«Все смотрят на меня… Они все смотрят.
Вспоминают мой вчерашний провал.
В груди тянет. Только бы не началось опять. Хоть бы не сейчас.
Шепчутся.
Говорят друг-другу: «Эй, только посмотри на этого самозванца».
Сейчас кричать начнут.
Как в детстве.
«Эй, проваливай, недоросток!»
«Эй, ты парень или девчонка? Мы с девчонками не играем!»
«Проваливай, педик!»
«Père, а кто такой «педик»?»
Перестаньте, перестаньте на меня смотреть!!!
Я опозорился, все это видели, как я опозорился вчера. Как я падал и падал. Я же клялся победить. Как я мог так провалиться, после всех своих слов?!
Я же обещал им всем.
Я всех обманул.
Перестаньте смотреть!
Не смотрите на меня.
Мама…»
Джей-Джей сидит на скамье и смотрит в пол. Похоже, его треня на сегодня бесславно закончилась.
Мама отошла, разговаривает с папой и Изабелле что-то говорит.
В руках эта неприятная слабость.
Ему понадобилась всего секунда, чтобы понять, что это Отабек садится рядом. Притворяется, что поправляет шнурки.
— Прости, я должен был катать лучше, чтобы ты отпрыгал на горящей заднице как следует.
Джей-Джей фыркает, смотрит на свои руки. Разве не достаточно того, что он только что разрыдался тут, при всех? Нужно ещё жалеть его, да?
— Ты молодец. То, как ты закончил вчера — достойно восхищения.
— Издеваешься?
Нет, не издевается. Он, наверное, единственный, кто правда знает, что с ним случилось и чего ему стоило закончить программу вчера. Потому он и подошёл сейчас.
— Джей-Джей. Тебя никто не осуждает. У всех бывает.
— Не со мной. Не так. Не после того, что я заявлял. На меня смотрят, как на… Вы все свысока смотрите, как будто…
— Не смотри на них, — Отабек дёргает головой в сторону катка, — они ничего не значат. Смотри на своих родителей и невесту, и фанаток. На тех, кто поддерживает тебя. Что-то значат только те, кто делают тебя сильнее.
— Бекс…
— У тебя же есть план, на случай приступа?
— Вот только не нужно строить заботливую мамашу, о’кей?
— Не буду. — Отабек встаёт.
Джей-Джей поспешно говорит, пока Отабек не ушёл:
— Бекс, я хочу поговорить с тобой. — Он натягивает улыбку. Выходит жалко, наверное, но на большее просто не хватает. — Я соскучился.
Отабек не отвечает и Джей-Джей добавляет:
— Ладно, мне правда очень нужно, Бекс…
— Мой номер четыреста пять. Приходи вечером в девять.
Джей-Джей смотрит на ноги Бекса, так близко. Он поднимает руку, касаясь костяшками под коленом и готов поклясться, что чувствует, как под кожей Отабека от прикосновения проходит адреналин. Показалось.
— Лучше встретимся на выходе из отеля. В девять, — передумывает Отабек и возвращается на каток.
В восемь сорок Джей-Джей стучит чуть ниже золотистой таблички с номером четыреста пять.
— Пригласишь войти?
Вместо ответа Отабек выходит сам, натягивая через голову тёмную толстовку. Наэлектризованные волосы налипают на лицо, Бекс их ладонями поправляет назад.
— Пойдём. Пробежимся.
— Я думал, мы поговорим.
— Мы поговорим. — Отабек протягивает чёрный провод под кофтой. — Идёшь? Или нет?
Цепляет клипсы наушников, не дожидаясь ответа и шагает к лифтам.
На толстовке стильный принт, спортивные брюки сидят идеально, на ногах японские марафонки. Прошло меньше года, а Отабек успел сменить бабушачьи шарфы на пижонский кашемир, и научился сам одеваться, без подсказок всяких Джей-Джеев.
До самого выхода Отабек молчит, а на улице сразу переходит на бег, и Джей-Джею приходится тоже, чтобы не отстать. Они сворачивают в сквер, освещённый редкими фонарями.
