Голденрод — самый крупный город Восточного Джотто и его столица. Яркий, красивый, насыщенный красками, этот город, несмотря на длинную историю, выглядит совсем молодым и новым. Всё дело в том, что его постоянно перестраивают: сносятся устаревшие здания и отстраиваются новые. Город постоянно меняется, живёт собственной жизнью и при всей его изменчивости всё равно создаёт ощущение пьянящей свободы и одновременно, как бы парадоксально это ни звучало, удивительного домашнего покоя. Когда идёшь по нему, то остаётся только удивляться, какая титаническая работа была проделана его жителями, для того чтобы сделать его таким, какой он сейчас. Чистые улочки из цветного прорезиненного асфальта позволяют легко ориентироваться по городу даже людям с топографическим кретинизмом — они все ведут к важным объектам. Дороги ярких цветов против более приглушённых, обычных цветных дорог. Нет грязи и мусора на улицах — везде урны, которые регулярно опустошают. Ухоженные густые газоны с клумбами и деревьями отделяют проезжую часть от тротуаров. Красиво, Арсеус меня побери. Красиво, чисто и уютно.

А здания… О, чёрт, здешняя архитектура поражает. Мало того что здания весьма интересных форм, так ещё покрыты яркими абстрактными рисунками, которые образуют целые картины!

Впрочем, так всё обстоит в пульсирующем, вечно куда-то спешащем центре, но вот в старом районе Голденрода, идущем вдоль реки, цвета уже не такие яркие, скорее пастельные, высоток здесь нет, а все строения в национальном стиле, и от них веет уютом, покоем и прохладой тени, одновременно с этим — каким-то домашним теплом. Люди уже никуда не бегут: кто-то возится с садами возле своих домов, кто-то просто прогуливается: здесь живут те, кто уже никуда не торопится. Люди здесь душевные и спокойные. А вот в новом районе уже привычно вовсю кипит стройка. Между свежеотстроенных домов в стиле деконструктивизма можно увидеть здания с стиле хай-тек и био-тек, среди всего этого великолепия то тут, то там можно увидеть стройки всё новых и новых зданий. Когда-нибудь в будущем новый район ещё больше отойдёт вдаль, а уже отстроенные дома примкнут к центральному Голденроду. Так, как было и будет… И ведь среди этих больших блестящих зданий прятались большие ухоженные парки с ручьями и небольшими речушками, где в тишине можно прогуляться по тенистым аллеям и посидеть у многочисленных фонтанов… Да, таков он, Голденрод — самый быстро развивающийся город Восточного Джотто, его неизменная столица и лицо.

Это я к чему вёл-то… Я умудрился потеряться. Мой ситедекс с его информативными базами не обновлялся, с тех пор как отец отдал его Ханту, и карты там старые! Из-за постоянной перестройки города ориентироваться по ним было бесполезно, а спрашивать у жителей было… стыдно!

Плюнув в конце концов на собственное смущение, я начал спрашивать встречных жителей. Похмыкав, мне рассказали, что я пришёл почти по адресу. Оранжерейный комплекс находился на окраинах нового района, и добраться я туда смогу на автобусе с любой остановки.

Мне снова повезло: автобус пришёл быстро, и я даже доехал сидя. Сам комплекс меня здорово удивил… В первую очередь своими размерами. Признаюсь, ожидал что-то менее монументальное, чем это…

Не, ну серьёзно, при мысли об оранжереях я представлял себе пару стеклянных зданий, полных света и растений… Ну ладно, с десяток таких зданий, но не целый же, сцука, здоровенный завод из стекла, зеркал и металла!

Не успел я нажать на кнопку звонка в калитке, как она распахнулась. В проходе стояла тоненькая, ниже меня… женщина. Хотя нет — старушка. Поначалу я, ослеплённый яркостью и броскостью молодёжной одежды (модной в этом сезоне), не заметил сморщенного, словно печёное яблоко, худенького скуластого лица с ярко-голубыми глазами. Костлявые, но сильные пальцы вцепились в ворот толстовки, и меня силком втащили на территорию, сразу же оглушив щебетанием.

