Белз не спит, сидит в кухонной части номера, пьёт чай.
— Жю-Жю просыпалась? — спрашивает Джей-Джей и себе тоже наливает.
— Просыпалась, — устало отвечает Белз. — Ты не мог уснуть?
— Да.
— Куда ходил?
Белз смотрит на кружку в его руке. Красная, с кленовым листом, Джей-Джей всегда её с собой возит.
Сказать, что ходил пить чай, когда чай у тебя в руке, очень глупо, но сказать что-то другое — враньё, ведь именно за чаем он и ходил. Враньё Джей-Джей на дух не переносит.
— Я тебе изменил, Белз. И я хочу расстаться.
Жан-Жак ставит кружку на стол. Белз смотрит на него внимательно. Щёки бледные — ни намёка на румянец, Волосы блестят от свежей стрижки. Черная прядь режет лицо по диагонали. Жан-Жак убирает руки за спину, опирается спиной о стену. Белз двигает его красную кружку чуть вправо, выравнивает салфетку по краю стола.
— Это не связанные между собой факты… — Жан-Жак замолкает и тут же поясняет: — Связанные, конечно, но я не ухожу к кому-то или вроде того. У нас ведь не клеится, да? Ты же тоже меня больше не любишь. Давно. Давно только работаешь со мной. Я думал, что ребёнок всё изменит, но…
— Не любишь, значит? — Белз снова передвигает кружку, чуть влево. — Давно.
— Давно, Белз. Мы же не вместе давно. Я не хочу тебя обманывать. И никогда не хотел.
— Вот как?
Белз поднимает наконец глаза. Руки вздрагивают от её взгляда, Жан-Жак крепче вцепляется в собственное запястье.
— Это Отабек.
Вот так. Жан-Жак выдыхает и выдерживает взгляд.
— Так заметно?
Белз усмехается. Она снова переставляет чашку.
— Его сопротивление выглядело смешно.
— Белз… — Жан-Жак сглатывает. — Можно тебя обнять?
Белз едва кивает, и Жан-Жак шагает вперёд, убирает наконец чёрную прядь волос, гладит большими пальцами намечающиеся морщинки в уголках глаз, обводит серые тени по нижнему веку, прижимает к себе…
Почему сейчас? Почему не раньше? Почему так тяжело?
— У вас же со школы всё волочится. Не нужно было вам расставаться.
— И это тоже заметно было?
Блез хмыкает в плечо.
— Да это только слепой не видел. Вас так и называли — Джей-бек.
— Джей-бек? — Жан-Жак улыбается. Как всё было наивно.
— И постоянно про вас болтали. Но не очень громко. Отабек, конечно, перестал на людей бросаться, но от него всегда веяло каким-то… зловещим похуизмом.
Жан-Жак хихикает, а Белз продолжает:
— Яна помнишь?
— Ещё бы забыть. Этот Конан-варвар до сих пор в кошмарах снится. Бррр.
— Вот он сказал, что любому, кто хоть пальцем тронет маленького и того придурка, что с ним ошивается, любому ботинки в задницу затолкает. И хоккеистам не повезёт больше всех.
— Вот оно как. Я думал, что меня не трогают, потому что я звезда.
— Уверена, так и было. Джей-Джей… — Белз осекается. — Ты меня вообще любил?
— Белз, Белз, я так в тебя влюбился, я так тебя любил, я и сейчас тоже… но уже по-другому, понимаешь? Не так… Я…
Как ей объяснить? Как объяснить, что любовь родилась в нем, хоть он и сопротивлялся, и уплыла невидимо, неощутимо, а он не слишком пытался удержать. Что однажды Белз вдруг стала очень близко, а потом далеко-далеко. Он знает, когда именно всё закончилось. В тот момент, когда он начал отключаться, когда она говорит что-то… Когда она стала смотреть мимо, когда говорит он.
Он рассказывает занимательную историю, а Белз кивает и говорит «да» и «ага», а он заканчивает тем, что уплыл на золотом дирижабле в восемнадцатый век и словил там сифак от самой королевы, а Белз кивает и заключает: «Ага, здорово, дорогой».
Стоило подумать немного, как оказалось, что они никогда и не говорили друг с другом, просто у них было дело, которым они занимались и преуспели, но ведь на одном этом не удержать любовь, да?
Белз поддерживала его и принимала любым, а он и не пытался принимать её или узнать, какая она. Она просто идеально подходила для любви, вот и всё.
— Знаешь, я не слишком хотела замуж тогда. Но ты казался отличным вариантом… И очень милым.
Ха-ха.
— Лучшим вариантом, Белз.
— Так не честно, так не честно… Я же всё ради тебя делала, я же жила твоей жизнью… Кто я теперь?
— Мы что-нибудь придумаем.
— Иди ты к чёрту. — Белз толкает в грудь, но не вырывается, — Ты же хотел ребёнка! Сам хотел!
— Я хотел, я всё ещё хочу! Мы будем видеться, часто, я…
— Хрена с два! Ты предлагаешь мне подгузники и горшки, а себе прогулки в парках по воскресеньям?! Так нечестно!
Они и правда хотели. Белз хотела ребёнка, и он хотел, потому что так нужно, потому что все этого ждали и потому что дети это же счастье, а они ведь хотели счастья. И казалось, что маленькие розовые пяточки вернут их любовь, а не выстроят между ними стену из бессонных ночей, обрыганных пелёнок и бутылочек с остывшей смесью.