— Ты катаешься не потому, что должен, Джей-Джей. Ты делаешь это, потому что не можешь остановиться, помнишь?
Он не включал музыку. Это так по-бексовски, что Джей-Джей улыбается невольно.
— Что за побрякушка на шее?
— Подарок. — Отабек чуть сбавляет скорость. — Ты дышишь льдом. Это же твой стиль.
— Это ты дышишь льдом, Отабек. А я облажался. Похоже, я слишком много на себя взял. — Джей-Джей усмехается. — Ты не говорил, что собираешься покупать байк.
— Я не покупал. Аренда.
— Покатаемся?
— Вернул в прокат, — наверняка врёт Отабек. — Да, ты от души навалял вчера. Но завтра ты выйдешь и покажешь, как надо. И прыгнешь чёртов сальхов! Прыгнешь выше головы, как только ты умеешь, потому что такой силы толчка как у тебя, нет ни у кого больше!
— Я не могу, а. Я подвёл всех. Я облажался, Бекс.
Отабек переходит на шаг.
— Джей-Джей, то, как ты всё равно закончил программу, и как держался. Это было удивительно. Ты удивительный, как всегда.
— Да, я знаю. Даже лажаю со вкусом, а.
Пальцы на автомате показывают «JJ», и Отабек улыбается.
Нет, он ничего не знает.
Это же Отабек, ему всё равно на всяких людей, на их мнение и прочее. Ему не понять, как это — зависеть от чужих взглядов. Спрашивать себя: «Кто я? Кто я без них?» — Отабек всегда был один и делал всё вопреки.
Отабек не знает, каково это — умирать от ненастоящего приступа, от беспричинного страха, который не остановить.
А теперь Джей-Джею приходится каждый раз умирать одному.
— Ты видел их вчера — они тебя обожают. — Отабек останавливается и встаёт напротив. — Ты не подвёл их. Ты подведёшь, если сбежишь завтра. Им нужна не твоя победа, а ты. Твоя энергия. Твой Джей-Джей стайл.
— А ты? Что нужно было тебе?
Отабек смотрит непонимающе.
Джей-Джей делает шаг, касается его губ своими губами, как раньше.
Совсем не страшно.
Прерывистый вдох ценнее и правдивее всего. И знать, что эти губы всё ещё мягкие, тёплые, несмотря на холодный вид. Это то, что всегда помогало. Отабек не отталкивает, не отворачивается, губы вздрагивают, раскрываются, и от этого голова кругом. Отабек делает шаг назад. И Джей-Джей тоже отступает, даже нельзя с уверенностью сказать, кто был первый.
Джей-Джей убирает руки в карманы.
— Иногда я хочу, чтобы ты никогда не улетал.
— Всё в прошлом. У тебя твоя невеста, Джей-Джей. У меня мой Казахстан. Все по-честному. — Отабек прячется под капюшон. — Я надеру тебе задницу завтра. Хочу, чтоб ты знал, я не собираюсь тебя жалеть. Давай кружок вокруг сквера.
Отабек снова бежит.
— Бекс. — Джей-Джей не отстаёт, шаг в шаг рядом. — Я просто скучаю по тебе.
— Не думаю, что Изабелле это бы понравилось. — Отабек сворачивает на тропинку.
Какой наивный ход, Джей-Джей догоняет.
— Народу Казахстана тоже вряд ли это понравилось бы, но разве им обязательно знать обо всём?
Отабек ускоряется, сворачивает снова. Джей-Джей опять догоняет, но уже ничего не говорит, и они бегут молча. С неба облетают редкие снежинки. В конце дорожки Отабек переходит на шаг.
— Ты подружился со своим Юри, да?
Отабек не отвечает. Прячет своё ценное от Джей-Джея.
— Ему пятнадцать, Бекс.
— Мне тоже когда-то было пятнадцать.
— За это у вас не маленький срок дают, да? Но я помню — тебе насрать.