— Вот тебя-то я и жду, мой дорогой, опаздываешь, детка. Пойдём, я тебе всё покажу…— пожилая леди даже не думала обращать внимание на моё вялое сопротивление. — Так, вот здесь у нас приёмный покой, здесь можно переодеться, а тут встречают клиентов, оформляют заказы… Комнаты для персонала внизу, в подвале, там же шкафчики, душ. Сам потом посмотришь. Девочки сейчас оформят тебе рабочий жетон. Когда приходишь или уходишь из комплекса, компьютер автоматически тебя регистрирует, так что не советую покидать его без надобности во время рабочего процесса, — мне погрозили наманикюренным пальчиком и потащили дальше, показывая владения.

Как я и думал, оранжереи оказались самым настоящим заводским комплексом. В первую очередь мне показали ассенизаторный блок. Это было… эпично. Других слов для подобного я найти не мог. Начнём с того, что, оказывается, по всему городу в каждом квартале есть небольшой парк с искусственным водоёмом для водных покемонов, в котором их выгуливают для справления естественных нужд. Ладно, это, думаю, понятно, но особенно восхитительно, что за выгульными площадками закреплены уборщики, которые складируют каловые массы в специальные герметичные контейнеры, каждый вечер заменяют на пустые и привозят сюда. Выглядело это со стороны так: на земле стоят здоровенные стальные капсулы на несколько десятков тонн, куда под трубам сливают привезённое «добро»…

— Там происходит очистка и обогащение специальными бактериями, — пояснила мне миссис Китти, цепко держа меня за рукав толстовки и шустро лавируя по навесным мостикам и лестницам, знакомя со своими владениями, — после чего обработанный материал отправляется в термоцех, где проходит повторную обработку бактериями и созревает до своего готового состояния.

Термоцех оказался тоже довольно просторным; здесь в больших коробах хранился почти готовый гумус, а в мои обязанности входило обеспечение регулярного перемешивания продукта и слежение за индикаторами на коробах. Как только лампочка загоралась зелёным, короб отключался от системы отопления, увлажнения и обогащения. Гумус грузили по контейнерам и перевозили уже по мере надобности либо в сады, либо в цех фасовки, где контейнеры с ним запечатывались и уходили на продажу по всему региону. Это когда дело касалось промышленных масштабов. Но, как выяснилось, была ещё и обратная сторона: оранжерея также производила особый, высококачественный, способствующий быстрому росту растений гумус. Для этого даже были отдельные цеха, и процесс там шёл совершенно иначе!

Когда я впервые увидел цех с листотелами и листвотелами, я мог только разинуть рот и смотреть, как в огромных мелкосетчатых вольерах листвотелы жадно пожирают тонны растительности, которую непрерывно подвозят в машинах. Эти листвотелы отличались от диких уменьшенными крыльями, более толстым брюшком и куда более мощными двойными челюстями для лучшей переработки растительности.

Оказывается, миссис Китти вывела новый вид этих покемонов специально для своей оранжереи. Их инстинкты искажены, и они постоянно чувствуют неутолимый голод и производят столь драгоценный гумус, в несколько десятков раз ускоряющий рост растений. В мои обязанности входит слежение за непрерывной поставкой кормовой растительности, а также регулярная очистка поддонов из-под вольеров и самих вольеров от отходов жизнедеятельности покемонов. А также своевременно собирать отложенные покемонами кладки яиц, чтобы они их не съели, и следить за яйцами в специальном инкубаторном цехе, где они греются в гумусных кучах. Также пересаживать вылупившихся личинок листотелов в детский цех, где необходимо обеспечивать им специальную высокоэнергетическую диету для подготовки к скорой эволюции и производству гумуса в промышленных масштабах. Ну и ясное дело — в уборке за ними.

