должен сильно снижать физические нагрузки, сердцу нужно помочь расти.

— Ма. Всё, я ухожу с фигурного катания. Запишусь в зал, чтобы нагрузку не снижать.

Мама вздыхает. Папа хмурится. Мелкие уплетают ужин наперегонки. Джей-Джей гоняет горошек по тарелке.

— Чем будешь заниматься? — осторожно спрашивает мама.

Разговаривает, как с каким-то тяжело больным. Джей-Джей кладёт вилку: аппетита нет.

— Музыкой.

Мама на папу смотрит. Папа отводит взгляд. Мелкие пялятся, раскрыв рот.

Джей-Джей встаёт и уходит в комнату, но через час все-таки спускается поесть.

Мама и папа, конечно, смиряются. Папа, конечно, думает, что это пройдёт — он составляет Джей-Джею программу из упражнений, которые нужно выполнять фигуристу. Джей-Джей сам себе график переделывает и выбирает бокс и подкачаться — теперь не обязательно быть дрищём. Он собирает группу в гараже и подумывает записаться в школьную хоккейную команду. В сентябре, когда немного вернёт форму.

Бекс каждый день пишет. Каждый день пиликает дурацкими сообщениями. Бекс только о своём фигурном и треплется.

Джей-Джей не уверен, что они смогут дальше общаться, раз он уходит из спорта.

Он старается поменьше болтать и на сообщения отвечает через раз.

Переписываться с Бексом легче, чем вживую разговаривать: Бекс пользуется переводчиком и разговорниками, он, как назло, поддерживает разговоры о музыке и о рок-группе, и о хоккее, и о силовых тренировках, чёрт бы его побрал! Прилип, как банный лист к заднице!

Его, конечно, можно понять. Джей-Джей рассматривает себя в зеркале. Он теперь выше, и плечи шире, про задницу нечего и говорить — она просто шикарна, не удивительно, что Бекс от неё рук оторвать не может. Не мог. Сейчас ещё подкачать спину и бицуху, и он станет просто идеальнее идеала.

Джей-Джей вертится, переводит взгляд на лицо. Треплет волосы, проводит по подбородку, в надежде обнаружить несуществующую щетину. Челюсть явно стала шире и тяжелее. От этого лицо мужественнее выглядит.

Правда, в улыбке теперь такая щель, что получится даже плюнуть, не разжимая разъехавшихся зубов.

Джей-Джей на них снова и снова смотрит в попытке принять эту деталь. Представить, как будто это мило и даже очаровательно. Изюминка.

Ладно, можно улыбаться с закрытым ртом — выглядит загадочно и сексуально.

У Джей-Джея появилось больше свободного времени, он проводит его, пытаясь подружиться с ребятами из школы, постит огненные сэлфи каждый день, накладывает гламурные фильтры, чтобы не видно было эту сыпь на носу и подбородке, которая захватывает лицо после каждого самого малюсенького кусочка шоколада. Шоколад вдруг стал особенно вкусным и желанным, настолько, что одним кусочком не обходится никогда. Благослови Боже гламурные фильтры и консилер.

Джей-Джей постит серию фоток с гитарой.

Бекс лайкает всё. Свои соцсети он не обновляет. Джей-Джею приходится с пристрастием разглядывать каждое фото Лео, Джона и остальных из лагеря.

Бекс мелькает редко, в камеру не смотрит, на тусовках не светится.

Джей-Джей репетирует в гараже с рок-командой, которую собрал из любых желающих прославиться. Он ходит в зал, знакомится с ровесниками в интернете, делает татуировку на плече, как давно хотел. Кастет и инициалы JJ.

Мама и папа делают вид, что не заметили.

Бекс лайкает фотку.

В последнем посте Пхичита Бекс улыбается.

Джей-Джей ведёт девушку в кино.

Бекс поздравляет с днём рождения и хвастается готовой произвольной программой.

Джей-Джей закатывает вечеринку. Игра в бутылочку считается изменой?