Отабек останавливается, поворачивается к Джей-Джею, свет фонаря вычерчивает лицо резкой тенью.
— Мы просто подружились, Джей-Джей. Ты озабоченный.
— Можно подумать, ты нет, — жмёт плечами Джей-Джей. — Хотя… Я забыл, какой ты неторопливый. С тебя станется, и восемнадцати подождёшь, а.
— Это уже не твоё дело, — обрывает Отабек. — Поздно. Завтра катать.
— Я просто хочу знать. — Джей-Джей удерживает за плечо. — Почему мы расстались?
Отабек пожимает плечами.
— Потому что я улетел?
— Почему ты мне не сказал раньше?
— Я продолжил идти своей дорогой. — Отабек будто не слышит вопроса. — Мне жаль, что она не показалась тебе достаточно удобной.
— Конечно не показалась! Меня там не было, на этой твоей дороге! — Джей-Джей запнулся. — Но я хотел не это сказать. Мне кажется… Я много думал, знаешь… Наверное, я должен извиниться.
— Не нужно, Джей-Джей…
— Нет, правда. За то, что я наговорил тебе тогда, что ты мне не ровня…
— Джей-Джей…
— …и за то, что вёл себя, как мудак, я не думал о тебе, знаешь, о том, как ты всё это видишь. Что я как будто не принял твоё решение, как будто мне было всё равно, что для тебя значит наш спорт, но мне не было всё равно! Мне не было! Просто я не думал, что ты уедешь вот так скоро, всё же было хорошо, многие фигуристы с одним тренером всю карьеру, и я считал, что ты и Сальвадорка — просто сиамские близнецы, а ты ведь ничего не говорил мне. Ты даже не дал мне подумать. Ты даже не спросил меня! Ты ведь не спросил меня ни о чём… Может, я… может, я захотел бы попробовать? Или поехать с тобой! Молчи, Бекс, дай сказать! Это ты знал, как мало у нас осталось времени, а я нет. Я просто жил, как будто у нас впереди вся жизнь. Я хотел быть с тобой, я строил планы, а ты вывалил это на меня, как снег на голову. Так, между прочим: «Знаешь, Жаным, я тут улетаю навсегда, передай полотенце…» Я разозлился и вспылил! Ты ведь меня знаешь, а. Нельзя так со мной. Нельзя, а!
— Знаю, Джей-Джей. — Отабек ёжится от холода, отводит взгляд и говорит всё тише: — Просто я так… Я так хотел побыть с тобой ещё немного.
— Немного… — повторяет Джей-Джей, пытаясь осознать. — То есть… Ты специально?
— Сначала нет, но потом я думал, что ты же всё равно меня бросишь. Ты бы бросил.
— То есть ты… планировал это? — Джей-Джей шарит по карманам в поисках сигарет, но их конечно, нет, он силится понять, что происходит. — Похоже, Бекс, ты сделал выбор за меня. Похоже на это.
— Джей-Джей…
— Ты предсказал, что я тебя брошу. И поэтому решил не спрашивать.
— А о чём я должен был тебя спросить? — Отабек щурится на фонарь. — Что бы ответил? Ты на неделю со мной расстаться не мог. Ты заваливал меня сотней сообщений в день и знаешь что?..
— Да, знаю, со мной сложно, я знаю-знаю, — перебивает Джей-Джей, — Да, мне нужно было очень много внимания. Может иногда я был навязчивым, а иногда вёл себя, как говно… Но я хотел бы попробовать… Возможно, захотел бы, если бы ты только спросил меня. И что ты терял? Тебя убила бы пара сотен сообщений?
— Я видел неотвеченный звонок. И заходил в инстаграмм, представляя, как может выглядеть твоя новая девушка на фото, потому что, возможно, ты уже бросил меня. — Отабек делает это движение рукой, будто у него телефон, а телефон от сотни сообщений весит тонну по меньшей мере. — Хочешь знать, почему мы расстались? Потому что ты был непостоянным, а я слишком привязываюсь к тому, что люблю. Я не хотел видеть, как ты не сможешь. Ты бы не смог! И ты бы это не выбрал!