То, что моя работа вряд ли будет заключаться в чём-либо приятном, я подозревал сразу же, как меня попросили с ней помочь. Но всё же… Увидев фронт работ, захотелось сплюнуть. А уж когда узнал, что если я буду достойно справляться со своими обязанностями, то меня допустят до работы в самих оранжереях и тем самым навесят ещё больше обязанностей, — и вовсе стало тоскливо. Одна радость: я не в одиночку буду горбатиться — здесь достаточно рабочих, которым платят за подобное куда больше, чем мне. Что обидно. Впрочем, сбор удобрений не был самой неприятной работой в оранжереях. Самой неприятной работой была работа в разделочном цехе… Достигших зрелости листвотелов привозили в данный цех и потрошили ради пищеварительной жидкости в их желудках. Эта жидкость была пресыщена бактериями, превращавшими обычное говно в полезное удобрение для растений.

Мёртвых жуков отправляли на заводы по производству готовых кормов для насекомоядных и травоядных покемонов.

Вот такое вот безотходное производство.

Обход мы закончили, только когда солнце уже спускалось к горизонту. Потом ещё около часа ушло на то, чтобы заключить договор о трудоустройстве и оформить все документы. Я получил карточку работника оранжереи и официальное трудоустройство, а также весьма жёсткий рабочий договор, который мне не нравился, но, увы, выбирать не приходилось. Если вкратце, то работать мне в ночную смену с одиннадцати вечера до пяти утра сутки через двое. И это мне ещё поблажку сделали из-за долга перед монстроцентром. С тихим ужасом я подписал договор, горючими слезами оплакивая про себя часы сна. С таким графиком спать мне не придётся. Накрылась моя идея с подработкой по вечерам… Придётся жить на пособие.

Вздохнув свежий ночной воздух и покосившись на вечернее небо цвета разбавленных чернил, я отправился на остановку в надежде успеть на автобус и всё же добраться до монстроцентра до того момента, как закроют кафетерий.

В желудке ужасно урчало и крутило, под ногами противно хлюпали лужи, с неба сыпалась мокрая водная пыль, пронизывающий сырой ветер пробирался под толстовку и заставлял передёргиваться всем телом. Уже подходя к остановке, я с тоской проводил уехавший только что автобус, который, судя по графику, висящему на стене, был моей единственной надеждой успеть в кафетерий. С тоской поднял безразличному небу голову, сдерживая неприличную ругань, и столкнулся взглядами с мужиком, курившим на балконе второго этажа.

— Чё встал-то? — сиплый простуженный голос и ленивое выдыхание дыма соответствовали полному любопытства взгляду и внешнему виду мужика в трениках. — Автобус ушёл?

Кивнул, ёжась от промозглого ветра и тяжко вздыхая. Мужчина, кивнув чему-то своему, ушёл с балкона, а я выскреб из кармана последнюю мелочь с острым пониманием, что до следующего автобуса, последнего за вечер, ещё больше часа. Не успел я более расстроиться, как с балкона мне свистнул давнишний мужик.

— Метро там, — он махнул в сторону темной улицы.

Я даже удивился, как рядом со мной звякнула какая-то монетка. Подобрал её, и оказалось, что это жетон метро, на который мне мелочи как раз не хватало. Посмотрел на него в изумлении и поднял взгляд, собираясь поблагодарить, но мужчина уже ушёл.

— Спасибо, — сказал в пустоту и, стряхнув с себя липкую апатию, рванул к станции. Дав себе слово, что, если когда-нибудь встречу этого мужика снова, обязательно отблагодарю…

В метро я вбежал мокрый до нитки. Мелкая водная хмарь буквально за считанные минуты стала самым настоящим ливнем с громом и молниями, а у меня внутри, вторя грозе, разливался азарт и кипящая радость. Я по-идиотски улыбался, глядя на полупустую станцию и усталых работников метрополитена, почти вприпрыжку заскочил в подъехавший вагон и удобно устроился в одиночном кресле. Сколько ж мало надо для счастья — всего лишь кроха человеческой доброты и возможность быстро попасть домой.