— Мы что-нибудь придумаем…
— Я хочу сохранить бизнес. У меня больше ничего нет, мне некуда идти, я никто.
— Ты Изабелла Леруа. Или Янг, если захочешь. Мы что-нибудь придумаем.
— На диване спишь ты. Когда вернёмся, мы с Жю-Жю поживем у моих родителей. Мне нужно подумать обо всём. — Белз отстраняется и снова двигает чашку, а на лицо снова падает чёрная прядь. — Иди стели. Или вали, не знаю. Как хочешь. Завтра короткая, тебе нужно собраться.
Жан-Жак отпускает её и выходит из кухни. Он вздрагивает, когда его любимая чашка хлопает об стену.
***
— Да ты сама не лучше! Признайся уже, что вышла за меня, только чтобы сбежать от своих контролирующих каждый шаг родителей!
— О, так теперь я виновата? Я неправильно за тебя вышла?
— Белз, я…
— Ты! ТЫ, ТЫ, всё время ТЫ! Нет, давай поговорим обо мне! О том, какие у меня меркантильные цели! О том, как я сделала тебе предложение при всей родне!
— Нет, я…
— Нет! О том, как я придумала, что нам нужен ребёнок!!!
— Да нет же…
— А когда ты родил, я с разбегу прыгнула на член бывшего!
— Белз…
— Иди ты! Иди ты нахрен, Леруа! Я никогда тебя не прощу, вонючий изменщик, я тебя не прощу! Убери руки!
— Всё-всё. Вот мои руки. Не трогаю тебя. Не прощай меня. Не плачь, Белз.
— Не указывай мне! Отвали. Что ты ко мне привязался?!
— Потому что я тебя люблю…
— Не-е-ет, только не начинай это говно опять…
— Нет, правда. Мы же семья. Я мерзавец, вонючий изменщик, но я же часть твоей семьи, а. По крайней мере пока Жю-Жю не вырастет… смеёшься?
— Представила, что ты надоедливый кузен с особенностями в развитии.
— Вроде того. Никуда не деть, да?
— Никуда тебя теперь не деть, да.
— Я правда тебя любил. Очень сильно, Белз. По-настоящему. Это никто никогда не отнимет.
— Даже твой этот?
— Даже он.
***
— Ты такой страстный, — смеётся Белз.
Джей-Джей задыхается, прижимает её к себе, стонет, когда она запускает в его волосы свои тонкие бледные пальцы и тянет за пряди.
Внизу музыка, шум гостей, которые, дай Бог, разбредутся к утру.
— Нам не обязательно делать всё сегодня, — шепчет он ей.
Она маленькая, в руках хрупкая, как снежинка, пахнет розами и немного сигаретой, которую они тайком выкурили на двоих.
— Я очень долго этого ждала. — Белз отпихивает белое облако шёлка и органзы ногой, бельё на ней красное, как платья подружек невесты, и как букет, который она им бросила.
— Ты боишься. — Джей-Джей заглядывает ей в глаза, в расширившиеся зрачки, заполнившие светлые радужки чёрным.
— Немного. У тебя есть… опыт?
— Ты моя первая девушка. — Джей-Джей опускается на колени, тянет красные кружева вниз по белым ногам, шепчет в нежную кожу бедра, в чёрный треугольник коротких волос на лобке. — Я тоже боюсь. Немного.
***
— Как ты в меня влюбился, Джей-Джей?
Ни звука за окном, только густой умиротворяющий снегопад.
Жан-Жак щурится, вспоминая вихрь в встрёпанных чёрных волосах, железное «ляк!» зажигалки и растянутое: «Бля-а, пятно посадила на блузку».
— У тебя была бензиновая зажигалка, — говорит он, запуская посудомоечную машину. — Зажигалка, не только табак и ворованные ключи от выхода на крышу.
Вчерашние гости засиделись допоздна, Джей-Джей еле глаза продрал, хоть уже и полдень. Отличное время для визита экс-жены и разговоров об угасшей любви.
— Да, у меня были зажигалка и не только табак. Но я не воровала ключи. Заведующая — подруга моей матери. Я просто попросила. Ты что, не знал этого?
— Вот как.
— Ты мог спросить.
Жан-Жак ухмыляется, теперь уже совсем не важно откуда были те ключи. Но «просто спросить»? Разве так делают?
— Жю-Жю у бабушки?
— Да, я только что от родителей. — Белз смотрит в окно, на беззвучно падающие хлопья снега. — Я так повелась на это когда-то. На то, что ты влюбился в обычную меня, а не в ту, которую я показывала остальным. А ты оценил то, что я похожа на твоего бывшего, только и всего.
— Ну, Белз, всё не так.
— А как?
— Я просто влюбился, вот и всё. Вовсе не похожа. Я ни с кем так не смеялся, как с тобой, ты весёлая и открытая…
— А он какой?
Снег падает, и, кажется, ему нет конца, он похоронит всё под своим холодным мягким покрывалом.
— Белз, давай запишемся на приём, хочешь?
Белз закатывает глаза, и стучит ногтем по столу.
— Зачем ты пришла?
— Я встретила другого человека. Ты обещал.
— Хочешь развод?
— Хочу развод.