— А это не тебе решать, понял? Даже, если и так, я имел право выбирать за себя! И знаешь, что я думаю?
— Не хочу знать.
— Конечно не хочешь. Ты хочешь перевесить всё на меня, это очень удобно. Я думаю, что это ты не хотел этих отношений. На расстоянии.
— Да. И что такого? — Отабек упрямо дёрнул подбородком. — Я не хотел однажды утром узнать, что ты меня бросил, из твоих долбаных сториз, что в этом такого?
— Давай проясним: ты бросил меня, потому что считал, что я ненадёжный, — Джей-Джей загибает пальцы один за другим, — что у нас нет будущего, что ты боишься, что я не справлюсь. И ты даже не счёл нужным сообщить мне всё это в лицо. Сказать правду, сукин ты сын. Просто потому, что зассал. Испугался, что я тебя брошу, как только проболтаешься, что улетаешь, и ты не сможешь потрахать меня лишний месяц-другой до твоего отъезда… Заткнись! — оборвал он открывшего было рот Отабека. — Ты тянул до последнего, отлично зная, как меня взбесит враньё! Ты знал, но тебя это не волновало, ты хотел трахаться подольше. Без моего согласия, Бекс, потому что я не мог дать согласие, потому что не знал условий, которые ты нам поставил. Ты собирался со мной расстаться. Ты меня обманывал. Намеренно.
— Я не хотел обманывать тебя. И это не я всё закончил.
— О, не-е-ет, не ты. Ты сделал всё, чтобы закончил Я. Потому что нагадал на ебучих чаинках, что я тебя непременно брошу. И смотри: теперь я мудак, который не дал нам шанса, а ты остался молодцом!
— Я не пытался быть «молодцом». Всё было не так.
— А как? Как всё было, Бекс, в твоём мире дерьмовых предсказателей будущего? Как ты мог так со мной? Не могу поверить, что ты такой мудак, Бекс. Такой мудак, что я даже не верю. Смотрю на тебя и поверить не могу! — Джей-Джей отворачивается и поворачивается снова, треплет себе волосы и прицеливается указательным пальцем Отабеку в лицо: — Кое-что ты не угадал, Бекс.
Отабек молчит, и Джей-Джей поясняет:
— Тебе не обязательно было переживать это одному. Я бы тоже захотел быть с тобой подольше. Нужно было просто поговорить, Бекс. Мы могли бы попрощаться, Бекс. Да о чём я говорю, а? Ты даже чёртовы ботинки разнашивал в одиночестве! Молчишь? Молчи, да, это у тебя отлично получается, chéri.
— Я никогда не хотел. — Отабек опускает голову, за капюшоном не видно лица. — Не хотел причинять тебе боль, Жан.
— О, правда? Ну тогда ты должен знать, что не справился! Мне было больно!!!
Отабек хмыкает.
— Не слишком долго ты горевал.
— Ах? — Джей-Джей задыхается от возмущения. — Может быть, ты хочешь извинений, за то, что я недостаточно горевал?!
— Нет, я не… — Отабек поднимает голову, в глазах тревожно дрожит свет фонаря.
— Тебе бы понравилось, если бы я горевал подольше, да? Сколько мне нужно было горевать, чтобы тебе понравилось? Год? Два?
— Я не это…
— Да, я понимаю. — отмахивается Джей-Джей. — И знаешь, что? Я забираю свои извинения обратно! НЕ извини! Никаких тебе извинений!
— Я же не просил… — растерянно бормочет Отабек.
— НУ И ПРЕКРАСНО!!! — выкрикивает Джей-Джей, и добавляет нервно: — Давай ещё круг, а!
И бежит, не дожидаясь ответа.
Обратный путь проходит тишине, только тонкий слой снега синхронно поскрипывает под подошвами.
Уже перед входом в гостиницу Отабек останавливается.
— Иди первый.
Джей-Джей закатывает глаза.