В кафетерий я всё же успел. Правда, пришлось брать еду навынос, но подогреть можно и на кухне в общежитии, так что проблем не предвиделось. Для Вишни с Корном я захватил по хорошей порции мясной обрезки из кухни столовой, договорившись с поваром. Тот только отмахнулся: мясная обрезь нигде не использовалась и выкидывалась на помойку, где её быстро подъедали дикие городские покемоны, так что брать обрезь и мослы я мог без всяких ограничений.

Выпущенные из покеболов питомцы едва не сбили меня с ног. В них кипела бурная энергия молодости. Впрочем, еде они были рады. Вишня моментально забрала себе здоровенный коленный сустав тауроса, рыча и пуская дым, Корн же спешно подъедал мясо, а свою голяшку подгрёб под себя, чтобы жадноватая напарница не отняла. Правда, глядя на то, с какой завистью он косился на порцию чармандерки, я подозревал, что хитрожопый пушистик всё же рискнёт позариться на чужой кусок, ну и огребёт впоследствии по самое не балуй. Свой же ужин из рисово-овощной смеси я умял во мгновение ока, даже не почувствовав его вкус.

Слишком много мыслей роилось в голове: начиная «не замахнулся ли я на слишком большой для себя груз» и заканчивая тем, что может поджидать меня завтра. А ведь ещё было несколько дел, которые надо было закончить до того, как лечь спать. Столько всего, что голова шла кругом… Хотя, может, я снова начал заболевать? Сплюнув через плечо, я закопался в рюкзак и, выхлебав все положенные мне лекарства, начал готовиться к завтрашнему дню: просмотрел торговые и обменные площадки, отмониторил парочку интересных событий, посмотрел, какие итемы пользуются спросом и вышли ли новые учебные статьи для тренеров.

Пока возился, Вишня затащила кость под кровать и, ухомякав мясо буквально в два прожуя, порыкивая, стала расхаживать у двери, ивик тоже забеспокоился, часто поглядывая то на дверь, то на окно. Пришло время выгула. Предупредив питомцев, чтобы даже не думали далеко убегать — потеряются, выбрался на ночной моцион.

Правда, покемонам я всё же не доверял. Особенно этому белому прохвосту. Поэтому злому и недовольному Корну пришлось смириться со сделанной наспех шлейкой и ошейником-ограничителем. Вишня вообще на удивление индифферентно относилась к тому, что на неё надевал любимый хозяин. Да и привыкла она гулять на шлейке — ей это помогало чувствовать себя увереннее.

Следующие два часа мы гуляли по парку, отрабатывали радиусные тренировки и просто отдыхали. Вернее, мои питомцы выплескивали накопившуюся за день энергию, а я просто надеялся их выбегать до того, как лягу спать. За эти два часа Вишня почти полностью освоила радиусное управление и уже спокойно понимала, куда я её направлял. Корн тоже не остался без дела: его задачка была одновременно и проще, и сложнее — он учился отзеркаливать движения напарницы и отрабатывал высокие прыжки, пытаясь с места запрыгнуть как можно выше по дереву. Домой мы вернулись грязные, усталые и счастливые. После я потратил ещё час жизни на то, чтобы вымыть этих грязнуль. В кладовке я взял неглубокую пластиковую ванночку, и, как выяснилось, Корн с огромным удовольствием валялся в мыльной горячей воде, отмокая. Пока ивик балдел, лениво развалившись в бадье, помахивая лапками, я собирался помыть Вишню.

Вот серьёзно: я знал, что огненные покемоны не любят воду — а ей, слепой, это более непривычно, — но всё же ожидал, что будет меньше проблем…

Она вцепилась в меня всеми своими лапами и отказывалась отпускать. Пришлось, вместо того чтобы помыть питомицу по-быстрому под душем, долго обтирать её сначала мокрой тряпочкой, а уже после, включив слабенький ручной душ, поливать горячей водой, при всём этом стараясь отцепить её от себя, поскольку, стоило мне только отпустить питомицу, она мёртвой хваткой вцеплялась в меня, до боли сжимая в своих когтистых лапках. Расслабиться в душе она так и не смогла, зато быстро уснула, закутанная в нагретое на батарее махровое полотенце.

