Всё то время, что мальчик болел, Кэтрин не отходила от его постели. После разговора с Охотницей Хант вернулся подавленным и мрачным. Поначалу он заглядывал в комнату едва ли не каждые полчаса, из-за чего женщине пришлось его отчитывать. Говорить о произошедшем мужчина не захотел, но медик понимала, что, скорее всего, всё прошло совсем не так гладко. Загрузить Горе было задачкой не из лёгких, но Эйла прекрасно справилась с этим, и теперь, находясь в расстроенных чувствах, Хант пытался найти успокоение, разглядывая сына старых друзей и копаясь в своих мыслях. Элеонора прекрасно понимала, что оставлять мужчину с мальчиком наедине не самая удачная затея. Хант, несмотря на свою брутальность и лёгкий на подъём нрав, глубоко внутри был довольно ранимым человеком. При этом легко привязывающимся к людям. И если он привыкнет к мальчику, проблем будет не избежать.

   Дело даже не в том, что мужчина зациклится на парнишке, не давая ему прохода, а в том, что это плохо повлияет на парня. Несколько раз женщина даже порывалась поговорить с рейнджером на эту тему, но, глядя, как он смотрит глазами побитой собаки на больного, откладывала этот разговор. Она раздумывала над тем, как подвести его к тому, что парню нужна самостоятельность и он должен научиться справляться сам. И, в конце концов, самостоятельность ему пригодится для путешествия. Вмешиваться в его жизнь и пытаться как-то направлять не самая удачная затея… Если у мальчика характер родителей, то подобного самоуправства он не потерпит. Это станет основой скандалов, ссор, разочарований, обид… В целом — одно расстройство. Ей, в общем-то, всё равно на чужие расстройства и переживания… По крайней мере, она пыталась убедить себя в этом. Но пока не шибко удавалось.

   А Хант смотрел. Приходил каждые несколько часов, подкарауливая те моменты, когда она отходила попить чаю или пообедать, и смотрел. Приходил даже ночами. Молчаливым истуканом со стеклянным взглядом и нахмуренным ликом. Даже покемоны, охраняющие хозяина, к этому уже привыкли и встречали его не рычанием, а просто оскаленными зубами.

   Покемоны… Женщина поправила причёску и вздохнула, ища заколку. С покемонами тоже было всё сложно. Они не давались в руки, рычали и кусались на любые попытки прикоснуться к ним и не уходили от хозяина ни при каких обстоятельствах. Поначалу их преданность вызывала восхищение и изумление, но после начала добавлять проблемы и приносить беспокойство окружающим.

   Проблема была с едой: покемоны не питались сухим кормом — они вообще ничего не брали от людей. Зато иви регулярно уходил на охоту, притаскивая из леса мелких покемонов в виде добычи для себя и напарника.

   Проблема была с туалетом: поначалу они терпели до последнего, а после стали сменяться, используя окно в качестве двери.

   Если одного из них не было, то второй свирепо охранял хозяина. Сидящий на постели хозяина чармандер, у которого в пасти полыхали пламенные языки, ясно давал понять, что будет, если кто-то рискнёт зайти в комнату, пока напарник не вернулся. Иви встречал гостей так же — зло оскалившись и подняв шерсть дыбом. За любыми процедурами они следили пристально и насторожённо. Джой была уверена: если она сделает то, что покемоны воспримут как причинение вреда, её сразу же атакуют. Поэтому делать всё приходилось медленно и объясняя свои действия.

   Проблема была в том, насколько эти маленькие, совсем ещё молодые покемоны выматывались при таком напряжении. Они мало спали, чередуясь часами сна, мало ели и постоянно были в боевой готовности. Такое не проходит бесследно даже для здоровых и взрослых особей, что уж говорить о истощённых детёнышах.

   Джой искренне надеялась, что скоро мальчик очнётся и призовёт к порядку своих суровых телохранителей. Впрочем, в ближайшем будущем улучшения состояния не наблюдалось. Высокая температура, заложенный нос и красное воспалённое горло дополнились раздирающим кашлем, от которого всё тело мальчика содрогалось в спазмах. К сожалению, способности реззуры не настолько хорошо действовали на людей, как на монстров. А потому как бы ни хотелось ей обойтись без тяжёлых лекарств, но не получалось. Уколы, капельницы, поддержка «исцелением» от реззуры, но лучше не становилось. Хуже, к счастью, тоже. Впрочем, куда уж хуже: мальчик и так получил полный набор в виде бронхита, пневмонии и отита с застуженными почками.

   Иногда ей, усталой от постоянного дежурства, казалось, что всё это бесполезно и мальчик не справится с болезнью… Но потом ему на краткий момент становилось чуть лучше, и она с новыми силами принималась обкалывать его лекарствами и выпаивать лечебными смесями. От обычных человеческих лекарств, захваченных с собой и найденных в куцей аптечке рейнджеров, она перешла к тяжёлым средствам для покемонов. Список регулярно пополнялся, а младшие сёстры Джой только удивлялись, кого она там откачивает, раз ей нужно столько препаратов. А она и так пыталась обойтись минимумом. Пусть тяжёлые последствия могут быть неприятными, но зато он будет здоров. Это ведь не полностью оснащённый всем лечебный зал покецентра, а всего лишь гостевая комната в сторожке рейнджеров. Тут не до сантиментов и переборов. Не берут лёгкие и мягкие? Ладно, значит, возьмём сильные и действенные. А последствия потом отдельно пролечим, главное — вытянуть.