Какая измена, они наверняка больше не вместе.

Бекс лайкает все фотки.

У Бекса сложный каскад в конце произвольной и тройной аксель с плюсом.

А ещё фингал под глазом, новый ослепительно-сверкающий костюм, новые модные джинсы и новая стрижка — один в один, как у Джей-Джея. Ну очень похожа, только с зачёсом назад.

Джей-Джей хорошо представляет Бекса в парикмахерском кресле. Как стилистка выбирает пряди из его гнезда волос, тянет пальцами вниз, к его смешному носу. И как он встряхивает головой, при первой возможности откидывает волосы с лица.

Стилистка расчёсывает его, разделяет патлы на пробор. Только она отворачивается, Бекс вытаскиват руки из-под накидки и пальцами лохмы назад, как граблями. И как стилистка улыбается ему (почему-то стилистки любят скромняг и деревенщин) и предлагает зачёс назад.

Джей-Джей знает об обновках Бекса, потому что Бекс сам присылает ему несколько фоток. Наверное, Джона попросил сфотографировать. По-товарищески. Или Пхичита.

Пхичит постит Бекса исправно. На катке. В столовке. У костра. У костра Джон треплет Бексу волосы, задевая бритый теперь затылок, и наверное что-то смешное по-русски говорит, а Бекс даже не бьёт его.

Джей-Джей до утра переписывается на сайте знакомств.

Джей-Джей пишет Лео. Чё-как-дела и прочий трёп.

Он спрашивает: «Ты освоил хоть один четверной? Как там Гуанхун? Как ты понимаешь, что он говорит? У Джона есть шансы на сезон?»

Он пишет: «Чё там, Бекс с Джоном заобщался?»

И стирает.

Он пишет: «С кем общается Бекс?»

И стирает.

Он пишет: «Как там Бекс? Общаетесь?»

Лео отвечает только вечером:

«Не»

Джей-Джей разбил бы телефон, но тот жалобно подмигивает дисплеем:

«Отабек ни с кем не тусуется вообще».

А потом Лео добавляет:

«Только с Пхичитом иногда».

«Вчера Юри показал ему дорожку шагов».

Вот так вот. Берёт и учит дорожке шагов маленького недотрогу, чего такого, а?

«Научил?»

«Ой, ты же знаешь Юри, пф. Помог встать Отабеку, шаги показал и всё».

«Но ты бы видел, как у Чао-Чао пердак горел, и задний, и тот, что на лице!»

И Лео рассказывает, что Чао-Чао отчитывал Отабека, как грозный папаша, что, мол, тот отвлекает его птенчика. А мистер Сальвадорка верещал на весь каток, чтобы Чао-Чао убрал свои волосатые лапки от будущей звезды олимпийского спорта и что он свой шанс упустил. И теперь пусть орёт на тех, кто ещё от него не сбежал!

Джей-Джей вспоминает, что шаги у Юри и правда исключительные, а от Чао-Чао сбегают все.

Лео пишет, перегружая повествование экспрессивными эмодзи, о том, как Чао-Чао обвинял «этого неуклюжего чурбанчика» в том, что он отвлекает всех, особенно отвлекал сынка Леруа. А мистер Сальвадорка возражал, что парень двух слов на катке не сказал и что это сынок Леруа тут всех отвлекал. А потом он вспомнил, что сынок Леруа, конечно, давно не юниор Чао-Чао и что Чао-Чао упустил чемпиона Канады, ха, из-за того, что не мог смириться с тем, что у Леруа есть мозг и рот, а не только ноги и что Чао-Чао его ограничивал и не давал раскрыться тонкой душевной организации перспективного фигуриста.

«Прости, Джей-Джей, но тут весь каток над твоей тонкой душевной организацией ржал два дня».

«Чао-Чао пророчил, что твоё самолюбие не даст тебе вернуться в седло, а мр Сальвадорка попросил его повторить это, когда Леруа нагнёт его Кацуки и Чуланонта и будет придурковато хохотать с золотом в зубах».