Оставив чармандерку дрыхнуть в кресле, занялся отмыванием Корна. Хорошенько отомкнувший ивик не шибко и сопротивлялся. Казалось, даже получал от этого своеобразный извращённый кайф. Альбиноса пришлось мыть аж трижды. Первый раз он отмокал в тепле, чтобы специальный шампунь растворил отвердевшую грязь и убил кожных паразитов, после я уже занялся промыванием и распутыванием самого меха, а в третий ополоснул успокаивающим зуд бальзамом и наконец высушил с помощью фена. Корн был теперь олицетворением всего «белого и пушистого», ну и благоухал, как хорошая клумба, — чем-то неуловимо цветочным. Не зная, что за норов скрывался в этой меховой подушке, умилился бы. А так нет — похмыкал только над его попытками привести распушившийся мех в надлежащий вид и наконец сам отправился в душ, а после — спать. Не успел я даже удобно устроиться под пахнущим ландышами одеялком, как под бок, ворча, залезла Вишня и мех Корна защекотал щёку и нос — наглый лисёнок устроился едва ли не на подушке.

Вот так и началась моя жизнь в Голденроде — городе вечной стройки. Подъём, быстрый перекус на ходу, пока выгуливал покемонов, бег на работу в монстроцентр, где выполнял роль разнорабочего. После либо шёл на учёбу в учебный центр, либо, отработав положенные часы, бежал в оранжереи. Ритм подобной жизни был бешеным, но… как бы смешно и грустно это ни было, он был для меня привычен. В Орлахоне я тоже сначала бежал на учёбу в школу, а после топал на работу, и от нагрузки было не продохнуть. А ведь ещё и каждодневные тренировки с покемонами… Пусть по чуть-чуть, но постоянные. Благо после двух недель подобного ада мне предложили оставлять моих питомцев в специальном детском саду для покемонов при монстроцентре. Я поначалу сомневался, но, посмотрев, как там все устроено, всё же скрепя сердце согласился. Это лучше, чем постоянное сидение в покеболе.

Детский сад был отдельным огороженным домиком на территории монстроцентра, где во дворе было множество снарядов и игрушек. Вишне с Корном там, по идее, должно было быть интересно. Я так думал… До того момента, как однажды во время работы ко мне не пришла очень сильно чем-то расстроенная Вишня, сбежавшая из садика, и, разнывшись, залезла на руки. Мне пришлось срочно оставить все дела и пойти в садик, чтобы выяснить, в чём проблема и почему мой чармандер весь в ссадинах.

Оказывается, у покемонов всё как у людей… Вишню задразнили чужие питомцы, и если поначалу она и Корн, вставший на её сторону, лишь огрызались, то, после того как чей-то сквиртл облил её холодной водой, их терпение кончилось, и «бедного» водника попытались сожрать. Судя по тому, как орал на меня воспитатель, они не панцирь ему поцарапали, а как минимум лапу откусили. Хотя наглый черепах и успел спрятаться в панцирь, нервы ему потрепали знатно. В общем, вспыхнула драка, в которой эта неугомонная парочка проштамповала обнаглевшую без хозяев мелочь. А воспитатель, разняв драку, отчитал моих покемонов за излишнюю агрессию….

На мой резонный вопрос, почему они не пресекли издевательства над калекой и альбиносом, воспитатель ответил поставившей меня в тупик фразой: «Ну, они же шутили». Я, рявкнув в ответ, что мои тоже «пошутили», забрал искусанного, злого как чёрт (запертого в клетку!) Корна и, забрав заплаченные за сад деньги, ушёл.

Этот был первый раз, когда Корн и Вишня столкнулись с жестокостью. И это сильно на них повлияло… Несколько дней они оба были подавленные. Вишня занималась без огонька, часто останавливаясь и думая о чём-то своём; она перестала относиться к другим дружелюбно и теперь, сталкиваясь с чужими питомцами во время прогулки, скалила зубы, не желая общаться… Корн же занимался с остервенением и злобой, доводя себя на каждой тренировке до изнеможения. При виде других покемонов у него аж шерсть вставала дыбом, а вот продырявленные в той детской драке уши он плотно прижимал к голове.