— Джей-Джей. — Отабек трогает за плёчо. — Я буду смотреть на тебя завтра.
— Обещаешь?
Отабек так серьёзно глядит из-под бровей, это же всего лишь шутка, глупыш.
— Обещаю.
***
Джей-Джей выходит стартовым номером, он зол, он зол на Отабека и очень зол на себя! За то, что не может вернуть прошлое, за то, что не может оставить прошлое в прошлом, и за то, что облажался. Он зубами скрипит и сжимает кулаки.
— Джей-Джей, музыка! — кричит мама, и Джей-Джей спохватывается, двигается по памяти тела, постепенно включаясь в танец.
Он прыгает, с помаркой, но всё же не падает. Недостаточно разогнался.
Бекс так восхищался его скоростью и тем, как быстро Джей-Джей научился её набирать. Его восхищение от чего-то было особенно ценным. Джей-Джей разгоняется для него лично и делает каскад, аплодисменты перекрывают музыку.
Зрители и мама с папой, Изабелла — они все делают его сильнее. И Отабек тоже. Он смотрит сейчас, он обещал!
Джей-Джей один за другим выполняет все элементы! Его программа всё ещё самая сложная, он победил бы, если бы только не налажал в короткой!
Джей-Джей злится на себя за то, как ограничен был раньше! Как усмехался чужим уловкам и «хитростям». Каждый выбирал свой способ побеждать, и какая разница какой именно?
«Не существует правильного способа!»
Это говорил Бекс, нахмурив брови, так, будто спор окончен, дальше разговор кулаками.
Бекс всегда выбирал риск. Лучше опозориться, чем упустить возможность.
Разве Джей-Джей стиль — это не риск? Кто ещё бы рискнул называть себя королём? Кто бы рискнул быть Джей-Джеем?!
Джей-Джей заменяет последний прыжок на риттбергер. Не отработанный идеально, ни разу не показанный им на соревнованиях, только на тренировках. Даже Никифоров не делал его в конце программы!
Это Джей-Джей стиль — рискнуть и одержать победу!
Превзойти себя и не сдаваться — это Джей-Джей стиль.
Джей-Джей обнимается с родителями, смотрит результат на экране и выставляет пальцы.
Его всё ещё немного потряхивает от перенапряжения, когда он смотрит на прокат Отабека. Смотрит, как Отабек прыгает и прыгает под громыхание девятой симфонии, вбивает себя в лёд, вбивается в память зрителей, выскочка из Казахстана, худший из лучших, выпрыгивает сейчас за пределы, установленные тренерами, задирая планку до уровня чемпионов! Пусть все видят, как он идёт дальше, чем кто-либо мог ему напророчить!
Джей-Джей не верил в него. Может, верил, абстрактно и как-то очень далеко. Но никогда серьёзно не думал об этом. Отабек доказал ему лично! Всем им! Челестино! Якову! Себе, наконец-то себе! Он ведь знал это, всегда знал, и никому не удалось его сломить.
Отабеку отсчитали меньше, чем нужно, чтобы Джей-Джея обойти. Все понимают, что Канаде накинули авансом, и не Джей-Джей должен стоять сегодня с бронзой на пьедестале. Джей-Джей знает, что это значит для них двоих. Теперь это действительно война. Ты хотел быть на равных? Теперь всё серьёзно, Отабек.
— Отабек, ты куда? — Джей-Джей вкладывает в вопрос особенный смысл — напомнить о себе.
— Прогуляться. — Отабек понял. Может, это и не видно другим, может, им кажется, что Отабек невозмутим, но Джей-Джей знает, что он всё понял и что он очень зол. Но это хорошая злость. Такая придаёт сил и ведёт к победе.
— Пойдёшь с нами?
— Хочу один.
Отабек поднимает ворот толстовки и выходит из отеля. Мимо Джей-Джея проносится Плисецкий, задевая плечом, и бежит вслед с криком: «Отабек, ты куда?»
Как банально.
Джей-Джей обнимает Белз за талию.
Жизнь продолжается.