   Наградой ей стал через неделю очнувшийся в первый раз пациент. Ещё ничего толком не соображающий, он обвёл комнату мутным взглядом и вновь провалился в сон. Пускай на несколько минут, но всё же это была победа. Покемоны счастливо визжали, прыгая вокруг, и тоже словно преисполнились энергии.

   Узнавший об этом Хант на радостях даже коньяка хряпнул и ей предложил; она тактично отказалась, предпочитая оставить его один на один с своими переживаниями.

   Дальше всё пошло легче: парнишка оказался живучим, и выздоровление пошло семимильными шагами. Уже через неделю он, к изумлению сестры Джой, очнувшись, сам сел. Покемоны с него не слезали, вцепились как прищепки и ревели в три ручья. А он молча их гладил, оглядываясь чуть прищуренными глазами. Она как раз несла в комнату на маленьком подносе новую порцию лекарств и едва не уронила его от неожиданности, когда парень просверлил её своими прозрачными гляделками.

   Очень уж неприятный был взгляд: оценивающий, просвечивающий, взвешивающий, холодный. Совершенно не детский взгляд. Женщина под ним чувствовала себя неуютно. А он молча следил за её действиями и так же молча протянул руку для капельниц. Только криво оскалился и отвёл взгляд, когда она неловко пошутила по поводу того, что иглу уже втыкать некуда — все вены исколоты.

   Сидеть рядом с прикрывшим глаза молчащим мальчиком было странно. Но ей было о чём подумать. Он удивлял… Нет, не своей похожестью на отца. Это как раз и было понятно. Скорее непохожестью. Корибут бы не удержался, схохмил бы в ответ, сказал б хоть что-нибудь, а не лежал, словно так и надо, лениво разглядывая потолок и поглаживая свободной рукой вжавшихся в него, всхлипывающих покемонов, будто так всё и должно быть. Да, в конце концов любому бы было интересно, где он, что с ним, где вещи, кто она такая и что теперь с ним будет. Но то ли ему в самом деле было неинтересно, то ли он себя ещё слишком плохо чувствовал для вопросов.

   На вызванную для обследования реззуру только скользнул взглядом и снова начал рассматривать потолок. Обследования показали, что хоть бронхит и пневмонию ещё лечить и лечить, но жизни уже ничего не угрожало. Принеся на подносе глубокую пиалу с супом, она хотела накормить его, но он раздражённо скривился и отмахнулся, предпочитая поесть самостоятельно, хоть и было видно, что руки дрожали от слабости.

   Покачав головой, женщина решила наконец поговорить с Тобиасом. Разговор она и так слишком оттягивала. Да и было что обсудить. Не только цены за лечение, но и что сам Хант собирался делать с мальчиком дальше. Это всё-таки не игрушка, а вполне себе живой человек со своими мыслями, стремлениями, целями и желаниями. Тут надо очень аккуратно подходить, дабы не обжечься.

   Хант нашёлся у себя и, судя по активному стуку клавиш нетбука, активно ругался с кем-то по интернету. Зайдя в комнату не постучавшись, женщина хмыкнула «тридцать лет скоро, а туда же…».

   — Работаешь, да? — ирония в голосе была почти физической, её можно было пощупать, когда, скрестив руки под грудью, женщина встала позади увлёкшегося компьютерной игрушкой мужчины.

   Подскочивший полковник смерил её нервным взглядом и, совсем как в юности, пробурчал что-то вроде «и отдохнуть пару минут нельзя», приглашающим жестом указывая на глубокое мягкое кресло с наброшенной на него шкурой бертика. Устроившись поудобнее, женщина, рассеянно гладя восхитительную белую шкуру, задумалась о том, как начать разговор, но, к счастью, Хант заговорил первым.

   — Вы ведь не просто так посетили моё убогое пристанище? Что-то случилось, да?— мужчина поставил игру на паузу и развернулся к ней всем корпусом. Теперь это вновь был глава рейнджеров. — Если подошёл срок оплаты, то это не составит проблем: назовите сумму, и я этим же вечером произведу перевод.

   Покачав головой, женщина всё никак не могла подобрать подходящих слов. Но мужчина всё и так понял. Кивнув своим мыслям, он успокаивающе погладил её по руке.

   — Не беспокойтесь, всё будет хорошо. Я знаю, что делаю, — и вышел, оставив задумавшуюся женщину, не успевшую сказать ни слова, в одиночестве.

   Стоя под дверью в гостевую комнату, Хант уже не испытывал той уверенности, что демонстрировал немногим ранее. Всё, что он знал о мальчике… Было разрозненно и фрагментарно. Этого было недостаточно, для того чтобы правильно построить беседу и оставить о себе хорошее впечатление. Впрочем, у мужчины уже был готов план беседы. И, постучав в дверь, он зашёл в комнату с широкой улыбкой.

   — Привет… Как ты себя чувствуешь?