Теперь на работу я ходил в компании со своими питомцами. Они довольно быстро сообразили, что надо делать, и теперь мне помогали, попутно тренируясь. Помыть, прополоскать тряпку, принести тряпку или совок, также Корна я частенько гонял с записками к кураторше, чтобы не ходить самому.

Как раз вышел мой испытательный срок, зарплату мне повысили. Я из разряда «поломойка обыкновенная» был допущен до заполнения карточек и базы данных. Работа интересная, хоть и нудная, частенько перемежалась тем, что временами дежурные врачи брали меня на обходы больных. Это было… занимательно. Я старательно учился и запоминал. Во время таких обходов можно было узнать массу интересного из разряда общеизвестного, а потому — не обсуждаемого. Например, что боевые покемоны чаще других попадают с разрывами связок и мышц из-за неправильного питания или что каменным, земляным и стальным покемонам необходима большая доза минеральных добавок к основному рациону. И что частенько эти добавки идут в виде гумуса, разных камней и металлолома… Вот серьёзно… Когда я увидел, как стиликс флегматично дожёвывает стальную балку, я несколько… удивился.

Оказывается, таки да. Многим из одомашненных покемонов нужны разные добавки. Тем же ониксам и стиликсам нужно большое количество металлов и камней, чтобы чувствовать себя хорошо. Об этом все знают, так что и смысл об этом говорить? Совсем другой вопрос — что тренеры об этом не знают! И зачастую совершенно не интересуются, веря, что в промышленных кормах это всё есть по умолчанию. Ан нет: есть-то конечно есть, но дозировка недостаточная. Именно поэтому дикие покемоны подобных видов зачастую прилично сильнее прирученных. У них есть возможность взять всё необходимое из окружающей среды. Или, например, что многие длинноногие покемоны вроде додрио или пониты с рапидаш не любят, когда им трогают ноги — им банальнейше щекотно! Именно поэтому, вместо того чтобы хватать такого покемона за ногу, её обвязывают тряпичной петлёй и поднимают, держась за тряпку, а не за голую кожу. Иначе лягнут так, что небо с землёй перевернутся. Вот таких маленьких нюансов куча… И что самое удивительное — о них не рассказывают на занятиях по первой помощи и в целом не обсуждают: их можно узнать только так, наблюдая за работой профессионалов. Просто потому что это нечто настолько обыденное, что подразумевается, что все знают…

Во время обходов Вишню и Корна я с собой брать не хотел, поэтому загонял их в покеболы и носил с собой. В некоторых случаях я выпускал их познакомиться с чужими покемонами, если того требовала терапия. В один из таких случаев медсестра Нейрин Джой, которая была в тот день на дежурстве, и предложила меня отдать их на курс терапевтического покемона.

Идея показалась мне интересной, и я решил попробовать. Забавно было то, что сестра Джой, отвечавшая за эти курсы, хоть и отнеслась к этой мысли скептически, всё же решила дать им попробовать, и, к моему изумлению, у Вишни с Корном получалось. После первых тестов нас записали на курс, и теперь время моей работы сократилось на ещё два часа в день, которые занимали эти, к слову, весьма интересные курсы.

У Вишни куда лучше получалось, чем у Корна, — она всё же поотходчивей. Детсадовская обида не забылась, но работать ей не мешала. Корн же просто старался меня не разочаровать да и ему нравилось чувствовать себя нужным.

Эти курсы были полезны: они помогали покемонам научиться держать себя в руках, быть спокойными и демонстрировать дружелюбие, общаться и помогать. Да и мне это было на руку: основы психологии покемонов и психоанализа, опять же упражнения на спокойствие и доброжелательность. Как поддержать покемона, как решать спорные вопросы, как избегать конфликтных ситуаций и как себя вовремя них вести.