«Нанук и Салливан делали ставки, когда эти двое начнут мериться пиструнами, предсказывая мр Сальвадорке сокрушительное поражение».

«А Чао-Чао обозвал мр Сальвадорку неудачником и сказал, что его главное достижение в тренерской карьере — серый моль, который не доползёт до финала ГП никогда».

«Тут все смеяться перестали. Чао-Чао даже извинился перед всеми и перед Отабеком тоже, но сам понимаешь… Короче на него пол дня все цокали языкам, а потом они весь вечер бухали в тренерской и Чао-Чао лабал на гитаре, как боженька, ты знал, что он на гитаре умеет?»

Джей-Джей не знал. Он пишет:

«Вообще-то Бекс на юниорском Мире четвёртым был. Пусть там Чао-Чао завалит».

А Лео отвечает беззаботно, что у Чао-Чао память, как у хомяка, что поделать.

«Уже репетировали новую песню?» — пишет Бекс.

И Джей-Джей понимает, что прочитал с акцентом.

Джей-Джей звонит сам. Первый звонит. Берёт трубку и номер набирает, ничего сложного.

— Салют!

— Джей-Джей.

Голос уставший и тихий.

— Ну что, ты там как, Бекси?

— Мне нужен сальхов четыре с половиной.

— Да, я видел видео с твоим недосальховом, — фыркает Джей-Джей, — а мне нужен барабанщик в группу. И басист. И клавишник бы не помешал. Бекс пошли к нам на ударные, а?

— Джей-Джей… Ты же знаешь…

— Да знаю-знаю. Уж и спросить нельзя.

Наверное и нельзя. Бекс же не спрашивает Джей-Джея, надевает ли он коньки. Когда он перебесится и вернётся в фигурное? Как там его сердце справляется, такое маленькое, что даже младенцам смешно?

Бекс спрашивает про другое:

— Почему кастет?

— Потому что я всегда готов к драке. — Джей-Джей трогает новую татуировку на плече и сжимает кулак, и хмурится, как будто драка уже началась.

— Кастет — это подлое оружие.

— Нож подлое, — возражает Джей-Джей, — ножом бьют в спину. Исподтишка. А кастет — жестокое, но честное!

Джей-Джей настроен спорить, но Бекс молчит, а потом вдруг:

— У меня саксофон есть.

— Что?!

— Нет, не у меня, конечно. Есть человек который на саксофоне хорошо может дуть.

— Прямо-таки хорошо?

— Профи.

Бекс пишет:

«Саксофонистка согласна порепать с вами и выступить на одном концерте за пару твоих коньков».

Джей-Джею кажется, что Бекс не совсем понимает, он спешит объяснить:

«ЧТО?! Да это она должна платить, чтобы выступить в нашей группе!!!

Охренеть, Бекс, ну ты чё?!»

Вот только Бекс, похоже, совсем тупой:

«Ну, я видел запись с вашей репетиции.

На твоём месте я бы согласился.

Я скину аккаунт».

Джей-Джей смотрит на эту «профи», и это совсем смешно. Он пишет Бексу:

«Оу, это что, Лиза Симпсон?! XD

Боже, Бекс. Ты такой милый глупыш».

А Бекс отвечает:

«Я тебе уебу».

Джей-Джей улыбается, и, может, им всё-таки можно дружить, хоть он и уходит из спорта?

«Я в другом городе».

«Ты когда прилетаешь?»

Бекс пишет, что прилетает в августе.

Джей-Джей набирает:

«Я соскучился, детка: -* »

Не отправляет, конечно. Они ведь с Бексом наверняка расстались, а друзьям такого не говорят.

Они с Бексом переписываются утром и перед сном, и ещё вечером, когда Джей-Джей проезжает в автобусе мимо церкви, тренажёрного зала и едет на дальний каток. Маленький и хреновый — с искусственным льдом, но зато там никто его не знает, можно получать удовольствие без всех этих тройных и четверных обязательств.