Правда, преподавалось всё это в таких тонах, что меня мутило от приторно-розовой сладости. И согласен я был далеко не со всем. Хотя и подход у меня, в отличие от официальных тренеров, совсем другой. Взять хотя бы ситуацию: что делать, если твой покемон после проигрыша начал тебя не слушаться, огрызаться, убегать или кусаться? Курсы предоставляют два варианта событий, которые бывают одинаково часто. Первое: тренер начинает ещё больше с ним сюсюкать, чем поднимает самооценку покемона до небес и закапывает уважение покемона к себе. Во втором случае тренер срывается на покемоне, их отношения охлаждаются, в конце концов либо тренер затюкает-таки покемона и тот покорится, либо, если покемон достаточно силён, он сбежит подальше от такого тренера. Возможен ещё вариант, когда покемон просто нападает на своего тренера, из-за чего его перепродают, отпускают или усыпляют…

Курс говорит, что подобных ситуаций надо избегать, зная характер своего покемона. А уж если она случилась, то надо дать покемону и хозяину остыть и поговорить, и якобы это должно решить большую часть проблем. Если холодность в отношениях всё же присутствует, то парочка выигранных боёв должна это исправить.

Серьёзно? Вот серьёзно? Да, я знаю, что разговором можно многое решить, но вот далеко не всегда разговор — панацея. Есть такие, как Корн, с которыми разговоры ни капли не помогут — лишь укажут на слабость тренера. С такими надо всегда держать ухо востро. Они не потерпят слабости или глупости тренера. Любая слабость — и вернуть покемона под контроль будет сложно, а то и вовсе невозможно. В ситуации, когда такой покемон выходит из-под контроля, придётся хитрить, изворачиваться, подстраиваться и быть готовым к любой подлянке. Лучше всего показать такому покемону, что он всё равно слабее тренера. Возможно, придётся даже рисковать жизнью и своей, и покемона. Как в той ситуации с Корном, когда я, зная, что он нарвётся на бидрилл, подвёл его близко к гнезду, чтобы спасти. И это подействовало.

Курс действительно полезен для тех, кто готов мириться с капризами и выкрутасами своих питомцев. Кто готов к тому, что покемон может не слушаться и для кого он лишь «друг». Он полезен для покемонов…

Но увы… Для меня куда в меньшей степени. Полезное там тоже было, но вот применить полученные знания в жизни и в моём стиле общения с покемоном было сложнее.

Было интересно…

Да, определённо.

Вот и пролетел месяц моей отработки. С самого утра я подал документы на официальное устройство на работу. Прочитавшая заявление куратор похмыкала и повела меня к главврачу.

Стоя под дверью, я собирался с духом и мысленно репетировал речь, убеждающую, что меня надо нанять и я могу быть полезным, и, наконец, шагнул вперёд, постучав. В маленьком, но светлом кабинете за самым обычным компьютерным столом сидела та, кого я не ожидал, но был рад видеть. Мисс Элеонора.

Бросив на меня мимолётный взгляд и махнув рукой в сторону кулера, женщина вновь уткнулась в ноутбук.

— Чай себе сам налей. Я сейчас закончу.

Кипяток быстро наполнял пластиковую тару, а чайный пакетик превращал обычную воду в благородный напиток, как с перепугу я едва не уронил стаканчик.

— Иногда я совершенно не понимаю людей, — женщина покосилась на меня и вновь сосредоточилась на ноутбуке. — Бывает, вроде смотришь — приличный человек, одет прилично, речь хорошая, манеры, покемоны вышколены. А на проверку такое говно оказывается, что плеваться хочется. А иной раз вроде оборванец оборванцем, а честный, трудолюбивый, да руки откуда надо растут… Вот что тебе мешало во время отработок схалтурить?

Сел в кресло перед столом, грея руки о стаканчик с чаем. И, размешав сахар, пожал плечами. 

— Я привык работать на совесть. Не на чужого же дядю горбачусь.

Расхохотавшись, мисс Элеонора закрыла ноутбук и, поставив локти на стол, положила на сцепленные пальцы голову.

— Как раз сейчас на чужого. Сам ты с этой работы копейки получал, а всё равно отработал как надо. Ладно, ты ведь не за этим пришёл, верно? — Отпив чай, кивнул.

— Я хотел наняться на полную ставку. Должность особо не важна, желательно иметь возможность набирать практические часы для учёбы.

Женщина осмотрела меня придирчивым взглядом и вздохнула, протягивая бланк устройства на работу.

— Заполняй, отдай на проверку, и я введу тебя в базу данных… Ты сейчас ещё в оранжереях миссис Китти подрабатываешь? Тогда полгода она тебя промаринует. Так что тут полугодовой договор. Захочешь уйти раньше — подашь заявление в отдел кадров, они тебя рассчитают…

— Простите, что перебиваю, миссис Кэтрин, но почему меня всё же привели к вам, а не в отдел кадров? Вроде он же должен этим заниматься.

Фыркнув, она поправила причёску, придирчиво осматривая себя в настольное зеркальце.

— Потому что отдел кадров ещё не сформирован толком.

Хлопая глазами, посмотрел на как ни в чём не бывало прихорашивающуюся женщину.

— Если тебе так интересно, то ладно: ранее в Голденроде было всего пять малых монстроцентров, но не было единого центрального отделения. Наше отделение было построено всего семь месяцев назад. Теперь мы потихоньку его обживаем. В первую очередь были построены и укомплектованы диагностические, лечебные и реабилитационные помещения, набран штат высококлассных врачей, открыт учебно-практический центр, построены общежития, и лишь сейчас, немного продохнув, мы наконец набираем штат административных работников. Так что пока приёмом на постоянную работу занимаюсь я. Думаю, уйдёт ещё месяц или около того, чтобы полностью укомплектовать административный штат. Так что скоро всё заработает как часы.

Я кивнул, показывая, что услышал, и вновь принялся заполнять анкету. Даже для постоянно обновляющегося Голденрода восемь месяцев на постройку такого крупного медицинского центра — это очень быстро. А учитывая, что это самый большой монстроцентр в Джотто, это и вовсе рекордный срок.

— А почему штат не укомплектовали сразу? — я действительно не очень понимал, почему не привезти всех работников сразу, облегчив работу врачам отделения, хотя признавал, что могли быть причины… ну например, жить негде или ещё что…

— Всё просто. Наш центр хоть и является самым большим в Джотто, но пока ещё не работает даже на сорок процентов от своей запланированной мощности. Пациентов мало, а занять чем-то работников надо. Поэтому мы сейчас не только проводим массу научных исследований, но и самостоятельно осваиваем администрирование. На самом деле полезно понимать, где и как крутятся все эти винтики, да и контролировать работу административного комплекса помогает. В случае чего будет проще понять, кто на самом деле схалтурил, кто-то из администрации или из врачей галочку напротив не того крестика поставил. Да и конкурс на каждое место большой. Сюда придут работать только лучшие из лучших. Из-за этого и получается, что штат ещё не до конца укомплектован.

Кивнул снова, допив залпом остывший чай, и, заполнив последнюю строку резюме, отдал заявление миссис Джой. Она быстро просмотрела его и, кивнув, подписала, ставя знаменитую алую печать, после чего, отсканировав, возвратила мне.

— Оригинал договора не потеряй. Электронную копию отправила тебе на ситидекс. Добро пожаловать в штат на должность лаборанта. На работу выйдешь с понедельника. Общежитие за тобой сохранено. Всё, можешь идти. Надеюсь на твою добросовестность.

Уже уходя, едва услышал тихое «хитрожопый засранец». Усмехнулся, спускаясь по лестнице: леди Элеонору провести не удалось, но я и не надеялся. Мне действительно была нужна даже не столько работа, сколько бесплатное место жительства. А при устройстве на работу в монстроцентр жильё давали на всё время работы. Так что да, я таки «хитрожопый засранец». Зато хорошо работающий и не халтурящий. Иначе бы мне не разрешили устроиться. Лентяи никому не нужны.